Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона - Керр Филипп (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

– Что ж, это только справедливо, – пробормотал Ньютон.– Но когда же все это свершится?

– Глупец, – вмешался я, делая вид, что мне это известно. Я побоялся, что у Отса возникнут сомнения, если мы покажем ему полное незнание ситуации.– Ведь я уже не раз ему говорил, но этот упрямец не умеет слушать. Скажите ему, доктор.

– Естественно, после возвращения короля из Фландрии, – ответил Отс.– Какой же католический заговор, связанный с покушением на короля, может обойтись без короля? Все откроется после убийства Исаака Ньютона, в котором обвинят католиков, и тогда все узнают об их подлом заговоре.

– А как он будет убит? – поинтересовался я.– Я слышал, что он человек умный, этот Исаак Ньютон. Он может вас перехитрить.

– Подробности мне неизвестны. Но за ним следят, и мы знаем, где он бывает. Он будет убит на улице, а вину за это преступление возложат на известного католика, работающего в Тауэре.

– Значит, это произойдет после заключения мира, – спокойно сказал Ньютон, словно речь шла об убийстве совершенно постороннего человека.

– Ну а чего еще нам ждать? – осведомился я.– Как ты мне надоел, Джон, ты настоящий осел. Позор тебе. Конечно, все это произойдет после заключения мира, ведь как иначе король может вернуться? – Я посмотрел на Титуса Отса и устало покачал головой.– Иногда я и сам не понимаю, почему продолжаю держать его у себя на службе, доктор: одним своим присутствием он наносит оскорбление здравому смыслу.

Так и продолжался наш разговор. Постепенно, проявив немалую ловкость, мы выведали планы заговорщиков, и к тому моменту, когда карета подъехала к Экс-Ярду, который находится между Кинг-стрит и Ареной для петушиных боев в парке Сент-Джеймс, мы уже частично знали содержимое памфлета. Тем не менее я заявил, что хочу его прочитать.

– Сейчас принесу, – обещал Отс, открывая дверцу кареты и выбираясь на улицу.

– Какой отвратительный тип, – заметил Ньютон, когда Отс скрылся в доме.

– Совершенно отвратительный, – согласился я.– Un eto– urdie bete, вне всякого сомнения.

– Да, жестокий зверь, вы совершенно правы.– Ньютон улыбнулся.– А вы, сэр, прошли мимо своего признания. Из вас получился бы прекрасный актер, мой юный друг. Как хорош ваш английский с французским акцентом, как он аристократичен! Bien tourne 40 , если можно так выразиться. Я поистине потрясен.

– Благодарю вас, сэр. А теперь мы узнаем, что написал мистер Дефо.

– Еще один негодяй, – выразил свое мнение Ньютон.– Ненавижу тех, кто под прикрытием анонимности пишет то, что не осмеливается произнести вслух. Это самая настоящая трусость.

Когда Отс вернулся к карете с памфлетом в руке, я дал ему гинею, и этот жалкий, презренный тип рассыпался в благодарностях, не преминув покрутить монету в своих почерневших пальцах. Я порадовался, что дал ему настоящую монету, а не одну из фальшивых.

– Вам не следует рассказывать лорду Лукасу о нашей встрече, – предупредил я.– Иначе он может подумать, что я намерен действовать у него за спиной. А он человек ужасно надоедливый, и мне совсем не хочется пускаться в долгие объяснения. Клянусь, он производит впечатление человека, которого все постоянно обижают.

– Я редко встречался с его светлостью, – сказал Отс.– Но если верить сержанту Роэну, он именно таков, как вы его описали. Ваше превосходительство может не сомневаться: я никому не скажу о нашем разговоре. И я очень рассчитываю на продолжение знакомства с вашей светлостью уже после того, как Англия станет гораздо более приятным местом для жизни.

– Вы имеете в виду, без папистов.

Отс поклонился в знак подтверждения.

– Аминь, – сказал он.

Ньютон захлопнул дверцу кареты, и мы поехали прочь, испытывая ужас от услышанного и напуганные сведениями, которые попали к нам в руки.

