Миллион с Канатной - Лобусова Ирина (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Раненые животные кричали так, как кричат люди. Таня никогда этого не слышала, никогда не думала, что это может быть так страшно...
Она запомнила большую лохматую собаку в черно-коричневых пятнах. Та лежала на боку и выла, из ее разодранного живота вывалились кишки, и лужа крови растеклась вдоль стертых камней мостовой... Из стекленеющих глаз текли слезы...
Это был верх жестокости — взрыв посреди места, где продавали животных, где трупов людей и животных было почти поровну. И этот жуткий знак равенства мучительной смерти их всех сделал так похожими друг на друга.
Ковыляя на своих распухших ногах и цепляясь скрюченными пальцами за стену трактира, Цыган шел за Таней, и слезы текли по его морщинистому лицу. Превозмогая себя, он поднимал свою палку и, потрясая ею над головой, страшно ругался в пасмурное, хмурое небо, посылая непонятные проклятия миру, которые тонули в вихре отчаянных звуков слабеющих, умирающих голосов. Цыган одновременно и плакал, и ругался, а к ним уже со всех сторон рынка бежали люди, и паника захватила все это место, весь рынок, закружила в своих объятиях, рассыпаясь по близлежащим переулкам.
Уже стало понятно, что на площади животных за Староконкой взорвали несколько бомб. И ужасающая жестокость этой расправы шокировала даже видавших виды представителей криминального мира, которые помнили много зла на своем веку, но никогда не видели такой абсолютно бессмысленной жестокости.
О ночной перестрелке в дебрях Молдаванки Тане рассказал Ракитин. Когда, не в силах прийти в себя от пережитого, Таня пришла домой, его не было. Таню кое-как попыталась успокоить забежавшая на минутку Циля. Она напоила ее теплым молоком и уложила в постель. Но спать Таня не могла. Вопли умирающей собаки постоянно звучали в ее памяти. И некому было избавить ее от этого ада.
Ночью Ракитина тоже не было. Он появился только под утро — уставший, покрытый сажей, весь в копоти и с запахом пороха от выстрелов. И рассказал о том, что произошло.
После взрыва на Староконке Цыган, объединившись с главарями других банд, отправил целый отряд на захват банды лже-Японца, которая находилась в яме за Балковской в железнодорожном депо. Люди Цыгана подожгли несколько вагонов, чтобы выкурить засевших там бандитов.
Пожар вспыхнул сильный, но оказалось, что людей самозванца там нет. Они ударили из засады, с Разумовской. Началась бойня. И вдруг все поняли, что люди самозванца очень хорошо вооружены: у них оказалось самое современное оружие, очевидно, с фронта.
Людей Цыгана стали теснить. Бандиты, отступая, поднялись вверх по склонам и рассыпались в густонаселенных переулках Молдаванки. Немало мирных жителей случайно попали в ту ночь под бандитские пули. Отступая, бандиты поджигали дома. И тут, и ам вспыхивали пожары. За одну ночь город превратился в пылающий ад.
В конфликт между бандами вмешалась третья сила — красные. Вместе с солдатами чекисты попытались окружить бандитов, но не тут-то было: ни солдаты, ни чекисты не знали лабиринтов местных проходных дворов. Так что из этой затеи ничего не получилось.
Однако постепенно красные все-таки стали теснить бандитов. Во время стрельбы убиты были и те, и другие — и люди из банды Цыгана, и люди самозванца. Больше всего пострадал Цыган: его отряд был разбит почти полностью.
В перестрелке были убиты и два старших сына Цыгана, а также несколько главарей мелкого масштаба, выступавших на его стороне. Но не меньше потерь понесли и люди лже-Японца.
— Мы всю ночь мотались в этих лабиринтах и стреляли в темноту, — взволнованно рассказывал Тане Ракитин, — а поблизости пылали деревянные склады, и огонь готов был перекинуться на хибары рядом. И казалось, что ты сгоришь заживо. Чувствуешь, я весь пропах этой вонью...
Таня помогла ему избавиться от одежды в копоти и порохе и, как она почувствовала, — от воспоминаний жуткой ночи.
Над городом вставал кровавый рассвет...
