Ад в тихой обители - Дикинсон Дэвид (книги бесплатно без TXT) 📗

— Вы правы, старший инспектор, — согласился Пауэрскорт. — Такое впечатление, что, поутихнув на пару столетий, в Комптоне вновь разгорелась война за веру.

— Лично вам, леди Пауэрскорт. — Дворецкий подал довольно мятый конверт с надписью шатким детским почерком: «Ферфилд-парк. Для леди Пауэрскорт».

— А кто это принес, Маккена? — вскрывая послание, спросила леди Люси.

— Не знаю, мадам. Я нашел письмо в прихожей, его просто подсунули под дверь.

«Дорогая леди Пауэрскорт, — читала Люси, отпустив дворецкого, слова, написанные крупными кривоватыми буквами. — Пожалуйста, приходите сегодня в собор в половине шестого. Мы будем ждать вас возле хоров. Певчие Уильям и Филип».

Леди Люси обрадовалась. Ее звали те два милых мальчугана, с которыми ей удалось несколько раз поговорить на репетициях «Мессии». Возможно, она наконец узнает, чем запуганы бедные дети. Никогда ей не приходилось видеть столь грустно-сиротливую стайку малышей. Она взглянула на часы: почти полпятого. Подождать Фрэнсиса, который с минуты на минуту должен вернуться от инспектора Йейтса? Муж очень встревожен ее настойчивым стремлением докопаться до причин страха, гнетущего здешних юных хористов, он постоянно твердит, как это опасно. И он конечно же захочет сопровождать ее на эту встречу. Ох, эти маленькие певчие, ради которых весь ее нынешний церковный вокальный энтузиазм! Такие робкие — как трудно было познакомиться с ними! Они наверняка смутятся и в присутствии чужого мужчины не промолвят ни слова. Нацарапав коротенькую записку, леди Люси сообщила, что срочно ненадолго едет в Комптон, не уточнив, куда именно.

На обратном пути в Ферфилд-парк Пауэрскорт обдумывал первый абзац своего письма личному секретарю премьер-министра. Обращаться к самому главе правительства не стоило. Роузбери рассказал, что изнемогший под бременем государственных забот премьер-министр утратил даже свой былой особый интерес к делам Форин-офиса [55]и ослабел настолько, что постоянно засыпает на заседаниях кабинета. Единственный, к кому имело смысл обратиться, — его сподвижник, знающий, куда канули все политические оппоненты премьер-министра, его личный секретарь Шонберг Макдоннел.

Вернувшись в усадьбу, Пауэрскорт сразу прошел в кабинет и сел сочинять послание. Не увиденная, не прочитанная записка леди Люси оставалась лежать в гостиной.

«В связи с вызвавшей некие подозрения смертью канцлера кафедрального собора в Комптоне, на западе Англии, меня как детектива пригласили выяснить все обстоятельства данного дела. — Тональность рапорта напомнила Пауэрскорту армейские будни, и он осторожно перешел к неприятным сообщениям. — Обнаружив в ходе расследования глубоко законспирированный заговор, грозящий вызвать гражданскую смуту, я считаю своим долгом изложить вам детали ситуации…»

Так, ну теперь хотя бы любопытство заставит дочитать это письмо.

«…Меньше всего хотелось бы подчеркивать свои заслуги, однако позвольте напомнить об опыте моей долголетней и небесполезной службы стране и короне».

Повторяя про себя пассаж хоральной «Общей аллилуйи», леди Люси вошла в собор. Величественный интерьер был пронизан многоцветно сияющими сквозь витражные окна лучами вечернего солнца. Вглядываясь в полутьму хоров, леди Люси пожалела, что концертные исполнения «Мессии» проходят не здесь. Здание казалось абсолютно пустынным. Ни шороха, ни звука. Мальчики, вероятно, запаздывают или прячутся где-то, чтобы сделать ей сюрприз. Из приоткрытой в углу хоров двери сеялся слабый свет. Должно быть, дети прячутся там. Подойдя к этой двери, она заглянула и увидела спуск в крипту, погребальную часовню.

— Уильям, — ласково позвала она, — Филип, я здесь!

