Тайна замка Вержи - Михалкова Елена Ивановна (книги хорошего качества txt) 📗
С Жаном Лораном де Мортемаром прибыло всего шесть человек. Сам маркиз – в карете, а его маленький отряд – верхом, под предводительством костлявого бородатого мужчины, наводившего страх на Николь. Маркиз обращался к нему «Андрэ».
Увидев гостей, Николь с первого взгляда поняла, что простыми слугами здесь и не пахнет. Приехавшие держались особняком, ни с кем из местных без лишней надобности не заговаривали. Под неброскими плащами каждый из них прятал на поясе короткий меч.
Николь от природы была наблюдательна: она отметила и мечи, и военную выправку, и уверенную посадку в седле. Шестеро слуг – совсем немного для дальнего путешествия, но шестеро воинов – не так уж мало.
– Забирайте, – кратко скомандовал лекарь, кивнув на бутылки.
– Ты уверен? – один из сопровождающих впервые разомкнул губы. – Проверил на совесть? Лучше повтори еще раз.
Венсан Бонне задержал на нем тяжелый взгляд.
– Этого достаточно.
Несколько секунд двое мужчин смотрели друг на друга. В кухне, только что заполненной криками, шарканьем шагов и звяканьем блюд, внезапно воцарилась нехорошая тишина.
Слуга маркиза сдался первым.
– Коли хозяину будет плохо от вина, тебе несдобровать, – процедил он.
Лекарь не удостоил его ответом. Быстро прошел мимо Николь и, кажется, даже не заметил маленькую запыхавшуюся горничную. Ее улыбка, намекавшая на их общую тайну, пропала зря.
– А ну не стой! – подтолкнул ее сзади повар. – Хватай пирог и бегом тащи на стол. Да шевелись же! – прикрикнул он, видя, что Николь провожает Бонне взглядом. – Или ждешь, что он клизму тебе вставит? Ах-ха-ха!
Вокруг загоготали. Девочка вспыхнула, схватила поднос и метнулась прочь.
Венсана Бонне не зря прозвали молчуном. Он из той породы людей, которых мало что может вывести из себя. И ты никогда не знаешь, когда и от чего случится взрыв.
Лишь однажды Николь видела, как он злится.
В тот день к нему пришла Матильда. Она задыхалась, еле переставляя толстые, как бревна, ноги. Прежде, чем лекарь успел сказать хоть слово, Матильда бухнулась перед ним на колени и заплакала.
Видит бог, Николь вовсе не хотела подглядывать! Она всего лишь прибежала за сладкими пастилками для Элен (от них дыхание становится ароматное, будто съела корзину фиалок) и заглянула в окошко. А там такое!
Венсан постоял, без выражения глядя на рыдающую женщину, а затем достал что-то из ящика и протянул ей.
Когда Матильда ушла, размазывая слезы по отекшему лицу, лекарь застыл посреди комнаты. И вдруг с размаху обрушил на стол сжатый кулак.
Дубовая столешница вздрогнула и застонала, жалобно звякнули бесчисленные склянки и пробирки, а Бонне только зашипел от боли сквозь сжатые зубы и уставился в окно.
Тут-то перепуганная Николь и попалась ему на глаза.
Все побаивались Венсана. Во-первых, чужак. Во-вторых, молчун. В-третьих, на лекаря мало похож.
Лекарь – он какой? Щуплый да лысый, с выпуклыми, как у стрекозы, глазами.
Именно так выглядел прежний.
Венсан Бонне жилист, как морской канат. Щеки у него впалые, глаза глубоко посажены, нос перебит и скривлен набок, словно на нем черти плясали. А лысины, которая, как известно, есть признак любого ученого человека, у Бонне даже не намечается: волос густой, жесткий, той масти, которую в Вержи называют волчьей. Черный, значит, с обильной проседью.
– Госпожа Элен ждет… – пролепетала Николь, пробравшись бочком в его жилище. – Лакомство, что вы готовите для нее, месье.
Лекарь молча подвинул на край стола жестяную коробочку. Николь проворно сцапала ее – и скорее к двери. Но у самого выхода что-то заставило ее обернуться.
Венсан Бонне стоял, опираясь обеими руками о край стола и низко наклонив голову, словно на шее у него висело ярмо.
– Эта женщина не может больше рожать, – глуховато проговорил он. – Следующий ребенок убил бы ее. Я дал ей… ладно, ты все равно не поймешь. Но детей у нее теперь не будет. И можешь пойти и донести вашему священнику, что я совершил страшный грех.