Несколько дней бандиты зализывали раны, подсчитывая свои страшные потери. Внезапно вспыхнувшая война была для банд невероятно жестокой. В Одессе было объявлено военное положение. Из близлежащих районов области в город ввели отряды конницы Котовского, а также другие фронтовые части.
Солдаты с оружием патрулировали замершие улицы. Им было приказано при любых проявлениях беспорядков пускать в ход оружие. Стрелять разрешалось без предупреждения. Информацию об этом постарались донесли до всех жителей города. Притихшие, испуганные обитатели Молдаванки сидели по домам.
В первый день после побоища были закрыты почти все театры, рестораны и прочие увеселительные заведения. Никто на улицу не высовывал носа. Город словно вымер и сжался под этой новой стихией бандитских войн, таких же страшных, как не прекращающаяся война...
Именно в один из этих страшных дней и состоялась свадьба Тани и Ракитина.
Они договорились, что все будет скромно. Какие уж тут торжества? Как и все девушки, Таня с юных лет мечтала о свадьбе. Она видела себя в пышном белом платье, среди моря цветов... Но реальность оказалась другой. И мысль о том, что она станет женой, вообще не вызывала в ее душе никаких эмоций. Ничего, кроме усталости и пустоты...
И все происходящее было так скучно... В назначенный час Таня, Ракитин, Циля с мужем и Ида со своей Маришкой пришли в Воронцовский дворец, где в одной из комнат на первом этаже располагался загс. Перед ними ждала росписи совсем юная пара — парень и девчонка лет по 18-ти. Девчонка глянула на большой живот Тани, выросший буквально за несколько дней, и хихикнула, а затем стыдливо отвела глаза.
Было буднично. Облупленные стены загса были выкрашены серой краской. На Тане был светло-зеленый костюм. На Ракитине — военная форма. К отвороту пиджака, который уже не застегивался на ней, Таня приколола крошечный букетик фиалок — единственную зелень, которую смогла достать в феврале. Вот и весь народ. Они сели на стулья. Ракитин поцеловал кончики ее пальцев, прошептал:
— Прости.
Таня знала, за что он просит прощения: за будничную обыденность ее свадьбы, ведь не такой ей хотелось! Но сейчас ей было действительно все равно. Что-то в ее душе умерло, и умерло безвозвратно. Может, способность начинать жизнь заново, а может, любить. Таня чувствовала себя чужой в этой жестокой реальности, в этом не подходящем ей мире.
Ракитин крепко сжимал ее руку. Таня машинально улыбнулась ему. Она была ему очень благодарна, он действительно сделал для нее многое, она это понимала, но внезапно с головы до ног ее пронзила острая, необычная и такая неожиданная волна теплоты! Она почувствовала, что вот он — единственный верный друг, человек, который уже существовал в ее сердце, заняв там свою, особую нишу... Отвернувшись, чтобы Сергей не увидел, Таня заплакала.
Потом они стояли перед канцелярским столом перед сурового вида женщиной средних лет, которая, строго допросив, записывала их фамилии в толстую бухгалтерскую книгу. Перо ее скрипело по бумаге и оставляло кляксы, особенно после того, как женщина каждый раз макала его в старую чернильницу. Такие чернильницы были у Тани в гимназии...
Ровно через десять минут Таня вышла из загса Татьяной Ракитиной, зная, что очень скоро получит документы на это имя. Ребенок несколько раз повернулся в животе. Таня тихонько погладила живот, улыбаясь про себя и думая, что ребенок, наверное, вырастет непокорным, непоседливым, надменным... Таким, как его отец.
Потом они сидели за столом в их квартире, который накрыли Ида и Циля. Улыбаясь, Таня смотрела на традиционные для Молдаванки жареные бычки и форшмак, на которых выросли Ида и Циля, и при этом с удивлением поняла, что не чувствует тошноты. И как-то сразу, внезапно она почувствовала себя счастливой.
Это было очень тихое, очень робкое счастье — счастье под уютной домашней лампой, в окружении близких, счастье от того, что у нее появилась семья.
Таня нашарила впотьмах руку Ракитина и осторожно, чтобы не вырвался, поднесла ее к губам:
— Спасибо тебе!.. — Она поцеловала его пальцы. — Спасибо тебе за всё! — И это ее движение было искренним.
