Миллион с Канатной - Лобусова Ирина (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
— Вы что! Ничего делать я не хочу! — твердо сказала Таня.
— А... ваш муж? Он будет рад?
— Я не замужем. У меня нет мужа.
— Как же тогда? — Врач вздохнула. — Сейчас такие времена...
— Это будет мой ребенок, — Таня решительно выдержала ее взгляд, — только мой. Вы понимаете? И я его рожу. И дам ему все.
— А отец ребенка знает? — прямо спросила врач.
— Не знает, — голос Тани дрогнул, — мы с ним расстались.
— Вы должны ему сказать.
— Нет.
— А это не ради вас нужно, — врач пристально вглядывалась в лицо Тани, — это нужно ради ребенка! Ему нужен отец. Вы даже не понимаете, на что себя обрекаете. Родить в наше время одной, без мужа... Вы окажетесь в аду. Вы просто обязаны сказать отцу ребенка. А он пусть поступает, как хочет. Это будет уже не ваш грех.
— У меня и без этого ребенка слишком много грехов, — жестко усмехнулась Таня, — одним больше, одним меньше...
— Послушайте меня, деточка, — в голосе врача вдруг прозвучали жесткие нотки, — я старая уже, я жизнь прожила. И видела очень много женщин и их судеб. И я всегда говорю им одно: вы должны сказать правду отцу ребенка. Поверьте, вы никогда не пожалеете об этом. Не начинайте жизнь малыша со лжи, не отбирайте у него право выбора. А дальше уж пусть разбирается жизнь. Я почему-то верю, что вам хватит сил и родить, и воспитать вашего ребенка. Но сделайте для него все. Дайте, по крайней мере, шанс для того, чтобы у малыша была семья. Если не получится — что ж, это будет не ваша вина. Вы сделали все возможное. Но отнять этот шанс у него будет неправильно. У него. Не у вас.
— Спасибо вам, доктор, — лицо Тани стало жестким, — вы очень хороший человек. Вы говорите правильные вещи. Но только со мной все происходит неправильно. Вы думаете, я хотела так? Думаете, я мечтала о таком? Я скажу вам, доктор, одну вещь. Все в моей жизни сложилось неправильно. Всю свою жизнь я мечтала о любящей и счастливой семье. Я мечтала быть хорошей женой и матерью. Но моей мечте не суждено было осуществиться.
— Не говорите так! Вы еще очень молоды, — запротестовала врач.
— Я жду ребенка от мужчины, которого любила больше всей своей жизни, — горько усмехнулась Таня, — я люблю его до сих пор. Но я не буду с ним вместе, я чувствую это. Почему — я не знаю. Но ребенок станет единственным, что будет у меня от него...
Доктор Петровский усадил Таню в кресло и приготовил ей чай с сахаром — невиданный деликатес по тем временам.
— Таня, любая помощь... Еда, лекарства, да все, что угодно! В любое время дня и ночи без стеснения обращайтесь ко мне!
— Спасибо, доктор. Я справлюсь.
И доктор Петровский вдруг понял, что это правда. Каменной, несгибаемой силой этой красивой молодой женщины, сидящей в его кресле, он восхищался всегда.
Таня медленно шла по Мясоедовской, чувствуя, как ребенок шевелится под ее сердцем. Ребенок Володи. Она догадывалась все эти месяцы, так хотела в это верить. И вот теперь, получив подтверждение, почувствовала какую-то растерянность и даже озноб. Почти пять месяцев Таня изо всех сил оттягивала визит в больницу, не шла к врачу, потому что боялась не пережить разочарования, ведь ребенка от Володи ей хотелось больше всего на свете! И вот теперь, когда ребенок стал живой реальностью, настоящей правдой, она испытывала только какую-то странную пустоту.
Ее ребенок. Ее — и Володи. Результат той ночи в гостинице Аккермана, когда навсегда и бесповоротно она решила уйти. Той ночи, которая закончилась рассветом, обнажающим не только ночную землю, но и ее душу. Покрытую шрамами боли от ударов человека, который столько раз отказывался от нее! И вот теперь...
Ребенок хотел жить. Мужественный и сильный малыш, уцелевший, сохранившийся — несмотря на все испытания. Таня чувствовала к нему удивительную нежность. И от этой неистовой, обжигающей нежности жгучая влага вдруг показалась в уголках глаз, сбилась в капли и с силой хлынула вниз.
