Игра без правил (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич (читать книги без регистрации полные TXT, FB2) 📗
Лобанов скосил на нее глаза.
— Зачем? Я хорошо понимаю тебя, ты росла вместе с Иннокентием, вы были так сказать одной семьей. И ты не можешь простить мне, что я подстрелил его, словно на охоте дичь.
— Я действительно привязана к Иннокентию, хотя знаю все его недостатки наперечет. И когда увидела его лежащим раненым, то пережила неприятные минуты. Но вскоре я поняла, что в случившимся виноват он, а не ты. Он получил по заслугам. Мне жаль, что и он и Джордж оказались не на твоей стороне.
— Но есть еще Ник Грегори. Ты не забыла о нем? Разве он тебе не дороже всех остальных?
Натали ничего не ответила, как всегда в таких случаях она закурила. Внезапно она встала.
— Поехали домой. Я устала и зверски хочу есть.
Настроение, которое немного улучшилось у Лобанова, снова покатилось, словно снежная лавина, вниз. Он сел на лошадь и последовал за Натали.
Он смотрел ей в спину и никак не мог отвязаться от неприятных мыслей. Ее поведение очень двусмысленное, только начинаешь ей полностью доверять, как она делает нечто, что снова вызывает сомнения. У него даже возникает подозрение, что для нее это не то свойственное ей манера поведения, не то особый вид игры. Но он вовсе не испытывает желание быть одной из фигур в ее шахматной партии, которые она переставляет по своему хотению.
Пока продолжался их путь, Лобанов с большим опасением смотрел по сторонам. Особенно вызывал у него тревогу рокот мотора машины; ощущение, что за ними идет погоня, не оставляло ни на минуту.
Они благополучно добрались до флигеля княжеского дворца. Там их уже нетерпеливо поджидал Петр. Он сидел в милицейском «Уазике». Мужчины сердечно пожали друг другу руки и прошли в дом.
— Как вы тут поживаете?
— Нормально. Привыкаем к княжеским покоям.
— Не страшно?
Лобанову показалось, что в вопросе Луцкого заключен второй смысл.
— Страшновато немножко. Но нам не привыкать.
Лобанов заметил, что начальник отделения милиции как-то странно взглянул на него.
— А я тут гостинец вам принес от жены. — Луцкой стал извлекать из корзины припасы, которых вполне хватило на то, чтобы накормить целый взвод. Последним номером этой программы он извлек большую бутыль вина.
— А вот это от меня, домашнего изготовления. Мы делаем это вино в течение несколько поколений.
Натали быстро и ловко помогла мужчинам накрыть на стол. Лобанов почувствовал, как заурчал, словно голодный котенок, его желудок. Они выпили и накинулись на еду.
— Все в станице только и гутарят о вас, — сказал Луцкой, вновь наполняя стакан. — Новый князь приехал, новый князь приехал, будет дом и имение восстанавливать, землю прикупать. А для этого клад ищет, что зарыл последний князь.
— И как ваши станичники относятся к такой перспективе? — поинтересовался Лобанов.
— Да по разному, кто считает, что в станице будет такой же порядок, как при вашем прадеде. Ну а есть и недовольные. Хотя чем они недовольны, сами не понимают. Темный у нас народец, скажу я вам, живем мы тут словно лягушки в своем болоте. Никого не видим, никого не слышим. — Петр на пару секунд замолчал. — Слышь, князь, сказывали мне, что ты в Троицком подворье сегодня побывал.
— Да, побывал.
— И надо же такому случиться, что, как сообщили мне, в этот самый момент там произошла чуть ли не перестрелка. И даже есть раненый.
— Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал все как было? Может, оформишь протокол.
— Да ты не бойся, я не собираюсь ничего расследовать. Я же сказал тебе: живем на отшибе, ничего не слышим, ничего не видим. Никаких заявлений ко мне не поступало, а слухи к делу не пришьешь. Да и мало ли о чем люди языки чешут. А коли так, чего я буду копытами землю рыть. Только ты уж мне как другу поведай.
— Ну если только как другу, — усмехнулся Лобанов. — На меня напали несколько человек, все были вооружены. Дело могло кончиться самым плохим образом, если бы я не сумел взять заложника. Его потом, когда он вырвался от меня, я и подранил.
