Двойник - Коллинз Макс Аллан (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗

Пока я переворачивал страницы, Луиза смотрела на вырезки с довольной улыбкой, полной ностальгии.

– С Кэнди прошел кусочек моей жизни, – сказала она. – Этот кусочек принадлежит ему и мне. Она захлопнула альбом и закрыла чемодан.

– Извините, – заглянул Карпис. – Планы изменились. Вы должны отвезти Мамочку. Она говорит, что вы ее водитель. Не пытайтесь спорить с ней.

Он улыбнулся страшной улыбкой и исчез.

– Полагаю, что увижу тебя позже, – сказал я, – в туристском лагере.

Она обняла меня и подарила поцелуй, длинный, романтический, как в журналах.

А потом я ушел.

Потому что не привык спорить с Мамочкой.

35

Итак, мы с Мамочкой снова ехали вдвоем в «Аубурне» сначала вниз по хайвею 19, потом повернули на хайвей 22 к югу по направлению к Авроре. Она по-прежнему не могла найти по радио какую-нибудь народную музыку, зато обнаружила новые рекламные щиты «Бурмы шейв» вдоль дороги и, бубня, читала их мне. Еще она мурлыкала под нос церковные гимны.

Я не обращал внимания на Ма, привык к ней. Мне, конечно, хотелось, чтобы рядом была Луиза, и я попытался бы выпутаться из этого дела. Мы ехали медленно, случайные «фордики» «модели Т» [53] с фермерами за рулем не спеша тащили прицепы с сеном. «Аубурн» мог с легкостью обогнать любой такой экипаж несмотря на узкую, всего в два ряда дорогу, но мне не хотелось торопиться. А Мамочка говорила:

– Держитесь правее... от встречной машины... проскочили на волосок... От этой жестянки... Ой! Ой! Осторожнее!

Было уже утро, когда мы добрались до туристского лагеря в нескольких милях севернее Авроры. Отсюда выложенный гравием подъездной путь вел к отелю, где полудюжина двухкомнатных белых сборных домиков для туристов образовывала дугу на фоне леса. Среди домиков высился один коттедж больших размеров. Если остановиться здесь, то можно увидеть бессмысленно горящую при солнечном свете неоновую вывеску, объявляющую «Фокс Вэллей мотель» и «Свободных мест нет». Кроме этого на окне центрального коттеджа была прикреплена карточка, повторяющая сообщение «Свободных мест нет», написанное разборчивыми черными буквами.

Долговязый загорелый мужчина лет сорока, с обветренным лицом, в панаме, белой рубашке с потеками пота и в бурых мешковатых штанах, сидел на скамейке и поглощал мороженое из стаканчика.

Я вылез из «Аубурна» и, не выключая двигателя, подошел к нему.

– Мест нет, – сказал он, глядя не на меня, а на свое мороженое.

– Мы делали предварительный заказ, – сказал я. Тогда он уже внимательно взглянул на меня.

– Имя?

Я посмотрел на Ма. Она высунулась из автомобиля и сказала:

– Хантер.

Мужчина кивнул, из стаканчика капало на колени. Он не обращал на это внимания.

– Маленькая женщина разместит вас, – сказал он, указывая пальцем на дверь с сеткой.

Я вошел внутрь, там располагались регистрационная стойка и небольшая унылая приемная; единственным украшением этой узкой комнаты была полка с почтовыми открытками. Но никакой маленькой женщины не обнаружил, был только колокольчик, в который я и позвонил.

«Маленькая» женщина появилась из прохода за стойкой левее стенки, на которой висели ключи от комнат. «Маленькая» женщина весила около 210 фунтов и имела рост 5 футов десять дюймов [54]. Она могла преспокойно засунуть «Детское личико» Нельсона в свой карман. На ней было веселенькое сине-белое цветастое платье, но сама женщина выглядела подавленной.

– Никогда не видела вас раньше, – сказала она, глядя на меня озабоченно и строго. Ей было тридцать с небольшим, но держу пари, что многие сказали бы, что ей за сорок. Ее волосы были собраны в уже седеющий пучок, который, казалось, никогда не расчесывали, несколько подбородков, в которых как-то терялось ее красивое лицо, нависали один над другим. У нее были зеленые беспокойные глаза.

– Мы никогда не встречались, мэм.

