Алмазная колесница. Том 2 - Акунин Борис (книги txt) 📗
– Чего он от вас хотел? – спросил Фандорин.
– Того же, чего и все. Сведений об одном человеке. И получил. Видите ли, содержание моей папочки таково, что я не осмелился упорствовать.
Сержант хмыкнул:
– Малолетние девочки?
– Ах, если бы… Это вам знать ни к чему. Для вас важно, что я дал Суге, чего он хотел, но не пожелал и впредь быть марионеткой в его руках. Обратился за помощью к мастерам тайных дел – разумеется, не сам, через посредника.
– К мастерам тайных дел? – воскликнул Твигс. – Уж не про синоби ли вы говорите?
Доктор и вице-консул переглянулись. Неужто?
– Именно к ним, – как ни в чем не бывало ответил Онокодзи и зевнул, изящно прикрыв рот наманикюренной ручкой. – К милым, добрым ниндзя.
– З-значит… Значит, они существуют?!
Перед глазами Эраста Петровича, сменяя друг друга, возникли сначала разинутая пасть змеи, потом багровая маска человека без лица. Вице-консул передёрнулся.
Врач недоверчиво покачал головой:
– Если бы ниндзя сохранились, об этом было бы известно.
– Кому надо, знают, – пожал плечами князь. – Люди, занимающиеся этим ремеслом, рекламу в газетах не печатают. Наш род уже триста лет пользуется услугами клана Момоти.
– Тех самых?! Потомков великого Момоти Тамбы, который застрелил из лука волшебницу, прикинувшуюся луной?!! – Голос доктора затрепетал.
– Угу. Тех самых.
– Стало быть, в 1581 году на горе Хидзияма самураи перебили не всех? Кто-то спасся?
– На какой горе? – Онокодзи был явно не силён в истории отечества. – Понятия не имею. Знаю лишь, что мастера из клана Момоти обслуживают весьма узкую клиентуру и берут за работу очень дорого. Зато своё дело знают. Мой посредник, старший самурай покойного батюшки, связался с ними, дал заказ. Синоби разузнали, где Суга прячет свой тайник. Если вас интересует заговор против Окубо, можно не сомневаться, что именно там хранятся все нужные вам сведения. Суга не уничтожает документов, они – его инвестиция в будущее.
– Не сомневаюсь, что мои пропавшие донесения тоже там! – быстро сказал Асагава, обращаясь к Фандорину.
Но того сейчас больше занимали мастера тайных дел.
– А как связываются с ниндзя? – спросил титулярный советник.
– При нашем дворе этим ведал старший самурай. Самое доверенное лицо при князе. Представители одного и того же семейства, они служат нам почти четыреста лет. То есть служили… – вздохнул Онокодзи. – Теперь не стало ни княжеств, ни преданных вассалов. Но наш, душа-человек, по старой памяти выполнил мою просьбу. Даже заплатил Момоти аванс из собственных средств. Золотой старик! Для этого ему пришлось заложить родовое поместье. Синоби хорошо поработали и, как я уже сказал, нашли тайник. Но не полезли в него, потребовали ещё денег – таковы были условия договора. Я же как назло в ту пору сидел на мели и не смог внести платёж. Ниндзя к таким вещам относятся болезненно. Если заказчик нарушил условия, ему конец. Убьют, причём каким-нибудь кошмарным способом. О, это ужасные, просто ужасные люди!
– Но вы-то, приятель, вроде живы, – заметил Локстон.
Князь удивился:
– А при чём здесь я? Заказчиком для них был наш вассал. Ему и пришлось держать ответ. Вдруг, ни с того ни с сего, старик заболел странной болезнью. У него распух и вывалился язык, потом почернела кожа, вытекли глаза. Бедняжка кричал криком двое суток, а затем умер. Знаете, ниндзя – виртуозы по части приготовления всяких необычных снадобий, как исцеляющих, так и умертвляющих. Про синоби рассказывают, что они…
– Черт с ними, с синоби! – перебил сержант к неудовольствию Эраста Петровича. – Где тайник? Самурай вам успел рассказать?