— Мда, серьезные дела тут творятся. — Хотя Луцкой держал в руке зажженную сигарету, поглощенный собственными мыслями, он забыл вставлять ее в рот, и она бесцельно дымилась. — Вот что, приставлю-ка я к вам двух казачков. Парнишки молодые, но боевые. Кое-где уже успели побывать. Так что проверенные в деле. А то чую я, что твои друзья не успокоятся, пока не отправят тебя к твоим благородным предкам. — Он вдруг глубоко вздохнул. — Людей стоящих мало, все казаки сейчас не как раньше за общий круг, а каждый за себя. Совсем как у вас в столице. Испортились казаки.
— Мир меняется, но крайне редко в лучшую сторону. Но ты-то, Петр, из настоящих казаков. Мы тебе очень благодарны за все, что ты для нас делаешь.
— Да если правду гутарить, то я не только все это для вас делаю, я и для себя маленько делаю. Я вот все думаю, может, и в правду останетесь, начнете все постепенно восстанавливать, сперва дом, затем…
Но закончить Луцкому фразу не позволил большой камень, который с шумом разбив оконное стекло, влетел в комнату и пронесся совсем рядом от головы Лобанова. Вместе с Петром они бросились к окну.
Внизу собралась толпа не менее из десяти человек. Почти все были вооружены палками, пожарными ломами, лопатами. Судя по их размашистым жестам люди были сильно возбуждены и скорей всего пьяны.
— Эй там, князек, — раздался чей-то громкий и пьяный голос. — Ты скажи нам, зачем к нам пожаловал. Мы твой род изгнали, думали навсегда, а ты снова к нам. А ну отвечай народу!
— Не вступай с ними в перепалку, — хмуро проговорил Луцкой. — Это тот самый Байдачный, о котором я тебе говорил. Он у нас самый бедный, ленивый, но и самый крикливый. Не случайно он тут заправляет. Мне говорили, что к нему в последние дни зачастили какие-то люди. Я по простоте думал — собутыльнички. А теперь так кумекаю, что это твои недруги. Подговорили его на почве классовой ненависти напасть на тебя. И с ним такой же, как и он сам, сброд. За пару бутылок каждый из них готов отправить на тот свет хоть собственную мать.
— Эй, князь, ты чего молчишь. Народ требует, чтобы ты объяснил ему, чего тут рыщешь? Думаешь, все опять к своим рукам прибрать. Не получишь ни шиша. Так и знай!
В знак одобрение этого тезиса, все остальные мужики, словно стая пчел, одобрительно загудели.
— Даю тебе, князек три минуты. Коли не предстанешь в натуральном виде перед честным народом, не расскажешь про свои гнусные делишки, мы тебя и твою полюбовницу быстро заставим сказать все, как есть. Посмотри, что у нас имеется.
— Вот сволочь этот Иван! — воскликнул Луцкой. Внезапно он высунулся из окна. — Слушайте меня все! Если есть тут такие пьяные придурки, которые не узнали мою светлую персону, докладываю: я Луцкой Петр Емельянович, являюсь начальником отдела нашей родной милиции станицы Тверская. Предупреждаю: кто сейчас не разбежится, не положит на место свое оружие, тому, я клянусь, устрою большие неприятности. Вы меня знаете, особенно ты, Иван, я на ветер слов не бросаю. Если не смажешь свои грязные ноги салом, куковать тебе завтра в кутузке. И всем остальным в соседних с ним камерах. Место у меня на всех хватит.
Но разгоряченные спиртным и проповедью о классовой ненависти станичники явно не внимали никаким увещеваниям.
— Эй, князек — снова раздались визгливые выкрики Байдачного, — твое время закончилось, а ты со своей подружкой так и не предстал перед нами. А ты, Петька, не милиционер, а княжеский холуй. Думаешь, воцарится он тут, так он тебя над нами верховодить поставит. Не бывать. На штурм Зимнего! — возвал к сторонникам новоявленный революционер.
Толпа, грозно размахивая своим вооружением, в самом деле двинулась штурмовать дом. Раздались удары в дверь, зазвенело в дребезки разбитое стекло.
— Князь, плохи дела. Этот Байдачный, два дня их поил. Они все не в себе. Я-то думал: чего он затеял, откуда такие деньжища. И как же я не понял, кто их настрополил. Они готовы на все.
Дверь под напором ударов топоров и лопат открылась и штурмующие колонны ринулись в дом. Лобанов выхватил из-за пояса пистолет.
