Внеклассное чтение. Том 2 - Акунин Борис (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Жанны не было, она состояла при своём боссе и руководила операцией по телефону. Николаса и Миранду опекали двое старых знакомых, Макс и Утконос. Поначалу Фандорин усмотрел в малочисленности стражи хороший признак, но по мере того, как пауза затягивалась, всё более крепла другая версия, нехорошая: это охраны должно быть много, а вот киллеров вполне достаточно и двоих. Магистр изо всех сил улыбался Мире и даже подмигивал – мол, всё хорошо, всё идёт по плану, а сам уже готовился к худшему.
Когда враз затрезвонили телефоны, Николас чуть не вскрикнул от облегчения.
Сразу же вышли на освещённую солнцем лестницу: впереди Утконос, придерживающий за локоть Миру, потом, в такой же сцепке, Фандорин с Максом.
Тогда-то Николасов надзиратель и прошептал неожиданные слова утешения. А ещё прибавил:
– Идём медленно и, пожалуйста, без самодеятельности. Помните, что жизнь девчушки в ваших руках. У меня инструкция: если что, валить её первой.
По улице шли прогулочным шагом, по двое, сопровождаемые еле ползущим вдоль бровки джипом. Утконос держал Миру за руку, сзади они были похожи на старшего брата и сестрёнку. Макс с Николасом, кажется, производили менее идиллическое впечатление: идут два мужика под ручку, каждый прижимает к уху мобильник. Фандорин слышал, как в стайке шедших навстречу подростков зашептались: «Гляди, гляди – пидоры».
– …Председатель зачитывает условия торгов, – шелестел в ухе вялый голос Игорька. – Это минут на шесть, на семь. У вас всё окей?
– Да-да.
Максу, видно, тоже полагалось подавать начальнице звуковые сигналы, но он ограничивался тем, что время от времени мычал в трубку:
– Мгм… Мгм… Мгм…
Так и шествовали по окраине столицы. Утро было не по-ноябрьски свежее и яркое, только вот холодное – без ватного одеяла облаков земля зябла.
– А Кимринская улица это где? – спросила Мира, оборачиваясь.
Фандорин прищурился от солнца, посмотрел на табличку, в которую тыкала пальцем его невоспитанная воспитанница. Пожал плечами:
– Москва – город большой.
– Что? – удивился куценковский секретарь. – В каком смысле? Макс предупредил:
– О местонахождении пока молчок.
– Это я Мире, – сказал Николас секретарю, охраннику успокаивающе кивнул, воспитаннице сказал. – Впервые про такую слышу.
– А ещё москвич, – разочарованно протянула она и засеменила дальше, – Утконос дёрнул за руку, чтоб не останавливалась. – Так, с условиями закончили, – докладывал Игорек. – Теперь представляют участников тендера. Первый – Мират Виленович… У вас порядок?
– Да, – ответил Фандорин, наблюдая за Мирой.
Какие крепкие у девочки нервы! Или, может быть, всё дело в физиологическом детском оптимизме?
Казалось, Мира наслаждается этим смертельно опасным променадом. Вертела головой во все стороны, что-то сама себе приговаривала. Пыталась завязать беседу с камнеподобным Утконосом, не дождалась ответа и тогда снова повернулась к Нике:
– Неужели это тоже Москва? Всё равно что центр в Краснокоммунарске! А я думала, вся Москва – это такие улочки, где вместо асфальта квадратные камни, и всюду магазины. А в них каждая фигнюшка, даже вот такусенькая, стоит дороже, чем зарплата у Роберта Ашотыча.
В другое ухо нудил Игорек:
– …Закончил представитель ЗАО «Мёд-прогресс», следующий Ястыков. Потом ещё «Петрофарм», и всё, начнётся аукцион. Как у вас? Нормально?
– Да.
– Что? – спросил вдруг своего невидимого собеседника (вернее, собеседницу) Макс. Его голос прозвучал чуть громче, чем прежде. – Точно? …Понял.
– …Я говорила, не надо мне шарфик за триста пятьдесят у.е. покупать, а Инга говорит, привыкай, – стрекотала Мира. – Я думала, в Москве все цены такие, а вон, смотри, в палатке почти такой же шарфик, и всего пятьдесят пять рэ.
Макс сунул телефон в карман. Что это могло означать?
– В чем дело? – спросил Николас. – А? – спросил, Игорек.
– Всё нормально, – ответил Макс и тронул за плечо Утконоса. – Шесть-шестнадцать.
Снова убрал руку в карман.
– Минутку, – быстро заговорил Николас в трубку. – Здесь, кажется, что-то…
Увидел, как Утконос дёрнул Миру к себе, в его правой руке блеснул металл. Ника хотел крикнуть, но в тот же миг что-то кольнуло его в шею.
