Ученик еретика - Питерс Эллис (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Кадфаэль подробно рассказал о золоте и пурпуре и о том, что шкатулка стала легче, что говорило об изменении содержимого. Хью, не перебивая, выслушал его до конца и наконец сказал неторопливо:
— Такая вещь, попав в дом, может стать искушением для любого человека.
— Особенно для того, кто понимает, что это дорогая и редкая вещь, — заметил Кадфаэль.
— Кто-то, наверное, открывал шкатулку и узнал, что в ней лежит, прежде, чем это стало известно всем, — предположил Хью. — Нам надо узнать, открывали ли ее, как только парень принес ее в дом. И если нет — то когда ее открывали впервые?
— Этого я не знаю, — ответил Кадфаэль. — Но ты содержишь под стражей того, кто может нам сообщить это, а заодно и то, куда ее положили, кто подходил к ней и какие вокруг нее велись разговоры. Илэйву об этом не может быть известно, потому что он все эти дни находился в аббатстве. Почему бы не допросить еще раз Конана, прежде чем отпускать его на свободу?
— Но учти, — предупредил Хью, — что и это предположение может оказаться необоснованным. Возможно, там с самого начала лежали монеты, только плотнее уложенные.
— Постой-ка! Английские монеты, и такого достоинства? — спросил Кадфаэль, неожиданно ухватываясь за ускользающую нить. — После долгого путешествия он отправил их ей из Франции? Да, если уж посылать деньги, то, конечно же, английские. Возможно, он нарочно приберегал их и послал, когда почувствовал приближение смерти. Ах, любое предположение неопределенно, опять что-то ускользнуло от нас.
Хью решительно встал.
— Ну, давай-ка послушаем, что расскажет нам уважаемый Конан, прежде чем я позволю ему улизнуть отсюда.
Когда они вошли в камеру к Конану, пастух взглянул на них с опаской. В камере под самым потолком было прорезано узкое окно, куда свободно поступал воздух, спал заключенный на жесткой, но довольно сносной кровати, кормили его досыта и не заставляли работать — и все же Конан, почти перестав удивляться, что с ним обращаются не жестоко, при появлении Хью всегда настораживался. Пытаясь снять с себя подозрение в убийстве, Конан наплел столько всяких небылиц, что сам успел забыть, что и по какому поводу он говорил, и теперь боялся окончательно запутаться.
— Конан, приятель, — весело обратился к нему Хью, — есть еще маленькое дельце, в котором ты можешь мне помочь. Тебе известно почти все, что происходит в доме Жерара Литвуда. Ты же видел шкатулку, которую Илэйв доставил Фортунате из Франции? Расскажи мне все, что знаешь об этой шкатулке, но не вздумай врать. Кто был в доме, когда ее впервые принесли?
Опасаясь скрытого подвоха, Конан отвечал с осторожностью.
— Там были Джеван, госпожа Маргарет, Олдвин и я. И еще Илэйв! Фортунаты не было, она пришла позже.
— Шкатулку открыли сразу же?
— Нет, госпожа Маргарет сказала, что следует подождать, пока глава семейства не возвратится домой.
Более Конан ничего не добавил: он боялся сболтнуть лишнее, поскольку не понимал, к чему клонит шериф.
— И потом она ее убрала, да? Ты видел, куда она спрятала шкатулку? Отвечай!
Беспокойство Конана возросло.
— Она положила ее в конторский шкаф, на верхнюю полку. Это все видели!
— А ключик, Конан? Он остался при шкатулке? И в тебе даже не проснулось любопытство? Разве тебе не хотелось узнать, что там внутри? Поди, уж и руки зачесались, едва только в доме стемнело.
— Я не трогал шкатулку! — воскликнул перепуганный Конан. — Это другие пытались ее открыть! А я даже близко не подходил.
Так вот оно что! Хью и Кадфаэль ликующе переглянулись. Стоит только задать правильный вопрос, и путь оказывается открытым. Они едва ли не с нежностью взглянули на покрывшегося испариной Конана.
— Так кто же именно интересовался шкатулкой?
— Олдвин! Он всюду совал нос. Воришкой он не был, — с горячностью рассказывал Конан, стараясь во что бы то ни стало отмести от себя подозрение, — но его одолевало любопытство. Вечно ему казалось, что против него что-то затевается. Я ее не трогал, эту шкатулку, а вот он попытался взглянуть, что там внутри.
— Как же тебе случилось узнать о его попытке? — спросил Кадфаэль.
