Черный город (с илл.) - Акунин Борис (полная версия книги .TXT) 📗
— Товарищество «Бранобель» построило образцовый квартал для квалифицированных рабочих. После начала забастовки всех выгнали в шею, поэтому Дятел здесь и прячется. Вон, в дальнем конце.
Действительно: если приглядеться, было видно, что в одном из домиков слабо светится окно.
На всякий случай Фандорин решил сделать подполковнику последнее внушение.
— Не скрою, что мне хочется вас убить. Очень сильно хочется. При малейшей п-провокации с вашей стороны, при любом подозрительном движении…
— Не тратьте зря время, — поморщился Шубин. — Буду я рисковать жизнью из-за какого-то пернатого. Пропади он пропадом! Хорошо бы, конечно, чтобы он оказал сопротивление и вы его ухлопали… — Жандарм мечтательно вздохнул. — Это было бы очень недурно. Но не беспокойтесь, я ни во что вмешиваться не стану. Заканчивайте скорей и едем в госпиталь. Рука ужасно болит.
На пустой улице было тихо, а вот в ее окрестностях не особенно. Где-то дурные голоса орали нестройную песню. В другом месте бешено вопили и чем-то громыхали — кажется, дрались. Время от времени то там, то сям, слышались и выстрелы.
— Черный Город, райское место, — покачал головой Шубин. — Никогда не бывал здесь ночью. И надеюсь, больше не придется.
Оставив пленного на попечении гочи, Эраст Петрович бесшумно подкрался к окну.
Через щель между шторками было видно скромно обставленную комнату.
На койке, закинув руки за голову, лежал и курил мужчина. Его лицо тонуло в тени. На тумбочке горела прикрытая тряпкой лампа.
«Ну-ка, что это там, под газетой? Ясно… А в углу что за ящик с открытой крышкой?»
— На тумбочке «наган», это ничего, — шепотом рассказывал Фандорин минуту спустя. — Но у стены ящик с г-гранатами. Это хуже. Твое дело, Гасым, отрезать Дятла от ящика. Я попробую взять его прямо на кровати, но если не успею, он может выстрелить по гранатам. Очень этого не хотелось бы.
— В гранаты не надо. Я встану, в меня попадет, — пообещал Гасым. — Пуля — это ничего. Гранаты — аман.
Эраст Петрович повернулся к Шубину.
— Вас одного я здесь не оставлю. Вбегаете сразу за нами. И застываете на месте. Если отстанете или попытаетесь скрыться… Гасым!
— Застрелю собака, — коротко молвил гочи.
Шубин вздохнул и ничего не сказал.
— Гасым, на счет три вышибай дверь — и сразу к ящику, — шепнул Фандорин. — Учти: Дятел мой.
— Всё самый лучший себе берет, — проворчал гочи. — Ладно, говори «три».
— Раз, два, ТРИ!
Мощный удар.
Дверь обрушилась внутрь.
Обогнув Гасыма, Эраст Петрович бросился к кровати.
Шубин, как паинька, вбежал следом и остановился.
Лежащий дернулся, но Фандорин успел смахнуть «наган» вместе с газетой на пол.
Худое лицо, перекошенное от ярости, было совсем рядом. Зубы ощерены, глаза бешеные. Никакого сходства со старой фотографией из досье — разве что волосы того же светло-русого цвета. Да, крепко изменила жизнь бывшего вольнолюбивого студента.
Дятел повел себя нестандартно. Не нагнулся за оружием, не попытался ударить нападающего. Опрокинул тумбочку на Фандорина. Метнулся к стене, по дороге оттолкнув неповоротливого Гасыма, выхватил из ящика гранату и взялся за чеку.
— Гасым! — крикнул Эраст Петрович, поняв, что не успевает.
Сверкнул кинжал — раз и еще раз.
Хриплый вопль. На пол упала кисть одной руки, потом второй. Двумя струями ударила кровь. Граната с невыдернутой чекой покатилась по полу.
Ко всякому привык Фандорин — и то обомлел. Гасым был в движениях неуклюж, и стрелок, хоть меткий, но не из быстрых. А с кинжалом управлялся так, что позавидовал бы мастер кэндзюцу.
Человек без рук, прижимая к груди обрубки и не переставая хрипеть, ринулся в дальний угол комнаты — должно быть, от боли и ужаса сам не понимал, что делает.