Ответа не последовало. Спустившись на один марш и пройдя еще одну, окованную железом, дверь, она снова окликнула:

— Филип, Уильям, я здесь!

Затем разом произошли две вещи: сзади громыхнул задвинутый засов и пала тьма.

До обычного закрытия собора на ночь оставались считанные секунды. Леди Люси очутилась в непроглядном мраке наглухо запертого склепа.

Часть четвертая

Пасха

Апрель 1901

21

Пауэрскорт привел в пример свое девятилетней давности расследование загадочного убийства принца Эдди, старшего сына принца Уэльского. Коснулся своей роли в крушении заговора, угрожавшего обрушить всю банковскую систему Британии в дни «алмазного» юбилея королевы Виктории [56]. Упомянул результат исполнения лично порученных ему премьер-министром заданий в Южной Африке. Затем он коротко и ясно рассказал о комптонских убийствах. Приведя выразительные факты, предупредил относительно того, что готовится на Пасху, как именно власти собора собираются отпраздновать тысячелетнюю годовщину христианства в Комптоне. Письмо, он чувствовал, получилось. Дело, надо надеться, движется к завершению. Из открытого окна слышалось, как в саду Джонни Фицджеральд и Энн Герберт, которая привела погулять по усадебному парку своих сынишек, наперебой обсуждают птичьи повадки.

Леди Люси кляла себя за глупость. Ну как она могла? Почему не прислушалась к словам Фрэнсиса? Опертые на мощные столбы средневековые норманнские своды нависали очень низко. Рослым мужчинам здесь пришлось бы нагибать голову. Леди Люси осторожно обошла свою темницу. Стены на ощупь холодные и влажные. Вспомнилось, что рабочие нашли тут рукопись монаха, чью хронику дней накануне Реформации частями еженедельно публикует «Графтон Меркюри». Что-то тихо скреблось в углу. Должно быть, мыши. Или крысы. Пахло густой плесенью, медленным вековым гниением внутри глубокого каменного мешка.

Фрэнсис все время опасается, что убийца нанесет новый удар. Темнота не особенно пугала леди Люси. Ребенком, играя в прятки, бегая по закоулкам угрюмых шотландских замков, она искала себе укромные убежища в самых дальних, самых темных помещениях. Хотя и туда все-таки через дверные щели пробивался свет из узких коридоров со стоящими вдоль стен рыцарями в старинных ржавых доспехах. А здесь такой мрак, что и поднесенной к лицу руки не видно. Угрожающе надвинулись образы недавних жертв: бедняга, сожженный на вертеле, и другой, обезглавленный и четвертованный, разбросанный по всей округе. Она содрогнулась. Представились долгие одинокие блуждания Фрэнсиса в запертом сумрачном соборе… Сердце сдавило ужасом, на глаза навернулись слезы. Сжавшись у подножия тесаного каменного столба, леди Люси начала молиться.

«Отче наш, Сущий на небесах! — странно и необычно зазвучал под сводами подземелья ее голос, — да святится имя Твое…»

В половине восьмого Пауэрскорт закончил письмо. Он трижды неторопливо перечел его. Потом положил в стопку приготовленных к отправке утренней почтой тех вариантов послания, которые адресовались архиепископу и главному судье графства. Епископу Эксетера он решил написать завтра, на свежую голову. И, только проходя через гостиную, чтобы присоединиться к Джонни и гуляющим в саду гостям, Пауэрскорт заметил на столе записку Люси. Он развернул ее и тут же громовым голосом крикнул:

— Маккена! Маккена!

Вбежал дворецкий, впервые услышав сорвавшийся с губ Пауэрскорта крик.

— Вы знаете, зачем леди Пауэрскорт срочно отправилась в Комптон?

— Нет, лорд. Я знаю лишь, что ей было письмо. Оно пришло примерно в половине пятого.

— Кто от кого его принес? — Глаза детектива грозно сверлили дворецкого.

— Неизвестно, лорд. Никто не видел. На конверте стояло «Ферфилд-парк. Для леди Пауэрскорт» и все. Писал, видно, ребенок.

«Или кто-то, старавшийся изобразить почерк ребенка», — мрачно сказал себе Пауэрскорт.

— И она сразу уехала?

— Да, лорд. Уехала верхом, примерно без четверти пять.