— Он мне сам потом рассказал. И помимо того, я слышал, как они внизу, в зале, разговаривали.
— Кто это они, Конан?
Конан расправил плечи, вновь обретая уверенность.
— В тот же вечер, — стал рассказывать он, вполне убедившись, что все эти расспросы ничем ему не грозят, — когда я отправился спать, Олдвин все еще оставался на кухне. Но сон ко мне не шел. Я не слышал, как он отправился в залу, а слышал только, как вдруг Джеван закричал на него с верхней площадки лестницы: «Что ты здесь делаешь?» И тогда Олдвин заторопился и ответил ему, что он оставил на полке свой нож, который понадобится ему утром. А Джеван велел ему отправляться спать и не беспокоить людей. Олдвин, поджав хвост, поспешно убрался. Джеван спустился вниз по лестнице и закрыл шкаф. Наверное, это он запер его и забрал ключ, потому что на следующее утро шкаф был уже закрыт. Потом я спросил Олдвина, что он собирался сделать, и Олдвин ответил, что он хотел только поглядеть, что там внутри, и даже открыл крышку, но сразу же захлопнул ее, потому что Джеван застал его у шкафа.
— Так он увидел, что там внутри? — спросил Кадфаэль, уже заранее предугадав ответ.
— Нет! Хотя сначала он утверждал, что видел, но только не хочет рассказать мне. Только позднее он признался, что не успел ничего увидеть. Он только приподнял крышку — и сразу же поспешно захлопнул ее. Это ни к чему не привело! — почти с удовлетворением заключил Конан, как если бы презирал своего товарища за пустое любопытство.
«Это привело его к смерти», — подумал Кадфаэль, осознавая весь ужас раскрывшейся ему истины. И убили-то его ни за что ни про что! Ведь он даже не заглянул в шкатулку. И никто из домочадцев так и не узнал, что там лежало внутри. Никто, кроме одного человека, чье любопытство также оказалось роковым.
— Что ж, Конан, — сказал Хью. — Я могу тебя наконец обрадовать. Нашелся один батрак из Франквилля, который поклялся, что видел тебя на пути к пастбищу в час перед вечерней в тот день, когда убили Олдвина. С тебя снято обвинение. Можешь отправляться домой, тебя никто не держит.
— Он даже не успел толком заглянуть в шкатулку! — сказал Хью, когда они вышли из замка и направились в город.
— Но был некто, уверенный в обратном. И он сам заглянул в шкатулку, и Олдвин погиб! Страшная бездна… А через два-три дня предстояло вернуться Жерару и открыть шкатулку на всеобщее обозрение, а затем вручить ее Фортунате… Жерар — сметливый купец, он мог бы выручить за шкатулку наибольшую сумму — хотя стоимость ее и неоценима. Но ему бы подсказали другие, Жерар знает, с кем посоветоваться. Если я не ошибаюсь — денег, которые оказались в шкатулке, едва хватило бы на то, чтобы оплатить даже одну страницу подобной книги.
— Но на пути вдруг оказался слуга, который мог выдать, — продолжил Хью. — Или, по крайней мере, так казалось убийце. Пустое подозрение! Бедняга даже не успел заглянуть в шкатулку, когда открыл ее. Кадфаэль, я точно не помню — вчера, при осмотре шкатулки, когда вы с Ансельмом обнаружили остаток золота, пурпура и все прочее, присутствовали ли при том Жерар с Фортунатой? Мог ли кто-то из них прийти к той же догадке, что и мы? И если убийца почувствует новую угрозу, не может ли это подтолкнуть его к новым роковым шагам?
Это была неожиданная и ошеломляющая мысль. Кадфаэль остановился, потрясенный.
— Жерар, полагаю, навряд ли задумался над этим. А вот девочка — совсем другое дело! Она умней, чем кажется, и очень внимательно слушала Ансельма. Она молода, у нее доброе сердце, внезапная смерть слуги не могла не задеть ее. И как же я раньше не подумал! Вот так оплошность! Ведь она стояла и смотрела, затаив дыхание, и впитывала каждое слово. Хью, что же теперь делать?
— Идем! — решительно сказал Хью. — Прямо к Литвудам. У нас есть веский повод для посещения. Только сегодня они похоронили убитого, и я отпустил их пастуха, сняв с него подозрения. Пока убийца не обнаружен, я имею право расспрашивать каждого из их семейства, дабы убедиться в его невиновности, как в случае с Конаном. По крайней мере увидимся с девушкой и, побеседовав с ней, выясним, не угрожает ли ей опасность.