В тени Нотр-Дама - Кастнер Йорг (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗

Возможно, только я расслышал, как его хриплый голос почерствел при этих словах.

Двое воинов с алебардами охраняли вход в Консьержери между выступающими круглыми башнями-близнецами, которые глядели на свое искаженное отражение в серо-зеленом потоке протекающей прямо под ними Сены. Стража без проволочек позволила нам пройти, потому что Дворец правосудия был общественным местом. Группа цистерцианцев была не подозрительнее, чем торговцы сукном или скобяными товарами, чем продавцы вина или сладостей, чем балагуры и безмандатные адвокаты, которые все одинаково навязчиво и во все горло зазывали зрителей. В проходах и дворах, на галереях и лестницах раздавались их голоса, а из одного из больших каминов, которыми теперь не пользовались, даже доносился мерный стук молота кузнеца, который установил там кузнечный горн и наковальню.

— Возможно, нам следовало бы прийти ночью, — заметил Туасон. — Здесь снует повсюду столько пестрого люда.

— Именно на этом и базируется мой план, — возразил Вийон. — В ночное время все двери закрыты, и нам бы с большим трудом удалось незаметно проникнуть вовнутрь. А так мы — часть этой суматохи и никому не бросаемся в глаза.

Я восхитился Вийоном за его предосторожность и решительность, когда мне так же было ясно, что действовал он не ради прекрасных глаз Колетты.

Он хотел вырвать Марка Сенена у дреговитов, чтобы больше узнать о шашнях литейщиков и весовщиков, чтобы расстроить планы заговорщиков.

Запертая дверь в конце длинного прохода, охраняемая двумя другими воинами с алебардами и сержантом, ограничивала шумную толкотню.

— За ней находится спуск к темницам, — объяснил Вийон и остановился в пятнадцати шагах от двери. — Теперь все очень серьезно.

— Нас пропустят туда? — спросила Колетта с пугливым беспокойством, и сильная дрожь в голосе выдала степень ее волнения.

— Пожалуй, — ответил Вийон. — Но время от времени сами набожные братья обыскиваются на предмет оружия. Все зависит от настроения тюремщика.

— М-да, чудесно, — проворчал Томмазо на своем ограниченном французском. — И если синьор тюремщик сегодня ночью не наслаждался в объятьях своей любимой, то мы должны его немного подкупить.

— Если уже так рано мы привлечем к себе внимание, то никогда не проникнем вовнутрь, не доберемся до таинственной темницы, — призвал Вийон. — Поэтому я позаботился об отвлекающем маневре.

— Ага, — издал возглас Томмазо и огляделся в поиске по сторонам. — И где же этот отвлекающий маневр?

— Сейчас, они уже идут.

Вийон явно имел в виду кричащую во все горло пару, которая прошла мимо нас, осыпая друг друга бесчисленным множеством самых грязных ругательств. Буквально перед закрытой дверью оба остановились, и мужчина зарычал на потеху страже:

— Что — я слаб как головастик? Сейчас покажу тебе головастика, если ты не будешь больше закутываться, как монахиня!

И он уже дернул за платье женщины так что шнуровка лопнула на груди. Хулиган разорвал красный лен и сорвал белый платок с груди, чтобы презрительно швырнуть его на землю. На всеобщее обозрение показалась пара больших, крепких грудей, два шарика розовой, крепкой плоти, венчаемой огненно-красными вишенками. У тюремщика и стражников с алебардами чуть глаза не вылезли из орбит, и я тоже залюбовался этим видом.

— Совсем неплохо! — закричал мужчина с неубывающим и, возможно, как раз вновь вспыхнувшим возбуждением, расстегнул свой пояс и хотел уже было стянуть вниз штаны. — Теперь ты увидишь, что любит мой головастик!

Как бы сильно не был захвачен тюремщик этим спектаклем, чувство долга одержало над ним верх. Он вышел вперед, встал между ссорящимися и потребовал объяснений для их бесстыдного поведения.

— Готон [56], это моя жена, хочет развестись со мной, — сказал мужчина с расстегнутыми штанами, словно это все объясняло.

— Ну, и ничего удивительного, — объявила обнаженная. — Дни в году, когда у Антуана «стоит», однорукий может сосчитать по пальцам. Червяком между его ног рыбак не привлечет даже уклейку.