Ньютон часто возвращался к истории про нечестивый пир Валтасара и про тайное послание, расшифрованное Даниилом. Книга пророка Даниила, в которой имеются разные числовые пророчества, вообще была одной из самых его любимых в Библии. Ньютон удивлялся, почему мудрецы Валтасара не смогли прочитать слова «Мене, мене, текел, упарсин» – «сосчитан, взвешен и разделен». Возможно, они опасались сообщить царю плохую новость, в то время как Даниил боялся только Бога. Ньютон однажды сказал мне, что на арамейском языке этими словами обозначаются также монеты: золотая мина, серебряный текел (арамейский эквивалент шекеля) и медный перес, который стоил половину мины. Так что первая записанная острота была каламбуром, связанным с этими тремя монетами, и можно себе представить, как Даниил говорит Валтасару, что его царство не стоит и трех пенсов. А почему оно не стоит трех пенсов? Потому что Валтасар был настолько глуп, что пил вино во славу богов золота, серебра и бронзы, используя золотые и серебряные кубки, которые его отец Навуходоносор вынес из храма Иерусалимского, святилища Бога.

Этот анекдот хорошо характеризует Ньютона: он показывает его интерес к нумизматике, стимулированный работой на Монетном дворе. Но еще более существенным мне кажется значение самих слов «сосчитан, взвешен и разделен», в которых содержится краткое изложение философии Ньютона и его вклад в мировую науку. Если подумать, то всю жизнь Ньютона можно сравнить с этой отделенной от тела рукой, чьи писания так изумили всех пророков и мудрецов царя Валтасара, поскольку Ньютон так мало интересовался своим телом, что оно и вовсе могло бы не существовать.

Как и пророк Даниил, Ньютон был невысокого мнения о пророках и мудрецах. Особенно уничижительно он отозвался о памфлете мистера Дефо, который делал далеко идущие выводы из предсказания французского астролога Мишеля де Нострадамуса (чья слава широко распространилась по всей Европе, хотя он был мертв уже более ста лет) о том, что будет заговор против короля Вильгельма.

– Ни одному человеку не дано предсказывать будущее, – сказал Ньютон по возвращении на Монетный двор, после того как он вслух прочитал памфлет в карете.– Только Бог может открывать тайны мироздания через людей, ставших его избранными инструментами. Только он, создатель мира, знает, что будет. Человеку же дано понимать Божий мир лишь при помощи научных изысканий и наблюдений, а не дурацких гороскопов и никчемной магии. Однако простые люди чересчур легковерны из-за своего невежества и охотно слушают всякую чепуху. Вот почему одна из задач науки состоит в том, чтобы изгнать миры, где обитают демоны, и принести свет туда, где правят суеверия. А до тех пор человек будет жертвой собственной глупости, жертвой типов, подобных Нострадамусу, чьи пророчества кажутся точными только из-за туманного стиля и двусмысленного содержания. Так что я не вижу ничего странного в появлении лжесвидетелей и преступников вроде Титуса Отса и мистера Дефо, пользующихся откровениями французских шарлатанов. Гороскопы – весьма подходящий инструмент для лжецов и самозванцев. Но наш мистер Дефо – человек умный, – признал Ньютон.– И весьма искусный манипулятор. Он обвиняет ювелиров-католиков в нехватке денег, утверждая, будто они прячут огромные суммы. То же самое происходило в Париже в тысяча пятьсот семьдесят втором году: монеты обесценились, и гугенотов обвинили в том, что они прячут деньги, поскольку всем была известна их деловая репутация. Мистер Дефо также заявляет, что герцог Барвик пришел из Франции вместе с армией ирландских якобитов, и это непременно вызовет панику. Ирландская угроза всегда пробуждала у англичан негативные чувства. И если Уайтхолл сгорит, когда его памфлет будет иметь хождение, то неизвестно, какие преступления будут совершены во имя торжества протестантизма. В особенности если толпу вооружить. Мы должны помешать распространению памфлета и предупредить лорда Галифакса.

Ранним утром следующего дня Ньютон, мистер Холл и я в сопровождении нескольких полицейских отправились на площадь Варфоломея, что возле рынка Смитфилд. С ордером на обыск мы вошли в здание, где жили мистер Вудворд и мистер Даунинг – печатник и издатель, принимавшие участие в заговоре, – и, опираясь на постановление парламента, изъяли печатный станок на том основании, что на нем будто бы чеканились фальшивые монеты. Вудворд и Даунинг отчаянно протестовали, они утверждали, что станок используется только для печати памфлетов, и это дало Ньютону повод для конфискации всей печатной продукции, якобы в качестве доказательства того факта, что печатный станок не использовался для чеканки монет. Возможно, мы действовали не вполне честно, однако тянуть дольше было нельзя, так как несколько дюжин экземпляров памфлета уже ходили по Лондону.