Трезуб-империал - Данилюк Эд (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
…Где-то рядом, за забором, проехала машина. Солнечные блики прочертили наискосок стены и потолок. Из ниоткуда выпрыгнули и тут же исчезли многочисленные черные тени.
Капитан обернулся к столу, неторопливо сел в кресло. Любопытно, что же такое они нашли!
Книга оказалась научно-популярным трактатом. Переводное издание на дорогой бумаге с множеством цветных иллюстраций. Восторженные предисловия советских физиков с титулами один громче другого. На открытой странице речь шла о параллельных мирах, возможность которых обосновывалась теориями многомерности вселенной. Автор анализировал концепции двух ученых из уважаемых британских университетов, защищавших очень похожие теории. Один англичанин считал, что в нашем мире одиннадцать измерений, а другой — что двенадцать. Куда девался старый добрый трехмерный мир с банальными длиной, шириной и высотой?!
На полях книги проступали какие-то темные пятна. Северин Мирославович перевернул страницу и уставился на два рисунка, выполненные карандашом. Дети иногда подкладывают монетки под лист бумаги и заштриховывают их сверху. Получаются вполне реалистичные отпечатки. Кто-то здесь сделал то же самое. Перед Сквирой были два круга — аверс и реверс монеты. Той самой монеты…
С находкой местных милиционеров все прояснилось. Капитану следовало бы испытать облегчение — это ведь всего-навсего рисунки уже найденной монеты, но парадоксальным образом тревога Северина Мирославовича усилилась.
Эти рисунки… Эти простые рисунки с пронзительной ясностью напомнили Сквире, что за дело ему досталось. Непонятное, странное, туманное…
Где-то под ложечкой неприятно посасывало. К запутанным отношениям с начальством — еще и эта головоломка! Именно сейчас, когда карьера буквально висит на волоске!
Символ националистов, на который смотрел сейчас капитан, давно стал частью антисоветской деятельности в УССР . Он реял на стягах Петлюры и Бандеры. Он прошел через войны — гражданскую и Великую Отечественную. Он стал обязательной частью листовок антисоциалистических кружков и плакатов подрывных организаций. Ни одно украинское подпольное издание, ни одна нелегальная сходка в республике не обходились без трезуба.
Сквира поднял взгляд на топтавшегося рядом лейтенанта. Тот, будто понимая сомнения кагэбэшника, пожал плечами.
Уверенности, что в этом деле удастся разобраться, у капитана не было. Никакой. Дело явно выходило за рамки того, с чем ему до сих пор приходилось сталкиваться. С оконного стекла на него глядел еще один Сквира — эфемерный, едва различимый, с растерянным лицом. Следователь КГБ неуверенно улыбнулся сам себе.
— Вы монету нашли? — спросил он, хотя и знал ответ на этот вопрос.
— Нет, — покачал головой лейтенант. — Ни в доме, ни в альбомах ее нет…
Сквира посмотрел на раскрытую перед ним книгу. «800 років династії Романовичів, Мала Русь-Україна, 1970». Что за глупая, бессмысленная надпись! И что она должна означать?
Володимир, райотдел милиции, 14:35.
— Хорошо, что вы позвонили, Северин Мирославович, — пропела секретарша подполковника Чипейко мягким обволакивающим голоском. Разговаривала она всегда только по-русски, причем на очень правильном, литературном языке, хотя, говорят, подполковник вытащил ее из какого-то глухого села. — Кирилл Олегович уехал в обком, но перед отъездом попросил, чтобы вы обязательно с ним сегодня связались. Позвоните ему домой около десяти вечера. Вы ведь в Володимире, правда?
— Так точно, — ответил Сквира. На душе было мерзко от предчувствия неприятностей. — Только что… ну… — Как всегда, когда он ощущал себя не в своей тарелке, слова давались ему с трудом, застревали где-то в глубинах сознания и лишь после значительных усилий пробивали себе дорогу в мир звуков.
— Мне так и сказали, — проворковала секретарша. — К глубокому сожалению, в управлении сейчас нет свободных людей вам в помощь, но я говорила с начальником местного райотдела милиции. Он обещал полную свою поддержку. Вы ведь уже познакомились с Василем Тарасовичем Козинцом?
Сквира покосился на лейтенанта, сидевшего по другую сторону стола. Вот, значит, как его зовут!
