Кровавый срок - Коллинз Макс Аллан (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Или ты еще голоден?
И она бросилась навстречу волнам, смеясь и брыкая ногами. Может, ее ягодицы были слишком большими на чей-нибудь вкус, но не на мой. Цепляясь, я скинул с себя одежду и стремглав бросился в прибой, как сексуально возбужденный краб.
Она брызгала меня водой, смеясь, как маленькая девочка, и я тоже брызгал ее. Лунный свет играл на воде, окрашивая ее сейчас мозаикой белого, голубого, черного и серого.
Она ныряла и плескалась, уплывая прочь, и я бросался за ней в неглубокой воде.
Шагая по дну, я оглянулся назад, на берег. Мы еще не зашли далеко в море, но уже могли одновременно видеть и загородный клуб, и ее коттедж, и «Вестбурн», и силуэты пальм, чернеющие на синем небе.
— Все это кажется нереальным, Натан, — кричала она. — Весь мир стал игрушечным.
— Конечно, — отвечал я. — Но ты — ты реальна.
Она улыбалась; ее руки и ноги били по воде, держа ее на поверхности. Но это была невеселая улыбка.
— О, Натан... мы не должны... мы из разных миров.
— Есть только один мир, — сказал я. — Просто в нем — разные места и разные люди. Иногда они воюют друг с другом. Иногда они могут заняться кое-чем получше...
Мои слова рассеяли горечь в улыбке на ее лице, она откинулась назад и поплыла к берегу. Там она села на песок, у самой воды, и стала глядеть на луну, наслаждаясь ей, будто загорая под ее светом.
Я сел рядом с ней. Я немного запыхался. Она была в лучшей форме.
— У тебя шрамы, — сказала она, дотрагиваясь до меня.
— Меня подстрелили пару раз.
— В тебя стреляли на войне?
— И на войне, и... так.
— Твоя жизнь полна опасностей, да?
— Ну что ты. Просто иногда она опаснее, чем у других...
И я обнял и поцеловал ее. Я поцеловал ее крепко, и она ответила на мой поцелуй; наши языки касались друг друга; я наклонился над ней; прибой с шумом обрушился на нас; ее кожа стала мокрой и жаркой, холодной и жаждущей; я скользнул вниз по ее телу и, прежде чем утопить мое лицо у нее между ног, ехидно произнес: «Если я могу съесть моего врага, самое меньшее, что я могу сделать, это...»
Но через мгновение я уже делал это, целуя ее там, облизывая ее, пробуя на вкус ее жесткие волосы; проникая все глубже, и она закричала, будто от боли, но ей не было больно, и, когда я уже не мог больше выносить экстаза, я рванул ее на себя и обхватил руками ее груди — упругие, нежные, холодные, мокрые, жаркие груди, кончики которых отвердели и были сладкими и солеными, когда я сосал их, — а потом я был внутри ее, и она стонала, и я стонал, и мы стонали вместе, и мы нежно раскачивались в такт, а потом не так нежно, а потом я откинулся на нее, постанывая от удовольствия; ее руки еще сжимали меня, когда я кончил в море...
Мы лежали на мокром песчаном ложе, настойчиво и нежно обнимая друг друга, и глядели вверх, на луну. Обрывки облаков проплывали мимо нее, и она больше не была похожа на сломанную кочергу. Она казалась живой, она сверкала, почти горела; облака обнимали ее, как хлопья белого дыма, и мы наслаждались ее светом, а прибой рассыпался вокруг нас.
Я почти заснул, когда Марджори, дернув меня за руку, сказала:
— Натан! Пора идти к Артуру.
Она побежала за своей одеждой, и я с улыбкой наблюдал за ней.
Потом я оторвал свой зад от песка, подобрал брюки, отряхнул и надел.
Какой джентльмен.
По пути к Лайфорд Кэй я рассказал Марджори о том, что обнаружил за собой слежку.
— Ты думаешь, они следили за нами прошлой ночью? — встревоженным голосом спросила она.
— Когда мы ездили в Грант-таун? Нет. Я бы заметил.
Она обернулись назад и стала вглядываться в темноту. Пальмы по обе стороны узкой неосвещенной дороги образовывали тоннель, по которому мы мчались сейчас к Лайфорд Кэй.
— А теперь?
— Нет. Я оставил им кое-что для изучения в том переулке. Они, наверное, до сих пор еще там, глядят на нарисованный круг и ждут, когда кто-нибудь оттуда на них прыгнет.