– Но вы один из них, – сказала она обвиняюще.

– Полагаю, что да. Тяжелый вздох.

– Сколько комнат вам надо?

– Две.

Она сняла с доски позади себя два ключа и вручила их мне, взглянув на меня исподлобья.

– Держитесь подальше от моих Эдди и Кларисы.

– Не понял?

– У меня двое детей, Эдди – семь, Кларисе – восемь. Они считают, что ваш друг Нельсон – необыкновенный. Я больше не хочу, чтобы они восторгались кем-нибудь в вашем роде.

Хотя в действительности я не был уголовником, но обиделся на такое отношение.

– Наши деньги почему-то вас устраивают, – огрызнулся я.

– Это на совести моего мужа. Если бы он сам не отсидел срок, он не относился бы так приветливо к вашей публике, – она так замотала головой, что ее нижняя губа затряслась – то ли она разозлилась, то ли собиралась расплакаться, а может, и то и другое. – Вы доведете его до гибели.

А может, он просто отбудет еще один срок. Он, должно быть, жадный тип, этот любитель мороженого на скамейке; в это время года было много туристов, заполнявших лагеря, вроде этого. Но они должны были платить, возможно, полтора доллара за комнату за ночь. Туристы из моей команды, которые скоро прибудут сюда, заплатят раз в двадцать больше.

Я подвел Ма к ее домику. Каждая белая сборная постройка была разделена на две пронумерованные комнаты. Половина домика, которую я должен был занять с Луизой, была немного дальше. Я начал перетаскивать вещи Ма, а она, не успев войти, немедленно вытянулась на одной из двух кроватей и стала читать журнал «Фотоплей» с Клодеттой Кольберт на обложке. Мне пришлось сделать две ходки, чтобы перетащить все ее барахло. Когда я второй раз вносил ее вещи, она уже заснула и даже храпела, журнал лежал на ее обширной груди. Улыбающееся лицо Клодетт вздымалось и опускалось.

Я решил и сам вздремнуть в своей комнате. В ней тоже стояли две кровати, разделенные несколькими футами, и я рассчитывал не сдвигать их и ночью. Дочь твоего клиента,напомнил я себе. Но мои мысли о происшедшем утром на ферме, однако, указывали, что интересы моего клиента, возможно, не будут соблюдены в этой маленькой, оклеенной красноватыми обоями комнате.

Первым делом я решил воспользоваться туалетом, имевшимся в каждой комнате. Опорожняя свой мочевой пузырь, я размышлял о том, как приятно ощущать себя снова в двадцатом веке – даже если справа от меня в ванне ползает насекомое, здоровенное, как мой большой палец. Я и не подумал уничтожить его. Пусть живет. Я снял брюки и вздремнул.

Разбудил меня стук в дверь. Взглянув на свои часы, я обнаружил, что было около двух часов. Я вытащил свой пистолет из-под подушки и подошел к открытому окну, на котором легко колыхались занавески под слабым летним ветерком. Я выглянул наружу.

Большой высокий мужчина – грудь бочонком, круглолицый, румяный, темноволосый, лет тридцати с небольшим – стоял там без пиджака и в подтяжках. Ручка пистолета сорок пятого калибра торчала у него из-за пояса.

Через несколько секунд я понял, кто это был –очень часто видел его фотографии в газетах.

Чарльз Артур Флойд. «Красавчик».

Он снова постучал.

– Лоуренс? Джимми Лоуренс?

Я приоткрыл дверь так, чтобы руку с пистолетом не было видно.

– Верно, – сказал я, стараясь изо всех сил не выдать себя ни голосом, ни выражением лица, что узнал его. – Кто там?

– Меня зовут Чарли Флойд, – улыбнулся он маленьким, как у купидона, ртом. Его круглое лицо светилось. У него, как у Полли Гамильтон, были щечки яблочком.

– Я слышал о вас много хорошего от наших общих знакомых.

– От кого, например?

Он по-прежнему улыбался, но теперь в его улыбке появилась какая-то настороженность.

– Нельсона, Карписа, ну и других. Откройте. Позвольте мне войти. Вы же видите обе мои руки и мой пистолет. И сами, конечно, навели такой же на меня, так что же вам тревожиться?

Я отступил и открыл дверь, наставив на него свой пистолет.