Блуд на крови. Книга первая - Лавров Валентин Викторович (книги онлайн TXT) 📗
Вместо этого он произнес краткую, но выразительную речь:
— Дорогие, уважаемые бандюги! В Москву через три недели прибывает Его Императорское Величество Николай Александрович. Я отлично знаю о некоторых ваших замыслах: взять ювелирный магазин Маршака на Мясницкой, очистить магазин готового платья Мандля, что в доме Пре-былова на Софийке… Хватит или продолжить перечень ваших бандитских наметок?
Так вот, мои бесценные уголовники, я мог бы схватить вас на месте преступления. Но предлагаю вам уговор. С сего дня и до отбытия Государя из Москвы не должно быть никаких происшествий. Первопрестольная должна погрузиться в патриархальную тишину и спокойствие. Ну, как это было, скажем, лет пятьдесят назад при обер-полицмейстере Иване Дмитриевиче Лужине, Царство ему Небесное! Я же вас, кормильцев, на месяц оставляю в полном покое. Договорились?
За всех ответил главный бандюга — Васька Абрек:
— Мы, конечно, господин Лебедев, вас крепко уважаем и месяц будем сидеть «на дне». Но почему вы назвали нас «кормильцами»?
— А как же? — весело ответил Лебедев. — Если бы вас не было, так я лишился бы работы… Вот и получается, что вы — мои кормильцы.
— Ха-ха! — заржали бандюги. — Теперя, Лебедев, мы тебя уважаем еще сильнее. Спи спокойно, в Москве — тишина!
И слово свое они сдержали. Даже на Сухаревском рынке куда-то исчезли все «щипачи» — воры-карманники.
ГЛАВНЫЙ СЫЩИК ИЩЕТ СЛЕДЫ
Теперь этот замечательный человек, про которого даже Гиляровский писал, внимательно, не перебивая, выслушал донесение Холмогорова.
Тщательно осмотрев место происшествия, задумчиво покачал головой и стал допрашивать Александра. Вопросов было много. Где муж убитой? Когда последний раз видели Василия? Что известно о нем, где Василий служил прежде? Где Александр находился во время убийства? Когда последний раз до убийства видели орудие преступления — колун? Кому он принадлежит?
Александр еще раз повторил то, что рассказывал прежде Холмогорову. Его душили рыдания.
Наталья, тоже призванная Лебедевым, добавила:
— Колун пропал еще осенью.
— Именно тогда в доме появился Василий?
— Так точно, ваше благородие. Именно! Их мамаша, — она кивнула на Александра, — все приказывали найти пропажу. А пропажа-то лишь нынче объявилась! — И Наталья тихо заплакала, кружевным платочком вытирая глаза и щеки.
Вдруг сильно хлопнула входная дверь, и в комнате появился Федор Гаусман, один из пивоваров. Он с порога закричал:
— Титова Василия поймали! Убийца весь в крови.
— Где он?
— В трактире Савельева, это за углом. Мои товарищи — Винтрих и Штерцер — его охраняют. Но он и так не убежит…
— Почему?
— Очень сильно пьяный. И мы его обыскали.
В кармане — две золотые монеты по десять рублей.
Лебедев кивнул Холмогорову:
— Пойдите разберитесь!
Допрос свидетелей продолжался. Дотошней других была допрошена Наталья.
Из университетской клиники прибыл доктор Михайлович. Он грустно произнес:
— Гедвига Кара, не приходя в сознание, скончалась!
Вскоре явился сияющий, довольный собой Холмогоров:
— Господин Лебедев, убийца во всем сознался! Это, как я и предполагал с самого начала, слуга Василий Титов. Я его отправил в тюрьму. Зипун, забрызганный кровью, я изъял как вещественное доказательство.
— А я что говорил! — Александр Кара аж подпрыгнул от счастья. — Ух, подлый убийца!
РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Лебедев устало поднялся со стула, потянулся, медленно повернул голову в сторону Холмогорова и спокойно произнес:
— Распорядитесь, чтобы слугу освободили. Он не виновен. Когда протрезвеет, возьмите с него подписку о невыезде — он нам понадобится как свидетель.
— Как освободить? Да он сам мне сказал: «Ну, я убил! И что? Нельзя, что ли?» Такой гнусный циник! Я протестую, я — к прокурору…
Лебедев добродушно усмехнулся:
— Поберегите нервы. В связи с настоящим делом они вам еще ой как понадобятся. Думаю, — он посмотрел на Александра, — это злодеяние войдет в историю криминалистики.