Кимринская улица с грязно-серыми параллелепипедами домов закачалась, Фандорин всплеснул руками, чтобы удержаться на её скользкой поверхности, запрокинул голову, и солнце ударило его прицельным огнём безжалостных лучей прямо в мозг.
Магистр зажмурился и провалился в черноту.
Сознание вернулось к нему сразу, без каких-либо прелюдий. Николас услышал мерный стук, открыл глаза, увидел белый потолок с трещиной вдоль шва и рывком сел.
От резкого движения комната покачнулась, он испугался, что снова, как на Кимринской улице, соскользнёт по наклонной поверхности в чёрную дыру, но, немного покачавшись, мир встал на место. Стук, правда, остался, он доносился из открытой двери.
Комната была знакомая – та самая, откуда Мира разговаривала по телефону с отцом.
– Что это? – кривясь, спросил Фандорин про стук, отдававшийся эхом в затылке.
– Девчонка бесится, – мрачно ответил Макс. – Минут десять, как очухалась. Сначала кричала, теперь просто в дверь колотится. Ничего, здесь звукоизоляция.
Он стоял у окна и смотрел вниз, на улицу. Второй расположился на стуле у двери, чистил ножом ногти.
– Обманули, – констатировал Фандорин.
– Это точно, – подтвердил Макс. – Кинуто красиво. Вам по телефону что говорили?
– Кто? Секретарь Мирата Виленовича? Что идёт представление участников тендера.
– Ага, представление. – С кривой улыбкой Макс повернулся, но лица его было не видно – сзади сияло солнце. – Мозги он вам пудрил, вот что. Аукцион продолжался одну минуту. Назвали стартовую цену – восемьдесят миллионов, Куценко сразу бухнул: что всех заткнул. Продано! Ну, Жанна и приказала: «Шесть-шестнадцать». Это значит, вернуть обоих на место. Такие дела, Николай Александрович.
Николас затряс головой.
– Не может быть! Этого просто не может быть! Жанна врёт! Ваш работодатель нарушил договорённость!
Макс смотрел на Фандорина с сочувствием. – Непохоже. Я с Жанной второй год работаю, никогда у неё такого голоса не слышал. Ещё бы, для неё это облом неслыханный. Сюда едет. Уже два раза звонила с дороги. Вся на нерве, бешеная. Жалко мне вас. Ну вас то она, наверно, просто пришьёт, а на девчонке отыграется по полной. Жанна, она знаете какая. Верно, Толь?
Утконос, которого, оказывается, звали Толей, не поднимая головы, кивнул. С левой рукой он покончил, взялся за правую.
Николас пытался собраться с мыслями, но голова была какая-то свежемороженная, мысли в ней прыгали, как пельмени в пачке, только что вынутой из морозилки.
– Чем это вы меня?
– Стрельнул ампулой ликвозола. Ничего, мозги сейчас оттают. Только чувствительность не сразу восстановится. Может, оно и к лучшему? – Макс вздохнул. – Хотите вколю ещё дозу, послабее? Пока она не приехала. Мало ли что ей в голову взбредёт. Не так больно будет. Помнишь, Толь, как она того, лысого?
Утконос снова кивнул.
– Я на что уж всякое повидал, и то после спать не мог.
Разговорчивый охранник передёрнул плечами, сел рядом.
У него в кармане зазвонил телефон.
– Я, – сказал он в трубку. – Всё нормально… Да, оба… Окей. Фандорину пояснил:
– Она. На Дмитровское повернула. Время уходило, неостановимо утекало меж пальцев. По сравнению с чудовищем, которое неслось сейчас на север по Дмитровскому шоссе, сторожившие квартиру убийцы казались Николасу чуть ли не добрыми знакомыми. По крайней мере, один из них, в ком жестокая профессия не до конца вытравила живое, человеческое. Ах, если бы поговорить с ним наедине, чтоб в двух метрах не сидел этот угрюмый австралопитек со своим узким, длинным ножом!
Но выбора не было.
– Послушайте, Макс, – быстро, но всё же стараясь не глотать слова, начал Фандорин. – Я не знаю, какую жизнь вы прожили и почему занимаетесь тем, чем занимаетесь. Наверно, вам за это хорошо платят. Наверно, вам нравится ощущение риска. Не сомневаюсь, что у вас есть веские основания относиться к человеческому роду с презрением. Всё так. Но ведь у вас есть душа. Это не выдумки, она действительно есть! И ваша душа подсказывает вам, что можно делать, а чего ни в коем случае нельзя. Вы, конечно, не всегда её слушаете, но всякий раз, когда вы идёте ей наперекор, вам потом бывает скверно. Ведь так?