Пепел и роса (СИ) - Алева Юлия (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
С утра мы в дверях Усадьбы столкнулись с Тюхтяевым.
— Какими судьбами, Ксения Александровна? — просиял он всеми щетинками.
— Я не застала вчера Николая Владимировича, а очень хотела увидеть. Полагаю, что даже в Министерстве внутренних дел совещания не длятся трое суток.
В лице чиновника появилась озабоченность.
— Странно, я сам читал его записку, что он останется дома.
Синхронно повернулись к тяжелым резным дверям, переглянулись и статский советник пропустил меня вперед.
— Их Сиятельства сегодня не принимают. — отчеканил лакей.
— Любезный, это же я. — ошарашенно уставилась на всегда приветливого слугу.
— Не велено принимать никого.
Это что-то новенькое. Чума у них тут или эпидемия самого ядреного сифилиса?
— Хорошо, а в дамскую комнату я могу попасть? И горничную позови. — и двинулась не глядя вперед. Еще год назад не умела так, а сейчас ношу себя по волнам классового неравенства.
Сусанна опустив глаза стояла передо мной в тесной уборной.
— Милочка, у меня чулок сбился. Помоги.
Девушка удивленно бросила взгляд на идеально натянутый шелк, приняла монетку, и шепотом ответила на немой вопрос.
— Их Сиятельство не возвращался, Ее Сиятельство заперлись у себя.
Гордо проследовала мимо лакея, оперлась на локоть Тюхтяева и покинула враз переставший быть гостеприимным бело-желтый дом.
Уже становилось жутковато. Предчувствия большой беды пока не было, но и легкости на душе тоже. И страшное, холодящее чувство одиночества.
— Михаил Борисович, — я нежно уставилась в два замерзших торфяных озера. — а не прогуляться ли нам?
— Что-то произошло? — озабочено переспросил он, когда отказавшись от извозчика мы двинулись в долгий пеший путь. Пять километров вдоль набережной Фонтанки.
— Не знаю пока, Михаил Борисович. — Я покосилась на задумчиво-серое небо. — Вы не спешите?
— Всегда к Вашим услугам.
Вот интересно, это простая галантность, или все же что-то там в июне такое было? Иногда меня даже задевает эта ситуация — с графом он обсудил аж целое предложение, а со мной дальше невнятного флирта не двинулся. Я, конечно, понимаю, что здесь не приняты стремительные романы и знакомство наутро после секса — дурной тон, а уж мои отношения с Фохтом как-то на эталон вовсе не тянут, но недосказанность иногда напрягает. Может уже разочаровался в перспективах, и мы сможем просто дружить без дополнительных обременений? Мне таких отношений тут не хватает, но не спрашивать же его в лоб.
— Я бы прогулялась, покуда погода позволяет.
Не поверил, а зря — уже пора бы перестать меня недооценивать.
— Михаил Борисович, у Вас же с Его Сиятельством сложились не только профессиональные, но и по-человечески теплые отношения, я правильно понимаю? — произнесла я, когда прелести города и погоды уже обсудили. А хорошо гулять вот так — прогулочным шагом, словно родилась в этих каменных лабиринтах. Еще бы повод был безобидный.
— Да, я имею честь называть его другом. — даже с некоторой гордостью произносит.
— Тогда, возможно, Вы в курсе, куда бы он мог запропасть на три дня?
Судя по глазам — не в курсе.
— Понимаете, вариантов-то не очень много. Единственная известная мне столь затянувшаяся его поездка состоялась летом, как раз, когда Вы изволили гостить в моем доме. — смущенная улыбка. — И тогда для подобного имелись предпосылки.
Некоторое время, минут десять мы резво шагали по набережной в молчании. Мой спутник настолько увлекся размышлениями, что я едва успевала за его шагом.
— О, простите. — он словно опомнился, когда я споткнулась и чуть было не растянулась на брусчатке. — Возможно, все же стоит взять извозчика?
— Ну уж нет, остались пустяки, не более трех верст. — сквозь зубы протянула я.
И выдюжила я их на одном упрямстве и честолюбии. А ботинки что, новые купим.
— Вы что-то знаете? — он начал подбираться все ближе.