Таня шла, совсем не разбирая дороги, а по щекам ее потоком текли раскаленные слезы, и в каждой из слезинок был отпечаток, самый бесценный в мире отпечаток, который станет главным до конца ее жизни, навсегда.
А в кабаке на Преображенской улице гуляли красные. Завидев солдатню со штыками возле входа, местные обыватели предпочитали обходить его стороной.
Названия у кабачка пока не было — новый владелец, получивший заведение за участие в восстании как сознательный большевик, еще не успел придумать вывеску с подходящим названием. Но продукты получить он успел. И, извернувшись, заказал в одном из сел самогон, зная, что алкоголя в городе не хватает. Поэтому все красные и повалили к нему валом.
Небольшой флигель, первый этаж на углу Преображенской и Большой Арнаутской, в тот вечер был ярко освещен электрическими огнями. Бóльшая часть города утопала в темноте, но только здесь. Преображенская улица была достаточно длинной, тянулась до самого Привоза. И страшен был разительный контраст между нею в районе Городского сада — и местом почти возле Привоза, откуда доносились пьяные вопли. Там праздновали день рождения одного из командиров отрядов, захвативших Одессу. А потому внутри тесноватого помещения было достаточно много людей.
Несмотря на то что большевики появились в городе недавно, казалось, они быстро переняли все привычки и манеры и григорьевцев, которые гуляли в Одессе раньше, и белых офицеров. С той только разницей, что белые упивались фирменным шампанским, а григорьевцы и большевики предпочитали деревенский самогон. Но у всех этих завоевателей, несмотря на внешние различия, поведение было достаточно одинаковым.
Они грабили всех и вся, вели себя нагло, требовали лучшие куски и бесплатно пьянствовали в кабачках. И точно так же, как и при любой власти, сейчас процветали забегаловки и прочные злачные места Одессы, где можно было упиться до потери пульса и гульнуть как следует, без чего любая победа любых победителей казалась неполной.
Вот и развлекались большевики вовсю, чему совершенно не мешала революционная сознательность, ведь гуляли они по-пролетарски.
Вот и в этом кабачек все было так же. Если с внешней, фасадной стороны он был ярко освещен, то сзади все казалось не таким привлекательным. Служебный вход заведения выходил в узкий дворик-колодец, заставленный мусорными деревянными баками, доверху наполнными гниющими отходами. Вонь привлекала полчища бродячих собак и котов. Мусор, похоже, никто никогда не убирал. С каждым днем его накапливалось все больше и больше, так, что по дворику уже невозможно было пройти.
Служебная дверь открывалась с трудом. Она вела в кухню, а над ней находилось круглое слуховое окно, выходившее прямиком на лестничную клетку над кухней. Помещение кабачка было двухэтажным. На первом этаже пили и ели, а на втором было две комнаты, в одной из которых стоял игорный стол для игры в карты на деньги, а во второй — бильярд: большевики предпочитали и такие развлечения, правда, тайком.
Стоя по щиколотку в гниющих отбросах на краешке деревянного мусорного бака, вор Витька Грач пытался добраться до слухового окна. Он был опытным домушником. Когда люди Японца взяли тюрьму, Витька мотал там срок за очередную квартирную кражу. Несмотря на свой достаточно молодой возраст (в Тюремном замке ему исполнилось 32 года), это был уже пятый его тюремный срок. Грач считался вором бывалым, в авторитете. Сидел с комфортом, полностью обслуживался по авторитету молодняком. И тайком мечтал, что однажды его коронуют — уж очень хотелось ему быть королем.
До посадки Витька был в банде Гришки Клюва, все время работал под ним. Но Гришка невзлюбил амбициозного домушника и, когда Витька оказался на свободе, не взял его к себе, а отправил восвояси, ни с чем.
Затаив на Клюва страшную обиду, Витька долгое время был сам по себе. Попал в большевистское подполье, участвовал в восстании красных. И, когда услышал, что в город вернулся Японец, стал разыскивать его банду, потому что тот собирал себе новых людей.
Витька Грач никогда не видел в лицо Михаила Японца и мало что знал о нем: он находился слишком низко в бандитской иерархии в те годы, чтобы лично приблизиться к знаменитому королю. Витька Грач был безграмотным и тупым. До него, конечно, доходили слухи, что Японца застрелили на фронте, и он в них верил. А потом до него дошли слухи, что известие о смерти Япончика было ложью, Мишка вернулся в город и собирает банду. И в это он поверил тоже.
