Игра без правил (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич (читать книги без регистрации полные TXT, FB2) 📗
Лобанов почувствовал сильный удар головой о дверь. Он нажал на ручку, и она открылась. Поспешно он стал вылезать наружу. За ним это стали делать и все остальные.
Они едва успели покинуть машину, как показался джип. Лобанов несколько раз выстрелил. Оттуда раздалась ответная очередь, которая пришлась по перевернутой машине, пробив бензобак. Теперь они были лишены транспортного средства.
— Отползаем! — крикнул Лобанов, взяв на себя командование их очень маленькой армии.
Джип, словно танк, помчался прямо на них. Одновременно оттуда велся огонь из двух автоматов, не позволяя им поднять головы. Еще несколько секунд и машина проехалась бы по ним, расплющив их тела своими мощными колесами. Внезапно с земли поднялся Глеб и стал стрелять из пистолета по автомобилю. Двумя меткими выстрелами он попал в оба передних колеса. Джип вильнул в сторону. Раздавшаяся очередь надвое переломила молодого казака, он громко вскрикнул, выронил свое оружие и упал.
Не обращая внимание на опасность, к нему одновременно устремились Лобанов и Луцкой. Но парень получил такое количество свинца, которое оборвало его жизнь мгновенно.
— Сволочи! Замочу их всех! — закричал Луцкой. Он вскинул пистолет и выпустил в машину всю обойму.
Джип, отъехавший от них на приличное расстояние, огрызнулся очередью, которая прошла над их головами. Лобанов дернул Петра за ноги и тот упал на землю. Совсем недалеко располагался небольшой перелесок.
Туда они все поползли.
Из джипа выскочили несколько человек. В одном из них Лобанов узнал Ника Грегори. Он залег с автоматом, не давая им высунуться из своих укрытий, остальные же стали спешно менять пробитые колеса. На их удачу у них оказались две запаски.
Обескураженные неудачной атакой, команда Ника Грегори не выражала больше намерений перейти в наступление и судя по всему испытывала желание без потерь покинуть поле боя. Лобанов и его войско тоже пребывали в своем укрытии в неподвижности. Хотя переговоры никакие не проводились, между сторонами установилось негласное перемирие.
— Эй, князь, — вдруг закричал Ник Грегори, — ты жив?
— К твоему большому огорчению, жив.
— А ты, дорогая моя Натали?
— Я тоже жива, Ник.
— До чего же у вас живучий род, стреляешь, стреляешь, а с вами ничего не происходит. Может, вы заговоренные.
— К тебе это не относится, сволочь! — вдруг что есть силы закричал Луцкой. — Я тебе обещаю, что тебе никакие заговоры не помогут, ты долго не протянешь. Ты ответишь за смерть Глеба. Это говорю тебя, я — Петр Луцкой, атаман казацкого войска Тверского района.
— A la guerre comme a la guerre, mon cher casak, — засмеялся Ник Грегори.
— Что сказал этот негодяй? — спросил Луцкой Натали.
— На войне, как на войне, мой дорогой казак, — перевела она.
— Вот мразь, — плюнул Луцкой. — Он поднял было пистолет, но Лобанов, перехватил его руку, не позволив ему выстрелить.
— Не надо, Петр, если они в ответ начнут палить, от нас не останется живого места. На военном языке это называется многократное превосходство в огневой мощи противника.
— От него уже не осталось, — кивнул Луцкой на лежащее тело Глеба. Но руку с пистолетом опустил вниз.
Ремонт машины завершился, и экипаж быстро занял места в кабине. Последним сел в него Ник Грегори.
— Князь, я не прощаюсь, скоро увидимся вновь. До встречи.
Машина, набирая скорость, помчалась прочь. Дождавшись, когда она исчезнет за холмом, они вышли из перелеска и подошли к телу Глеба. Лицо его не пострадало и было полное ощущение, что он спит крепким молодым сном, который наступает после напряженной работы.
Луцкой упал на колени перед ним и закрыл ему глаза. По его щекам покатились слезы. Рядом навзрыд рыдал Арсений.
— Что же я батьке, да мамке его скажу? Как же я так не уберег хлопца? — сквозь слезы проговорил Луцкой.