– Да. Тайник у Суги всегда под рукой. В прошлом году построили новое здание полицейского управления, в квартале Яэсу. Суга, в ту пору вице-интендант, лично руководил строительством и, втайне от всех, пристроил к своему служебному кабинету секретную комнату. Работами руководил американский архитектор. Он потом утонул. Помните эту печальную историю? О ней писали во всех газетах. В благодарность за хорошо выполненный заказ полицейское управление устроило для архитектора и лучших рабочих прогулку на пароходе, а пароход возьми и перевернись… Среди лучших рабочих были трое, которые строили тайник.
– Какое злодейство! – ахнул инспектор. – Теперь я понимаю, почему, сделавшись начальником управления, Суга остался в прежнем кабинете. А у нас все восхищаются его скромностью!
– Как попасть в тайник? – спросил Фандорин.
– Точно не знаю. Там какой-то хитрый рычаг – это всё, что сообщили синоби моему старичку. Больше, джентльмены, я ничего не знаю, но согласитесь, что мои сведения имеют для вас чрезвычайную ценность. По-моему, вы должны меня немедленно выпустить.
Асагава и Фандорин обменялись взглядами. Поняли друг друга без слов.
– Вернёмся – посмотрим, – сказал инспектор. – Но свой кусочек счастья вы заработали.
2.18
«На дело» (так, уголовным манером, назвал про себя Фандорин операцию) отправились вдвоём. Доктор, будучи отцом семейства и добропорядочным членом общества, не выразил желания участвовать в рискованном предприятии. Локстон хоть желание и выразил, но был отвергнут. Начисто утративший японскую вежливость Асагава заявил, что от американца за милю несёт сигарным табаком и пивом, от японцев так не пахнет. Да и белобрысая голова будет слишком выделяться в темноте. Другое дело русский вице-консул, у того волосы нормального человеческого цвета. Наедине с Эрастом Петровичем инспектор высказался о сержанте ещё нелицеприятней: «В этом деле нужны мозги, а наш американский бизон умеет только переть напролом».
День прошёл в приготовлениях. Асагава съездил в полицейское управление, якобы по казённой надобности, а на самом деле с очень простой целью: подпилил язычок задвижки на форточке в уборной. Титулярный советник приготовил наряд для ночного приключения – купил маскарадную маску и обтягивающий чёрный костюм для фехтования, замазал гуталином гимнастические туфли на каучуковой подошве.
Попробовал выспаться. Не вышло.
Когда начало темнеть, отправил Масу, чтоб не увязался следом, в «Гранд-отель» за вечерней газетой, сам же поспешил к последнему поезду.
Ехали с инспектором в одном вагоне, но сели в разных концах и друг на друга не смотрели.
Глядя в окно на проплывающие во тьме огоньки, Фандорин сам на себя удивлялся. Зачем он ввязался в эту авантюру? Чего ради ставит на карту и собственную честь, и честь своей страны? Страшно представить, каковы будут последствия, если его, российского дипломата, схватят ночью в кабинете начальника полиции. Во имя чего идти на такой риск? Чтобы разоблачить туземного чиновника, который коварно погубил другого туземного чиновника? Да черт с ними со всеми!
Этого требуют интересы России, не слишком уверенно попробовал убедить себя Фандорин. Свалив Сугу, я нанесу удар по партии, враждебной интересам отечества.
Не убедил. Ведь сам всегда говорил, что никакие интересы отечества (и уж во всяком случае, географо-политические) не могут быть важнее личной чести и достоинства. Хороша честь – одевшись трубочистом, шарить по чужим тайникам.
Тогда попробовал по-другому, по-асагавски. Существует Справедливость, Правда, защищать которую – обязанность всякого благородного человека. Нельзя позволять, чтобы рядом безнаказанно совершалась подлость. Попустительствуя ей или умывая руки, сам становишься соучастником, наносишь оскорбление собственной душе и Богу.
Но и высоконравственные резоны при всей своей величавости не очень-то тронули титулярного советника. Дело было не в защите Справедливости. В конце концов, плетя свою интригу, Суга мог руководствоваться собственными представлениями о Правде, отличными от фандоринских. И уж во всяком случае, не следовало себя обманывать – в ночную эскападу Эраст Петрович пустился не ради слов, что пишутся с большой буквы.