— Так точно, — буркнул он. Браться за расследование в одиночку, при сомнительной помощи провинциального милиционера?
— Значит, вы перезвоните? — продолжала секретарша. — Кирилл Олегович очень ждет вашего звонка. Вы ведь сможете, да?
— Так точно, — неуверенно повторил капитан.
— Как замечательно! Приятного вам дня, Северин Мирославович!
Сквира положил трубку на рычаг. Постоял еще несколько секунд, глядя в стену, потом повернулся к столу и немедленно наткнулся на испытующий Ленинский прищур.
Они находились в Ленинской комнате, и вождь пролетариата был здесь повсюду. Два портрета Владимира Ильича украшали стены, большой гипсовый бюст стоял в углу, на столе гордо возвышался маленький бронзовый бюстик, кумачовые транспаранты с Ленинскими цитатами отдыхали от демонстраций за шкафом.
Напротив капитана висела огромная картина с традиционным сюжетом о ходоках. Вождь мирового пролетариата, однако, не торопился говорить с тремя мужиками, пришедшими к нему из далеких далей. Голова Ильича была повернута к ним, но смотрел он на Сквиру. Смотрел неодобрительно, даже осуждающе. От его взгляда не могли укрыться ни усталость в глазах, ни неуверенность в голосе, ни опасливая осторожность в разговоре…
— Вы тоже не можете догнать, — вдруг сказал Козинец, — как вор просек, что монеты ценнее радиолы? Радиолу же он не стащил!
— Ну… — Сквира почесал затылок. Его мысли витали довольно далеко от радиол, и теперь он не совсем понимал, о чем завел речь лейтенант.
— И я о том же… — вздохнул Василь Тарасович. — Как случайный вор мог допереть, что монеты из брошенных альбомов дешевые, а из тайника на кухне — дорогие?
— Преступники разбирались в нумизматике, — предположил капитан.
— Ну да. Но этого мало. Ведь спереть коллекцию — только начало. А кому ее сплавить? Обычным людям такое добро на что? Как им объяснить, что позеленевшая медная монетка стоит не рубль, и не два, а десятки, а то и сотни рублей? Да и на кой эти монетки простому смертному? Хоть за десять рублей, хоть за два, хоть за рубль… — Козинец скосил глаза на капитана. — Чтобы загнать такую уйму ценных монет, нужно знаться с фанатиками, с нумизматами. И не с какими-то там, а с богатыми нумизматами! В комиссионку с теми тремя альбомами не сунешься…
Капитан поморщился. Уж не решил ли этот милиционер, что может поразить следователя КГБ своими довольно очевидными выводами?
— Давайте лучше подумаем о монете с трезубом, — сказал Сквира. — Версию, что она сохранилась с гражданской войны, насколько я понимаю, мы не рассматриваем?
Взгляд его скользнул по фигуре Ленина и остановился на золоченой раме, в которую была заключена картина. По слою пыли на ней кто-то провел пальцем, оставив длинную бросающуюся в глаза полосу. Почему-то ее вид сразу прибавил Сквире уверенности.
— А было б ничего так! — вдруг заметил Василь Тарасович. — Прикиньте! Был такой себе Максюша Забобуйко. Провозгласил себя императором села Козявки. Монеты сварганил на каком-нибудь парижском монетном дворе. А год велел проставить не текущий, а тот, что он сам себе наметил для ухода на пенсию. И потом все это фуганул через фронты в свою империю… — Уголки губ лейтенанта дрогнули, и Сквира, до сих пор думавший, что Козинец говорит всерьез, от его неожиданной ухмылки прыснул. Василь Тарасович тоже рассмеялся.
— Если вы все-таки не настаиваете на версии про императора Козявок, — сказал капитан, улыбаясь, — то что у нас остается? Местные националисты?
— Парочка отбывших наказание по этой статье у нас, конечно, найдутся, — тут же отозвался лейтенант, — но они ж не малахольные, чтобы высовываться. Так, босота местная, полная абстракция. Есть еще несколько тайных униатов. Ездят во Львов, якобы за покупками, но все знают, чем они там на самом деле занимаются… Да разве униаты — обязательно националисты? Сходки какие устраивают? Листовки расклеивают? Нет. Помалкивают себе да на папу римского молятся…