— Почему слуга не виновен? — не унимался Холмогоров.
— Потому что, когда Наталья закрывала после пациента на замок дверь, слуги Василия в доме уже не было. Оставались трое — доктор Бородулин, Наталья Шевлякова и вот этот! — Лебедев кивнул на Александра, нервно кусавшего ногти.
— Но слуга сам признался: «Убил».
— Кого? Курицу зарезал — может быть. Но, повторяю, в доме во время убийства его не было. Хватит разговоров!
Завыл, заголосил прыщеватый юнец. Повалился в ноги Лебедеву, придурковато загундосил:
— Простите, дяденька полицейский, я больше никогда не буду. Честное слово!… Все расскажу как на духу.
— Думаю, не будешь! — грустно покачал головой старый сыщик. — Много негодяев я видел, но такого… Эх!
Лебедев распорядился:
— Этого — в Бутырку. Допросите его сегодня же, Холмогоров. А я поеду, посплю. Нас ждет громкое дело.
ВОЗМЕЗДИЕ
30 марта 1901 года. Вместительный Митрофаньевский зал Московского окружного суда был забит до отказа. В коридорах — не пройти. Громадная толпа собралась перед входом в здание. Началось судебное следствие.
Об этом деле писали все московские газеты. В 1903 году отдельным изданием для служебного пользования вышел отчет о суде — «Дело А. Кара. Убийство матери и сестер». Приведу из него небольшую выдержку:
«— Суд идет, потрудитесь встать! — раздался голос судебного пристава. Судьи занимают свои кресла. Председательствует Д. А. Нилус. За пюпитром обвинителя поместился товарищ прокурора Н. П. Муратов, а на скамье защиты — присяжный поверенный М. Ф. Ходасевич.
— Введите подсудимого!
Все вытянули головы.
Низенькая дверь за решеткой распахнулась и впустила… малорослого, тщедушного мальчика с худым и желтым лицом, с едва пробивающейся растительностью усов и бороды.
Оглашается обвинительный акт.
Мерным, спокойным голосом читает секретарь, и чем дальше читает, тем все сильнее какой-то едва уловимый ропот ужаса проносится в публике, которая, затаив дыханье, боится проронить слово».
ОТ ДОМАШНЕГО ВОРА НЕТ ЗАПОРА
Уверен, что даже самое пылкое воображение не сумеет предугадать причину, по которой юнец решился на лютое дело.
30 марта 1900 года, по иронии судьбы ровно за год до начала судебного процесса, ученик выпускного 7-го класса гимназии Александр Кара впервые отправился на уроки танцев Александра Цармана, солиста Большого театра. Известная в Москве школа помещалась на Смоленском бульваре в доме 51. Количество учеников было строго ограничено, а плата очень высокой. Доступ сюда имели дети только весьма богатых родителей.
И вот здесь будущему убийце партнершей при вальсировании досталась 18-летняя Клавдия Смирнова. Юнец по уши влюбился в новую знакомую. Можно предположить, что начинающая кокетка весьма способствовала зарождению сей страсти. Смирнова всячески заигрывала с Александром, но вольности умело допускала лишь в той дозе, в какой они были необходимы для разжигания интриги.
Юноша не пропускал ни одной репетиции. Чтобы Смирнова во время занятий была исключительно его партнершей, подарил ей золотое кольцо с дорогим изумрудом. Подарок был благосклонно принят, и несколько уроков девица танцевала только с новым знакомым. Потом, к ревностным страданиям Александра, она все чаще становилась в пару с другими. Пришлось нести новый подарок — массивный золотой браслет. И вновь они вместе кружились в вальсе, и ухажеру было даже дозволено проводить девицу до дома — без лобзаний.
Поцелуй при прощании он получил через две недели, после очередного подношения…
Читатель уже догадался, откуда гимназист брал дорогие подарки? Конечно, из сундучка, который хранился в комнате маменьки.
Маменька, нежно любившей в сына, обвинила в краже кухарку и прогнала ее из дома. Потом, когда кухарка в доме уже не жила, был заподозрен в нечистоплотности племянник со стороны мужа, и ему было прямо заявлено о подозрении. Племянник разругался с родственниками и больше к ним — ни ногой. Наконец, мамаша случайно уличила сыночка в очередной краже — поплакала, поругала, грозила отцу все сказать и… простила.