Нет, понимал!
В углу, почти невидимая в полумраке, была еще одна дверь. Дятел толкнул ее плечом, исчез.
Здесь произошла еще одна неожиданность — нынче вообще все выходило не слава богу.
— Мы так не договаривались! — закричал покладистый до сего момента Шубин.
Наклонился, подобрал здоровой рукой «наган», очень некстати отлетевший ему под ноги, и выстрелил дважды: в Фандорина и в Гасыма.
Спасительное «чувство кожи» заставило Эраста Петровича в самый миг выстрела наклониться. Пуля прогудела мимо уха. Но гочи — он стоял к подполковнику боком — охнул, шатнулся, схватился за живот.
Делать было нечего. Фандорин выхватил «веблей», не переставая «крутить карусель», то есть делать резкие бессистемные движения, затрудняющие противнику прицельный огонь.
Однако Шубин не стал искушать судьбу. Со сноровкой, поразительной для такой внушительной массы тела, он развернулся и выпрыгнул в окно, вышибив стекло вместе с рамой.
— Гасым, куда тебя, в живот?
Гочи рассматривал окровавленную ладонь.
— Через жир прошла, как шампур. Дырка в стена делала. Э, где собака Шубин? Убивать хочу!
Физиономия гочи потемнела от гнева.
«Касательное. Не страшно».
— Ты свой Дятел догоняй. Я собака Шубин хочу!
Отпихнув Эраста Петровича, Гасым затопотал через комнату.
— Постарайся живьем! — крикнул Фандорин и сам тоже побежал — к двери, куда четверть минуты назад скрылся Дятел.
Темный коридор.
Направо?
Нет, там кухня.
Налево?
Да, сюда.
Выход во дворик. Калитка.
За ней еще одна улица, точно такая же.
Но луна зашла за небольшую тучу, свет померк.
Выругавшись, Эраст Петрович зажмурился, принялся массировать глазные яблоки. Срочно требовалось ночное зрение. Человек с такими ранениями далеко не убежит, но нужно его поскорей найти и наложить жгуты, пока не изошел кровью. Мертвецы на вопросы не отвечают.
На соседней улице стреляли: «наган», гасымовский «смит-вессон», снова «наган», снова «смит-вессон». Выстрелы постепенно удалялись.
Наконец полминуты, необходимые для адаптации, прошли. На счете «тридцать» Фандорин открыл глаза — и снова выругался. Оказывается, пока он терял время, луна снова выглянула. На земле отчетливо виднелись пятна крови. Эраст Петрович побежал, глядя под ноги.
Метров через сто следы пропали. Фандорин не сразу это заметил — почва здесь была совсем темная, пропитанная нефтью и мазутом. Пришлось вернуться, светить фонариком.
Оказалось, что капли свернули в сторону, в зазор между двумя заборами.
Там, у перевернутого дырявого корыта, лицом вниз лежал человек, раскинув куцые руки. Он был без сознания. Пощупав пульс, Эраст Петрович понял, что ничего сделать нельзя — сердце вот-вот остановится.
Все же попытался: перетянул культи, нажал точку у основания носа, потом нанес точечный удар по грудине, чтобы заставить сердце работать. Тщетно. Дыхание прекратилось.
— Юмрубаш! Эй, Юмрубаш! — орал где-то неподалеку мощный голос.
— Я здесь!
Вытирая платком руки, Фандорин выпрямился.
— Догнал Шубина?
— Не догнал, собака быстро бегала.
— Упустил?!
— Зачем упустил? Пуля догнал. Я живьем хотел, честно. — Гасым поправился. — Нет, врать не буду. Не хотел живьем. Но очень старался. Не получилось.
— И у меня не лучше, — мрачно сказал Эраст Петрович, светя вниз фонариком. — П-полюбуйся. Ладно… Подгоню машину, погрузим трупы. И руки прихватим.
— Руки зачем? — удивился Гасым.
— Для дактилоскопии — сверю отпечатки.
Но тут же вспомнилось, что сверять не с чем. Отрубленные руки ничего не дадут, потому что в досье Одиссея-Дятла отпечатков нет. Во время единственного, давнего ареста в полиции дактилоскопического отдела еще не было.
Как всегда после победы над особенно трудным врагом, навалились усталость и опустошение.
Фандорин зажег сигару.
Всё, охота на Одиссея закончена.