— Я очень сомневаюсь, что его охватил порыв дикой страсти к таинственной, неизвестной всем женщине, заставивший забыть о службе, доме и элементарной осторожности.
— Да, это маловероятно. — согласился он.
Лично я не уверена в кристальной семейной верности господина Татищева, но уж сделать так, чтобы все сохраняли лицо, он точно бы смог. Да и уходить с бумагами, оставив бардак в кабинете — не в его стиле. Обыскивать я не пошла только потому, что не знаю, какие бумаги он вообще мог хранить.
— Вы же работаете некоторым образом вместе. По службе появились какие-то проблемы? — начала я пытать профессионального следователя. Наивно, но попытаться нужно.
— Поклясться не могу, но мне такие неизвестны. — он осторожно обвел меня вокруг лужи.
Снова тишина и томительные размышления, несколько раз прерванные церемонными поклонами с останавливающимися экипажами, чьи пассажиры спешили выразить свое почтение и не всегда скрытое любопытство. Тюхтяев иногда представлял меня не пойми кому, я улыбалась, ловила ответные улыбки и немые вопросы — все же променады не обремененных церковными узами пар здесь повод для сплетен, а мы за час уже нарисовались, как могли. А уж учитывая, как променадом прошлись перед фасадом здания на набережной Фонтанки, 57, эти разговоры еще долго будут ему аукаться. Ну и ладно, если что, граф отмажет, а если отмазывать станет некому, то обо мне и не вспомнят. Странно, но некоторые встречи происходили куда менее чопорно, и там меня уже не представляли.
— А тот случай на Заливе? — не любила я о том вспоминать, право слово.
— Полагаю, что последствий не имел. В этом заинтересовано сразу много влиятельных лиц, так что…
Он отвлекся от своих умозаключений и посмотрел на меня куда как более пытливо, чем в любой из моментов нашего знакомства.
— Вы считаете, что ситуация Николая Владимировича имеет отношение к Вашим изысканиям? — он испытующе уставился на меня.
— Разве что по случайному совпадению. — помялась, но доверять все равно придется только ему. — Здесь есть еще одно обстоятельство.
И снова брови домиком.
— Не знаю, возможно, Их Сиятельство скрывал это от всех, включая Вас, но сейчас чрезвычайная ситуация, верно?
— Уж куда как серьезнее. — и смотрит пытливо.
Посовещалась с внутренним голосом.
— И Вы в случае чего постараетесь защитить честь графа?
— Даю слово. — всерьез обещает. Интересно все же, как у них тот разговор с графом происходил?
— Тогда нам лучше продолжить этот разговор в более уединенном месте.
Тюхтяев с изумлением посмотрел на меня и прибавил шаг. Я уже давно рассмотрела свой поворот, до него оставался почти километр, так мы преодолели это расстояние минут за десять, и практически влетели в дом с первыми каплями дождя. Рассмеялись, потому что по переулку практически бежали.
Устроила его в библиотеке. Попросила полчаса времени и бухнулась в ванну — ноги отказывались признавать наше знакомство и лишь массаж примирил их неизбежное единство с этой буйной головой.
Переоделась в домашнее, и пошла на сложный разговор. В конце концов, что мои неудобства на фоне грядущих семейных неприятностей.
Тюхтяев терпеливо ждал меня у глобуса. Если глубоко вдохнуть и не выпускать воздух из легких, то не так уж и страшно.
— В конце февраля Николай Владимирович пригласил меня развлечь своих гостей…
Я подробно пересказывала события той уже далекой ночи, давая ремарками свои впечатления и сомнения. Словно метроном, шевелились пальцы моего собеседника, отмеряя столбик непонятных значков на обрывке нот. Потом незаметно перебрался за стол, и я решила послать Устю в лавку за парой пачек бумаги — моих запасов может и не хватить этому бородатому принтеру.
Тюхтяева за работой со стороны я видела в первый раз. Он воодушевленно раскладывал листы и записочки в одному ему ведомую мозаику на столе, объединял их в группы, бормотал что-то себе под нос. Я уткнулась в скрещенные руки и даже не пыталась вмешиваться — ведь чуть-чуть сдвинь элементы — и картинка рухнет.