Пристань на мысе Лайфорд Кэй была не слишком большой: маленький деревянный причал уходил в море; несколько привязанных лодок качалось около него на волнах; на гвоздях висели спасательные буи; рядом был керосиновый фонарь, освещавший все тусклым желтоватым светом. Дорога привела нас к небольшой, усыпанной гравием площадке, где мы вылезли из «Шевроле» и пешком пошли к сторожке Артура, напоминавшей увеличенный в размере сортир: четырехместный, может быть. Велосипед Артура подпирал одну из стен этого строения.
— Света нет, — сказал я.
— Может, Артур совершает обход? — предположила она. — Он смотритель, ты же знаешь.
— Может быть. Все равно, давай зайдем внутрь. Мы зашли.
Там был стол, стул, кувшин с водой, и не было Артура.
— Сколько времени, Натан?
— Пять минут двенадцатого. Мы опоздали, но не намного. Я пойду посмотрю снаружи.
— Я пойду с тобой. В этом месте есть что-то нехорошее.
— Ну, что ты, глупышка, — сказал я, но она была права. Я пожалел, что не захватил свой девятимиллиметровый «Кольт», лежавший в моей сумке, в отеле. Но, без официального разрешения я не мог рисковать носить его с собой — да и не было причины делать это.
По крайней мере, до того момента, как две минуты назад я почувствовал, что моя спина покрывается мурашками при виде пустого дома.
Мы вышли на скользкий причал и прошли его до конца. Я заглядывал в пришвартованные ялики, полагая, что Артур мог завалиться спать в одном из них — в его сторожке, по-моему, просто не было места, чтобы вытянуться в полный рост — но Артур не спал на работе, по крайней мере, сегодня.
Дойдя до конца причала, мы автоматически обернулись и посмотрели назад, в сторону берега.
По-моему, Марджори и я одновременно увидели его: мы схватили друг друга за руки, и счастье, что нам удалось не свалиться в воду.
Нам удалось сохранить равновесие, но не нормальный ритм дыхания.
Потому что в лунном свете и блеске керосинового фонаря мы увидели Артура: он лежал на спине, раскинув руки, наполовину в воде, наполовину на берегу. Примерно так, как недавно лежали мы с Марджори.
Только мы были живыми.
Нам пришлось вернуться в коттедж Марджори, чтобы воспользоваться телефоном, и по пути туда я попытался уговорить ее остаться дома и не влезать в это дело, но она настояла на том, что должна возвратиться на причал.
Мы приехали назад раньше полиции и ждали ее, не вылезая из машины. Громкий, совершенно бессмысленный теперь вой сирен известил нас об их прибытии. Черная полицейская машина, скрипя тормозами, остановилась на площадке перед причалом, разбросав гравий. Артур был мертв, и вряд ли мог ожить или стать еще мертвее. К чему тогда была такая спешка?
Подъехали еще две машины, а из первой вылезли Линдоп и капитаны Мелчен и Баркер.
Я подошел к Линдопу, сменившему свой тяжелый шлем на фуражку цвета хаки. Мы отправились на причал, и по пути я рассказывал Линдопу о том, что случилось, игнорируя Мелчена и Баркера, которые шли рядом, прислушиваясь и приподнимаясь на каблуках, как дети, которым хотелось пописать.
Мы приблизились к тому месту, где наполовину в воде на спине лежал Артур. Его широко раскрытые глаза пустым взглядом смотрели на луну.
— Я бегло осмотрел его, — сказал я Линдопу. — И не заметил никаких ран, но его одежда порвана на плечах.
— Он — черный, — сказал Баркер. — У него рваная одежда. И что?
Я в первый раз показал, что заметил его присутствие, сказав:
— Я думал, вы в Нью-Йорке.
Его верхняя губа искривилась:
— Я вернулся сегодня днем. Вы не против, Геллер?
— Не знал, что мое мнение столько для вас значит. В следующий раз узнавайте его заранее.
Наклонившись над мертвым смотрителем и стоя по пояс в воде, Линдоп сказал:
— Он, наверное, утонул. Вероятно, упал с причала, когда совершал обход.
— А может, его одежда порвана потому, что его держали под водой, пока он не задохнулся? Полковник, Артур должен был встретиться здесь со мной. Он хотел передать мне важнейшие доказательства защиты, и я не думаю, что это — случайная смерть.
