Агент сыскной полиции - Мельникова Ирина Александровна (книги онлайн бесплатно txt) 📗

– О, че-е-ерт! – выругался протяжно извозчик и натянул поводья, останавливая лошадь.

– Что там такое? – Алексей высунулся из пролетки и тут же понял, в чем дело. Из переулка навстречу им выползли две костлявые клячи, спины которых укрывала от дождя рваная мешковина. Подобная же рвань лежала на плечах возчиков, сидящих на веревочных сиденьях перед деревянными бочками, содержимое которых однозначно напомнило о себе такой вонью, что Алексей невольно стянул с головы картуз и прикрыл им не только нос, но и рот.

– Давай проезжай! – крикнул он извозчику. Правда, слова застряли в толстой ткани и прозвучали слишком неразборчиво, но извозчик по интонации понял, что пассажир велит ему двигаться дальше, и проворчал:

– Куда ж мне теперя деваться? Они ж всю путь загородили.

– Так крикни им, чтоб убирались поживее! – рассердился Алексей и закашлялся. Двух секунд, которые ему понадобились, чтобы произнести эту фразу, хватило, чтобы вдохнуть в себя миазмы, исходившие от местных «броккарров», [44] и почувствовать, что пироги, которые он отведал у Анастасии Васильевны Синицыной, настойчиво просятся наружу.

Извозчик спрыгнул на землю, и, как показалось Алексею, крайне долго переругивался с золотарями, которые тоже долго и сердито ему отвечали. Наконец извозчик вновь взгромоздился на свое сиденье и раздраженно произнес:

– Поехали, господин хороший, в объезд. У этих голоштанников колесо отвалилось. Пока не приладят, с места не сдвинутся.

Алексей сквозь картуз буркнул что-то неразборчивое, но извозчик принял это за согласие и потянул вожжи, принуждая лошадь завернуть вправо, в почти незаметный в темноте переулок.

Проверив спрятанный за пазухой револьвер, Алексей наконец решился оторвать от лица картуз и впервые в жизни, наверное, осознал, насколько прекрасны самые обычные и привычные запахи – пыли, травы и даже конского навоза, по сравнению с содержимым бочек золотарей.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. И тут же молодой месяц с острыми еще рожками взгромоздился на высокую ель, которая росла за домом Марии Кузьминичны, а звезды, которые только что прятались за тучами, резво высыпали на небосклон и давай перемигиваться, ну точно девки на завалинке при виде пригожего парня.

Пролетка благополучно миновала все кочки и рытвины переулка и выкатила на Овражную улицу. В доме Марии Кузьминичны ни огонька. Но Алексей знал лазейку в заборе, которую ему показал сынишка кухарки, проказливый Николка, и через которую он, чтобы никого не беспокоить, много раз привычно проникал во двор после позднего спектакля местного театра или гастролей какой-нибудь заезжей певицы. Спрыгнув на землю, он велел извозчику подождать, а сам прошел вдоль забора до бани, которая задами выходила на глубокий овраг, отчего улица и получила свое название.

Доска легко отошла в сторону и бесшумно заняла свое место, когда Алексей миновал проем в заборе. Ноги запутались в картофельной ботве, затем наступили на грядку с луком. И Алексей шепотом чертыхнулся. За неполные три недели, что прошли с того момента, как он покинул дом Марии Кузьминичны, на этих грядках многое что успело вырасти, и он, кажется, умудрился причинить существенный ущерб будущему урожаю.

Наконец ноги вынесли его на тропинку, которая привела Алексея к калитке. За ней начинался внутренний, или «чистый», двор, как его называли в доме. По его периметру день и ночь сновал на цепи громадный лохматый пес неизвестной породы по кличке Кусай, которую он то и дело подтверждал на соседских мальчишках, кошках и курах. Последние частенько залетали сюда по своей куриной глупости из-за плетня, отделяющего хозяйственный двор от чистого.