Николь остановилась. Помолчала, и вдруг неожиданно для самой себя сказала:
– Когда Матильда родила восьмое дитя, повитуха заявила, что если она зачнет в ближайший год, роды убьют ее. Ее муж, Хромой Ганс, слышал это. Но Матильда все равно вскоре понесла.
Лекарь ничем не показал, что слышит слова маленькой служанки.
– Когда она рожала, то кричала так, что взбесились лошади в конюшне. Она чудом осталась жива. Младенец прожил только до утра. Это случилось незадолго до того, как вы появились здесь, месье.
Венсан Бонне по-прежнему молчал. А Николь уже не могла остановиться:
– Ее умершее дитя посылает теперь ливни на наши поля. Когда дождь, Матильде не нужно вывозить помои. Она может хоть немного отдохнуть.
Лекарь поднял на нее глаза. Девочке показалось, что в них мелькнул вопрос.
– Хорошо, что погодой с небес управляют дети, умершие некрещеными, – задумчиво сказала она и перекрестилась. – Хоть им, бедняжкам, заказан путь в рай, они все же сидят на облаках. Наверное, там мягко и тепло. Как вы думаете, месье?
Венсан прокашлялся.
– Дети?
– Конечно. – Николь удивилась его невежеству. – Ведь ни рай, ни ад не могут их принять. Разве вы не знали?
Лекарь теперь внимательно смотрел на нее.
Николь снова стало не по себе.
– Я лишь хотела сказать, что Матильда… Она останется жива. Благодаря вам, месье.
– А отец Годфри сказал бы, что я совершил страшный грех, – глуховато возразил Бонне.
– Отец Годфри? – переспросила девочка, краснея от злости. – Отец Годфри обрюхатил дурочку Катрин! Он завел ее за калитку возле часовни, где растет бузина, и велел лечь на траву. А к концу осени Катрин стала похожа на пивную бочку. Не отцу Годфри говорить о грехе!
Она спохватилась и зажала рот ладонью.
Но было поздно. Глаза Венсана Бонне блеснули.
– Откуда ты знаешь?
Николь помолчала и неохотно призналась:
– Видела. Я сидела на крыше часовни, а они… Он…
– На крыше, – понимающе кивнул лекарь.
Николь снова почувствовала, что краснеет.
– Оттуда очень здорово смотреть вниз, – пробормотала она. – На сторожевые-то башни меня не пускают.
– Зря. Ты бы и с них углядела что-нибудь интересное.
Николь насупилась. Она уже пожалела, что сболтнула про священника. Но очень уж она разозлилась, когда брюхатая Катрин прыгнула с моста и утонула, а отец Годфри отказался отпевать ее – мол, самоубийцам не положено.
Самоубийца? Вот еще! Уж ему ли, жирному распутнику, не знать, что дурочка Катрин даже не понимала, что такое распрощаться с жизнью. Наверняка углядела в тине рыбку и решила, что перед ней серебряная монетка, вот и нырнула с моста.
– Всего доброго, месье. – Николь взялась за ручку двери. – И простите меня.
– Моя жена умерла, рожая нашего первенца, – в спину ей проговорил Венсан Бонне.
Девочка остановилась и изумленно взглянула на него. Никто никогда не слышал от лекаря о его прежней жизни.
– Я сирота, вырос при монастыре, оттуда и мое ремесло. Нас учили, как принимать роды. Только это не помогло. С тех пор…
Бонне оборвал свою речь.
Николь вскинула голову:
– Да простит меня господь, но Хромой Ганс – дурной человек. У него только одно на уме. Он свел бы Матильду в могилу. Вы спасли ее.
– Ты никому не сболтнешь об этом?
Николь покачала головой.
– Я умею молчать, месье. Хотя, может, по мне этого и не скажешь.
Тогда-то она и увидела в первый раз, как смеется Венсан Бонне.
Разгорячившись от выпитого, маркиз без стеснения расстегнул ворот рубашки. Всем бросился в глаза мешочек, висевший на его груди.
– Ваш амулет? – с улыбкой спросила Алиса де Вержи.
Мортемар нежно провел пальцем по истертому шнурку, обвивавшему бычью шею.
– Внутри всего лишь горстка земли с моей родины. Матушка подарила мне его, когда я дал обет истреблять ведьм. Она считала, что он защитит меня от их проклятий.
