Ищущий убежища - Найт Бернард (читать лучшие читаемые книги TXT, FB2) 📗
Затем эстафету подхватил архидиакон:
— Де Бонвилль, вы утверждаете, что ищете прибежища, значит, вы признаетесь в совершении греховных деяний?
Гервез затряс головой:
— Конечно же, нет, святой отец. Я ни в чем не виновен. Я стал жертвой обстоятельств и заговора. Мой сквайр, Болдуин из Бира, возможно, и был негодяем, хотя мне в это не верится. Однако говорить о том, что и я причастен к преступлениям, — это наглая ложь! У вас ведь уже есть преступник, вина которого подтвердилась на испытании судом Божьим. Как его зовут? Алан Фитцхай, кажется?
Голос де Бонвилля срывался от волнения. Последовала продолжительная пауза. Епископ в задумчивости жевал нижнюю губу. Станет ли он упорствовать, продолжая поддерживать де Бонвилля и рискуя заработать неприятности на собственную голову? Или же швырнет его на съедение волкам и умоет руки?
Решив дождаться окончательного прояснения ситуации, он выбрал третий путь, оставляющий открытой любую возможность.
— Меня не волнуют желания мирских властей. Но, в чем бы ни состояла истина, которая в конце концов обязательно выяснится, я готов и буду отстаивать до самой смерти нерушимость закона прибежища.
Он вперил жесткий взгляд в шерифа, основного защитника закона и порядка и главного представителя мирской власти в Эксетере. Над присутствующими все еще витал призрак убитого Томаса Бекета, и епископы никогда не упускали возможности утереть нос королевским слугам, не простив им пресловутого нарушения святости церковного прибежища, которое было допущено всего двадцать четыре года тому назад.
Епископ снова обратил свой взор к де Бонвиллю.
— Что касается церкви, то ты получаешь в свое распоряжение ограниченный период времени, в течение которого сможешь чувствовать себя в безопасности, ибо никто не посмеет тебя тронуть. Я прослежу, чтобы закон прибежища был чтим всеми и каждым. Остальные вопросы тебе придется решать самому с представителями закона.
Гервез, не поднимаясь с колен, закивал головой.
Генри Маршалл снова повернулся к коронеру и констеблю, который подошел к де Ревеллю и остановился рядом с ним.
— Никто не смеет забрать его отсюда помимо его воли. Он должен получать пищу и воду, но эта обязанность ложится на плечи города, а не собора.
Шериф согласно кивнул:
— Я уведомлю помощников мэра, ваша светлость. Это их обязанность. Кроме того, они должны охранять его, следя за тем, чтобы он не сбежал. Это также входит в обязанности города. Но в данном случае я назначил для охраны сержанта и несколько стражей из гарнизона. За все отвечает констебль.
Похоже, де Ревелль старается сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, подумал Джон.
Митра слегка повернулась, и епископ уставился на Ральфа Морина.
— Что касается охраны, я хотел бы напомнить вам, что территория кафедрального собора не является частью города Эксетера. Она подчиняется исключительно положениям канонического закона; полномочия же королевских офицеров и городских властей на кафедральную территорию не распространяются.
Констебль ответил епископу каменным взглядом. Все указывало на то, что именно его сделают козлом отпущения, иначе Генри пришлось бы обрушить всю свою критику непосредственно на шерифа де Ревелля.
— Итак, что вы на это скажете? Ваши люди топчутся по моей территорий, расхаживают там, где не имеют права находиться. — Он говорил так, будто солдатские сапоги топтали ухоженные лужайки и сады, а не месили грязь на замусоренном и местами присыпанном гравием прямоугольнике.
На мгновение на лице Гервеза вспыхнула искорка надежды — ему показалось, что епископ стремится заставить констебля снять охрану. В таком случае он получил бы шанс на спасение.
Но в этот момент вперед выступил Джон, и его низкий голос отразился эхом от стен помещения:
— Вы совершенно правы в том, что земля кафедральной территории находится вне пределов юрисдикции города, но я, в свою очередь, вынужден напомнить, что проходящие по ней дороги и тропинки являются собственностью города. Вооруженные стражи имеют полное право находиться на дорогах, хотя, конечно же, им не позволено ступать на землю, их разделяющую.