Алексей приоткрыл калитку и замер на мгновение. Было что-то необычное в окружавшей его тишине. И уже в следующее мгновение он понял – что именно! Он не услышал привычного лязганья цепи. Да и с момента его появления в огороде Кусай ни разу не подал голос, хотя пустобрехом был изрядным и не обходил своим вниманием ни пробегающих мимо работниц соседней швейной мастерской, ни дворника, шкрябающего метлой по деревянному тротуару, ни сороку, сварливо перемывающую кости всей округе на соседней березе. И хотя любой добропорядочный пес привык к столь знакомым ему звукам, но Кусай был сделан из другого теста. И на любой шум отзывался таким неистовым лаем, визгом и царапаньем створок ворот, что единственным спасением была метла, с помощью которой дворник на какое-то время загонял его в конуру.

Оглянувшись на темные, прикрытые ставнями окна, Алексей достал револьвер и, держа его дулом вверх, осторожно миновал калитку и шагнул во двор. И тут же наткнулся на пса. Склонившись, он заметил темную струйку крови, вытекавшую из оскаленной пасти Кусая. Его закололи вилами в момент прыжка, и Алексей содрогнулся от жалости. В свое время они были с Кусаем на короткой ноге, и пес не раз облизывал ему руки и физиономию, особенно если Алексей спускался во двор с угощением – сладкой мозговой косточкой...

Алексей выпрямился и почувствовал, как холодная струйка скользнула по спине и не менее холодный пот выступил на лбу. Он испытал неимоверный ужас, представив, что могло произойти с хозяйкой, если с Кусаем обошлись столь немилосердно.

Пригнувшись, он бегом миновал узкую полоску двора, отделявшую его от крыльца. В бледном свете месяца Алексей заметил, что входная дверь закрыта, и, когда, вбежав по ступенькам, надавил на нее ладонью, она не поддалась. Видно, была заперта изнутри. Он быстро огляделся по сторонам, не представляя, как ему пробраться в дом, не поднимая шума. И вдруг заметил лестницу, лежащую вдоль забора. И тут же вспомнил, что проникнуть в дом можно через окна мансарды, выходящие на улицу. В ней он прожил полгода и знал, что они не имели ставней. А после того, как он переехал во флигель Тартищева, Мария Кузьминична квартирантов не принимала и мансарда пустовала.

Чертыхаясь про себя, он протащил лестницу через палисадник, все время прислушиваясь и озираясь по сторонам. В доме было тихо как в могиле, это при шести-то слугах и самой хозяйке. Что же такое страшное могло произойти, если никто из них не выскочил на лай Кусая? А ведь если пес шел в атаку, об этом знала вся ближайшая округа.

Алексей заставлял себя не думать о плохом, но рука, которой он взялся за лестничную перекладину, была липкой от пота. Прижимаясь почти вплотную к лестнице, он миновал первый этаж, затем второй и только протянул руку, чтобы проверить, не открыта ли оконная рама, как воздух всколыхнул оглушительный женский визг, вслед за ним – не менее оглушительный выстрел, и Алексей почувствовал, как лестницу повело назад. И он выбросил вперед руку, чтобы помешать падению. В последний момент ему удалось ухватиться за карниз. Но лестница от толчка сменила направление и заскользила куда-то вбок. И Алексей почувствовал, что ноги его болтаются в воздухе на высоте около десяти саженей над землей, заросшей густым малинником и кустами крыжовника.

Карниз под его пальцами затрещал, поддался, и Алексей полетел в темноту, успев перед тем, как приземлиться, разобрать раздавшийся сверху звон разбитого стекла, а следом – раскатистый грохот, будто отряд кавалеристов проскакал по железной крыше. Он тяжело ухнул в кусты, успев подумать, что опять ему не сносить головы, и от нестерпимой боли в руке потерял сознание.

Иван Вавилов сидел на корточках перед сейфом и тоскливо взирал на его пустые полки. Рядом суетился судебный следователь, пытаясь добиться вразумительных ответов от сторожа, которого только что осмотрел доверенный врач полиции Штейн, отметив ряд синяков на его худосочном теле и основательную ссадину на лбу от удара тяжелым предметом. Возможно, кулаком в перчатке, как уточнил обстоятельный во всем доктор. Он также пояснил, что лужа крови на полу за прилавком, скорее всего, тоже принадлежит сторожу. Пролилась она из его носа как раз после того самого удара кулаком, от которого сторож впал в беспамятство.