— Что, не привлечет даже уклейку, как же? — с дрожащими пальцами Антуан копошился в явно упрямых штанах. — Сейчас ты увидишь червя. Обожди только, пока он пробуравит твою дырявую шкуру!

— Стой! — закричал сержант и был уже готов достать меч из ножен. — Эй вы, отребье, не будете же здесь во Дворце правосудия…

— Вот именно будем, и еще как! — заорал разгневанный Антуан. — Это мое священное право еще с древних времен, когда короли здесь правили, да, верно! Если я при свидетелях докажу мою мужскую силу, Готон должна будет отозвать свое требование о разводе. Справьтесь сами, если мне не верите!

Вийон понял, что наступил момент, и подошел к тюремщику.

— Простите, что мешаю вам, сержант, но мы бы хотели пройти к заключенным.

— Не сейчас, — затявкал тюремщик. — Я занят.

— Мы тоже, — спокойно ответил Вийон. — Бог не дал нам времени, чтобы мы его тратили попусту.

— И что же? — сержант пожал плечами. — Тогда идите к своим братьям молиться. Здесь нечего искать. Никому нельзя к заключенным.

— Вы же знаете, что это не распространяется на слуг Божьих, — Вийон указал на носильщиков с корзинами. — Наш приют собрал деньги на еду, которую мы принесли бедным заключенным.

— Ах, опять монастырская жратва для этих громыхал цепями! Так бы сразу и сказали! — сержант пошел к двери и открыл ее. — Постучите, когда будете выходить снова. Не у каждого внутри есть такое счастье.

Один за другим мы прошли через ворота, пока сержант снова не вернулся к ссорящейся и бранящейся паре. Один из алебардистов закрыл за нами дверь на замок.

— Это правда? — спросил я Вийона, — Действительно существует такое удивительное право на предоставление доказательства?

— Да. Впрочем, нужно привести доказательство в присутствии пятнадцати свидетелей из сословия врачей.

— Пятнадцать наблюдающих знахарей? — заохал я. — Тогда бы я не мог привести и малейшего доказательства.

Шум, создаваемый толчеей в общественной части Дворца правосудия, остался за толстой деревянной дверью. Крутая лестница вела нас в сумеречное, холодное и сырое царство несвободы. По голым стенам стекала вниз маленькими ручейками вода.

— Пленных хотят затопить? — меня охватил ужас при мысли, оказаться здесь в заточении. — Или таким образом экономят на пытке водой?

— Никак нет, — сказал Вийон. — Темница находится под резервуаром с водой, а близость реки довершает остальное. Но это мы используем себе во благо. А теперь тихо!

За поворотом трое стражников сидели в огороженном решеткой чулане и кидали костяные кубики на заляпанный стол. Вийон достал пару больших упаковок паштетов и наполненную вином тыквенную бутылку из одной из корзин.

— Скромный дар заслуженным стражникам Консьержери, — елейно сказал он.

— А ну-ка уберите прочь! — закричал сержант, главный в расчете. — Еще чего не хватало — чтобы мы жили хуже, чем это сборище негодяев!

Пока его товарищи уже уплетали паштеты, он провел нас по длинному проходу, который упирался в решетчатые двери клеток.

За ними торчали грязные, изнуренные существа на гнилой соломе. Некоторые неподвижно таращились в пустоту, казалось, уже давно безучастно воспринимавшие подземный мир, другие при нашем появлении рвались с цепей.

Они кричали и умоляли, чтобы им дали хоть что-нибудь из наших даров. Это был жуткий концерт воющих голосов и звенящих цепей, и я понял, почему привратник говорил о «гро-мыхалах цепями».

— Отведите нас, пожалуйста, как можно дальше, сержант, — попросил Вийон. — Там, по моему опыту, заточены несчастнейшие из несчастных.

— Вы имеете в виду, там отбывают свое наказание самые подлые отбросы, — недовольно сказал сержант и отвел нас в коридор с клетками, который был еще холоднее и мрачнее, чем прежняя часть. Только пара свечей горела на стенах в подсвечниках, словно лучший свет был транжирством. Кто здесь был заточен, был ближе к смерти, чем к жизни — погребенным заживо. Воздух был влажным, как густой туман, наполненным гнилью, и снова я поверил, что почуял смерть.