В тени Нотр-Дама - Кастнер Йорг (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗

— Братья и сестры, — продолжил монах-призрак, — вы пришли, чтобы очистить свои души. Как и Христос пришел, не только чтобы смыть грязь с плоти, но и грязь с добрых душ, измазанных прикосновением со злыми духами. Потому что плоть есть грязь. Поэтому Всевышнему Отцу понравилось очистить свой народ от грязи грехов через крещение своего Святого Сына Иисуса Христа. Но зло не повержено, грязь не смыта. Она покрывает далекие части земли, приклеивается ко многим заблудшим душам, и мы не обращаем внимания, как она портит все и вся навечно. Поэтому, братья и сестры, давайте вместе позовем Господа!

Снова монах-призрак прочитал перед всеми молитву, и на этот раз ему отвечала вся община, которая поднялась со скамеек. Я же стоял там неподвижно и немой, рисовал у себя в воображении, что произойдет, если сейчас стражники ворвутся в подземный храм. Поверят ли они мне, что я не отношусь к еретикам? Пожалуй, вряд ли. Для меня выросло скромное пламя костра еретиков, в центре которого я увидел себя — живое тело привязанное к деревянному столбу.

Пугающая картина так живо охватила меня, что я едва воспринимал остатки богослужения. Или лучше говорить о службе истукану? Когда собрание разошлось, монах-призрак исчез в темноте, которая царила залом в задней части по ту сторону алтаря. Меня сопровождали трое итальянцев, и я не заметил даже, что делаю вслух замечания по поводу пережитого.

— Что вы там бормочете о богохульстве и еретиках! — набросился Леонардо на меня. — Мы служим и чтим Бога-Отца не хуже чем те, которые называют себя христианами, но слушают не слова Христа, а распутного Папу. Чтобы быть точным, мы служим Господу лучше. В действительности мы — наследники Христа, последователи и распространители подлинного учения.

— Со своим подлинным учением вы тут не далеко ушли, если вы вашим верующим дарите «Отче наш» как знак вашего посвящения. Молитва, которую знает каждый мальчишка назубок.

— Возможно, каждый мальчик из хора и каждый воспитанник монастыря, сеньор Арман, но вряд ли уличные мальчишки, которые выискивают себе хлеб насущный в отходах добрых горожан и сытых попов, которые только проповедуют: возлюби ближнего своего!

— Ах, — возразил я насмешливо, — вы цитируете Матфея? Для язычника вы знаете Святое Писание действительно хорошо.

— Grazie, — с усмешкой сказал Леонардо, но продолжил в серьезном тоне:

— Если Вы хотя бы немного полистали Матфея, то вы нашли бы следующую заповедь: «И если вы молитесь, вам не следует бодро болтать как язычники, потому что они думают, они будут услышаны, если они сделают много слов». А какую молитву, сеньор, предписывает Матфей верующим?

— «Отче наш».

— «Отче наш» — наша молитва, как по Матвею — молитва истинных верующих. Кто же трещит молитвы о молитвах, не понимая их смысла, тот — язычник. Мы знаем «Отче наш», молимся ежедневно по несколько раз, но передача книги означает больше. Она напоминает нам о том, что мы получаем в молитве милость и надежду.

Сбитый с толку, я позволил провести себя по темным переходам в помещение, которое отапливалось маленьким камином. Комната (или, лучше сказать, склеп) была меньше, чем та, в которую я переехал. Очевидно, она служила своему жильцу спальней и рабочим кабинетом. Одна стена сплошь состояла из заполненных книгами полок, на противоположной стороне стояла просто сколоченная кровать. На столе лежали раскрытые книги — рядом с шахматами с грубо вырезанными фигурами.

— Подождите здесь, — указал Леонардо мне. — Тот, кого вы искали, сейчас придет к вам.

С этим итальянец покинул меня. Мой взгляд скользил по книгам, которые освещались на полках неровным, потрескивающим огнем камина. Рядом со многими изданиями Святого Писания я нашел и работы античных философов и алхимиков. Не хватало только книги Гренгуара о кометах.