Маршалл резко повернулся на голос говорящего, и лицо его потемнело, когда он узнал коронера. Однако Джон лишь повторял положения закона, не подлежащие обсуждению, и потому чувствовал себя уверенно.
— Очень хорошо, может быть, и так, — уступил прелат. — И все же меня тревожит, что кто-нибудь из ваших охранников, радующихся любой возможности позабавиться с мечом, все-таки поддастся соблазну и осквернит святость кафедральной территории, нарушив неприкосновенность, которую я дарую этой неприкаянной душе.
После долгих колебаний он все же отважился — наклонившись, возложил ладонь на голову де Бонвилля и пробормотал почти неслышное благословение. Затем, решив, что и так слишком далеко зашел, поднялся с кресла и отвернулся от Гервеза, не сказав больше ни слова и оставив его стоять на коленях.
Медленным шагом епископ с достоинством направился к выходу; викарий с крестом занял место впереди, а большинство остальных участников процессии пристроились сзади.
В помещении остались лишь де Ревелль, архидиакон и констебль, а также коронер с помощниками.
Несмотря на заверения епископа, беглец, вскочив на ноги, попятился назад, в свой угол, и забился в узкое пространство между алтарем и углом стены.
Шериф с перекошенным от ярости лицом подошел вплотную к зятю.
— Видишь, какие неприятности возникли из-за твоего упрямства, Джон? — прорычал он. — Почему тебе не сиделось на месте? Подумаешь, пара покойников — при том, что каждый год мы теряем тысячи и тысячи от войн и эпидемий? Коронер, который был на две ладони выше ростом, чем стоявший перед ним мужчина, просто молча смотрел в лицо противника.
Де Ревелль, терзаемый точно такими же тревожными сомнениями по поводу происходящего, как и епископ, подступил к де Бонвиллю, который, хорошо помня, как шериф помогал и поддерживал его ранее, посмотрел на него с робкой надеждой.
— Я должен задать вам прямой вопрос, Гервез. Вы готовы сдаться под мою опеку и предстать перед судом по предъявленным вам обвинениям?
Наследник Питер-Тейви замотал головой:
— Я невиновен, сэр Ричард. Это все Болдуин, это все его рук дело, он убил их, а я ничего не знал.
Выражение лица шерифа стало еще более несчастным.
— Именно это и должен решить суд. Если обвинения ложны, а ваши обвинители лгут, это выяснится, когда вы предстанете перед судьями.
— Как же мне защититься от ложных обвинений? — исступленно спросил Гервез.
Де Ревелль раздраженно потянул себя за остроконечную бороду. Ему не терпелось поскорее убраться из собора, он не желал иметь дела ни с преступником, ни с ситуацией в целом.
— Я уже сказал, суд во всем разберется и установит истину, — заявил он с ханжеской неопределенностью.
— А… это будет суд графства или городской суд? Или я буду вынужден предстать перед королевскими судьями? — не унимался де Бонвилль, в глазах которого читался панический страх.
Вопрос оказался скользким, и де Ревелль не решился скомпрометировать себя при таком количестве свидетелей.
— Это будет решено позже, — сухо заявил он. — Сейчас вы должны решить, сдадитесь вы мне или нет.
Гервез вертел головой, заглядывая в лица смотрящих на него людей, но натыкался на неприкрытую враждебность Гвина из Полруана и коронера, неприязнь констебля и уклончивое лицемерие шерифа.
Он попятился, выставив вперед руки, как будто опасаясь нападения. Прижавшись спиной к алтарю, он яростно затряс головой:
— Нет! Я вам не сдамся! Вы повесите на меня цепи… бросите в тюрьму… будете пытать меня, а потом повесите, что бы я ни говорил! — От страха его голос сорвался на пронзительный визг, и заметался, словно в клетке, отражаясь эхом от голых стен.
Повернувшись на своих элегантных каблуках, де Ревелль поймал коронера за рукав. Его лицо было белым как мел, но от злости или страха, Джон понять не мог.