Лобанов тоже почувствовал, как слезы затопляют глаза. В своей жизни он много раз вон так, как сейчас, стоял над телами павших товарищей. Но то было в настоящем бою с настоящими врагами. А что произошло сейчас, от чьих рук погиб этот отважный самоотверженный юноша?
Он почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Он повернул голову и увидел Натали. Она смотрела на Глеба: на ее лице слез не было но оно выражало скорбь.
— Тебе тяжело? — тихо спросила она.
Лобанов кивнул головой.
— Он спас всех нас. Я чувствую себя должником, не способного возвратить долг. От этого мне становится очень больно.
Натали взяла его голову в свои руки и по очереди поцеловала в один и другой его глаз.
— Мы никогда не забудем этого юношу и того, что он сделал для нас, — искренне, без малейшей нотки фальши, произнесла она.
— Да, не забудем, — сказал Лобанов, благодарный Натали за то, что она нашла единственно верные в эту минуту слова.
— Я пойду, поищу машину, надо доставить тело в станицу, — сказал Луцкой, но Лобанову показалось, что он ищет предлога, чтобы поскорей покинуть эту скорбное место.
Он смотрел, как медленно бредет Петр, сразу как будто бы постаревший на десяток лет. Его спина, еще несколько минут назад абсолютно прямая, теперь по-стариковски прогнулась, став похожей на лук.
Минут через сорок Луцкой пригнал небольшой грузовик. Осторожно они погрузили тело в кузов. Мужчины сели туда же, Натали заняла место в кабине.
За все время пути до Тверской никто из них не проронил ни слова. Они как будто онемели. Грузовик въехал на пыльные улицы станицы и медленно покатил к дому Глеба.
Дом, где жил Глеб, был похож на большинство станичных домов. Двор был явно небогатый, это легко определялось по множеству примет, начиная с покосившего забора.
Луцкой посмотрел на Лобанова, словно ища у него не то сочувствия, не то поддержки.
— Хочешь я пойду с тобой, — сказал Лобанов.
Луцкой резко покачал головой.
— Я сам, — отрывисто бросил он и спрыгнул на землю.
Через несколько минут тишину разорвал женский плач, вернее, даже рев. Из дома выбежала средних лет женщина и бросилась к машине.
Последующая затем сцена врезалась в память Лобанову до конца жизни. Мать упала на тело сына, словно спасая от грозящей опасности, желая прикрыть его собой. Плач сотрясал ее, как в лихорадке. Прибежали еще несколько женщин, или точнее девушек, видимо сестры, они тоже начали голосить. И очень скоро у дома собралась уже целая улица.
В этой толпе незнакомых людей Лобанов чувствовал себя крайне неловко. Он не мог найти верную интонацию, как себя вести в этой тяжелой ситуации. Ему хотелось выразить свои соболезнования матери и близким убитого, но, кажется, никто в его сочувствие не нуждался. Все столпились возле покойного, которого сняли с машины и положили на землю на постеленное кем-то одеяло.
Внезапно мать Глеба оторвалась от тела сына и подскочила к Лобанову.
— Это вы виноваты, вы! Зачем вы к нам пожаловали. Вы убили его, — показала она на тело сына. — Я проклинаю вас, гореть вам в аду!
Толпа зашумела, и Лобанов ощутил направленную на него сильную волну враждебности. Он понял, что в этой ситуации будет лучше, если он удалится.
Под враждебный гул собравшихся, Лобанов и Натали направились к центральной площади станицы. Им не надо было ни о чем разговаривать, они понимали друг друга без слов. Не сговариваясь, они вошли в церковь. Там каждый купил по свече и поставил ее в подсвечник.
Лобанов, не отрываясь наблюдал за тем, как таял тонкий стебелек свечки. Вот также быстро сгорела и молодая жизнь этого паренька. Все случилось столь стремительно, что они даже не успели по-настоящему познакомиться; они едва успели обменялись двумя фразами. И несмотря на это Глеб пожертвовал собой ради них.
Внезапно в его голове всплыла картина из его прошлого. Они стояли на окраине села, недавно закончился бой, во время которого они выбили боевиков из населенного пункта. Но еще не успели занять оборонительные позиции. Внезапно на них налетел недобитый отряд бандитов. Они появились так неожиданно, что никто ничего не успел предпринять. Рядом с Лобановым находился командир полка, пришедший самолично увидеть результаты сражения. Именно на нем и был сосредоточен шквальный огонь нападавших.