Шаги отвлекли меня. Тихо, но нацелено они приближались к келье, звучали гулко, нереально. Я попытался уговорить себя, что толстые стены и слои земли приглушают шорохи. Не зверь ли это был — тот, в чьем животе я находился? Он проглотил меня и теперь хотел переварить… Возможно, это были не шаги, которые я здесь услышал, а стук огромного сердца, которое билось быстрее в радостном возбуждении перед предстоящей трапезой?

Чудовище пришло, чтобы забрать мою жизнь, кровь?

Или разум?

Глава 3

Корона Люцифера

Это был монах-призрак, чье лицо по-прежнему скрывал капюшон. Он шел сгорбленно, немного шаркая ногами; нервным движением он закрыл за собой дверь. Словно богослужение, которое было богохульным и тем самым — скорее, дьявольской мессой, — утомило его. С тихим вздохом он опустился на стул с тяжелыми подлокотниками в углу комнаты, расположенном в тени. И в тени его лицо было еще белее.

— Присаживайтесь, Арман Сове. Наша беседа будет долгой, у вас появится куча вопросов.

Он указал на табурет перед камином, на свету. Я почувствовал себя ребенком, который стоял в углу и таращился с широко раскрытыми глазами на закутанного в плащ человека, полный ожидания, очарованный, но едва ли напуганный. С его появлением мой страх прошел. От него исходило что-то удивительно доверительное, чему я не находил объяснения. Я не знал его, но одно мне теперь казалось ясным: под рясой монаха-призрака не скрывался Клод Фролло — серьезный, железный, хитрый архидьякон.

Медленно я сел и сказал неуверенным голосом:

— Вы правы, монсеньор, в моей голове кружится так много вопросов, что она грозит лопнуть. И все же я не знаю с чего начать, — я все еще находился под впечатлением произошедшего сегодня, видел мертвого ростовщика на полу, его дом, горящий в пламени, вертящееся подо мной роковое колесо мельницы. Возможно, это была отправной точкой; я достал кошелек с деньгами и подкинул его высоко. — Это я показал месье Эбрарду, он должен был вспомнить, должен был привести меня к вам. Поэтому он должен был умереть. К чему все это?

— Это моя вина, — ответил монах-призрак почти беззвучно. — Я выкупил кошелек, потому что он принадлежал вам, а я хотел завоевать ваше доверие. Но это была жестокая ошибка, как потом выяснилось. Я вполне мог бы вам и просто так дать деньги.

— Но с какой целью? Вы посылаете меня к Клоду Фролло, в Нотр-Дам, но это не означает сделать мне какое-то добро!

Стук в дверь прервал разговор. Это была Колетта, все еще в широком белом одеянии, которое делало из нее послушницу монаха-призрака.

Она принесла поднос, с красным вином, хлебом и сыром, поставила его молча на стол и снова покинула помещение. Прежде она бросила на меня долгий взгляд, словно я был хорошим другом. Это сбило меня с толку так же, как и ее красота впечатлила меня.

— Широкая рубашка скрывает привлекательность тела Колетты, но изящество лица красноречиво выдает ее, будоража воображение, — слова монаха-призрака удивили меня, и я вопросительно посмотрел на него. — Не бойтесь, я явно не ваш соперник, — продолжил он с тихим смехом, который перешел в сухой кашель. — Очарование женщины не властно над истинными верующими, как и наслаждение плотью. Собственно, также, как сыром и вином, но я не «совершенный» [42] старой школы.

Он наполнил вином оба деревянных бокала и отрезал себе кусок сыра большим ножом, который лежал на подносе. Эта картина разбудила мой голод. Я тоже ел и запивал сыр и ржаной хлеб сладковатым на вкус вином. В это время мой хозяин подложил пару свежих поленьев на изогнутую решетку в камине. Я отчетливо видел в луче света его руку, которая напомнила мне лапу демона: костлявая и морщинистая, как высохшая кожа, покрытая шрамами.

— Вы хотите знать, Арман, почему я послал вас к отцу Фролло? Ответ лежит на поверхности: чтобы шпионить для меня.

— Странный получается шпион — не знает ни своего задания, ни своего заказчика.

— Только так вы могли быть убедительны, вне подозрений и внушить доверие. Вас действительно измучил голод, вы были оборваны, как нищий, отчаянно искали работу. Вам мог, должен был поверить даже очень недоверчивый архидьякон, — рука монаха-призрака вытянулась вперед, лапа со шрамами указала на меня. — Поэтому я выбрал вас.