Пепел и роса (СИ) - Алева Юлия (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗

Слегка просветлевший было граф вернулся мрачнее тучи.

На мой молчаливый вопрос Ольга прошептала:

— Следствие передали графу Палену — обер-церемониймейстеру коронационных торжеств.

Шикарно! Вот у кого учились бюрократы двадцать первого века. Если следствие зашло не в ту сторону, его нужно поручить тому, кто и организовывал все торжества — уж он-то точно найдет правильного виноватого. До сей поры следователем был Н.В. Муравьев — министр юстиции, человек Великого Князя Сергея Александровича. Обходя вопрос персональной ответственности, он, тем не менее высказал то, что и так было понятно — организовывали все торжества питерские, они и проглядели вопрос опасности. Местная полиция, которую использовали только как безгласный инструмент, обеспечивала безопасность всех проездов и визитов — и успешно с этим справилась. Но это все никому не интересно. Теперь нужно найти виноватого, и вряд ли им объявят проспавшего смену жандарма.

Большой исход гостей из Москвы перегрузил все поезда. Я решила подождать еще пару дней, которые точно не делали погоды, прежде чем покупать билет.

— Устя, хочешь погулять? — спросила я утром.

Девушка границы чувствует лучше меня, да и лицо держать умеет.

— Как угодно Вашей милости.

И мы отправились на прогулку.

Украшения с домов уже поспешили снять, но праздничные павильоны стояли на месте. Устя так и не захватила самого праздника, а самым ярким пятном коронации для нее оказалась давка. Поэтому мы отправились выбирать сувениры для Мефодия, Демьяна, Евдокии и Марфы, потом я вспомнила о своем благодетеле и его челяди… Так весь день и прошатались по лавкам, да вневременным туристическим маршрутам: Красная площадь, Храм Василия Блаженного, Москва-река.

— Нева красивее. — вдруг произнасла девочка, впервые озвучив собственное мнение относительно окружающих событий.

Красивее. И дома вообще лучше. Да и Фонтанка стала совсем родной, как Волга.

Когда вернулись, Устю не было видно из-под пакетов. Даже детям леденцов накупили, хоть графиня и поджимала губы, а малышам петушки очень даже понравились.

— Ксения, зайди ко мне, поговорим. — пригласил мрачный родственник.

Я с трепетом вошла в кабинет и устроилась на стуле для посетителей. Ручки сложила, глаза потупила. Скромна и мила.

— Ты куда сегодня пропадала? — прямо папенька. — Вот что ты за егоза?!

— Гуляла по городу. — заныла я. — Из-за всех официальных церемоний я даже не успела разглядеть, сколько всего красивого построили. А павильоны какие! Особенно архитектора Шехтеля на Тверской. Его по-настоящему только сейчас рассмотреть можно. И на Лубянке тоже. Вы так все хорошо устроили…

— Да уж, лучше не придумать. — он чуть смягчился лицом. — Взяла бы экипаж. Не дело это — снохе губернатора пешком ходить…

— И ехать со скоростью три локтя в час, чтобы я все-все разглядела? Точно бы опозорилась и ненужное внимание привлекла. А так прошлась, полюбовалась.

Он постучал пальцами по столешнице.

— Я тут разговор имел с господином Тюхтяевым…

Вот что на этот-то раз? Я ему еще не простила наушничество про фотографии, а тут что-то вновь выдал.

— Он положительно настроен на более серьезные намерения в отношении тебя. — и смотрит пытливо.

Это в смысле чего? Чего?!!!

Видимо мысль сильно отразилась на лице.

— Он, конечно, не так знатен, как генерал Хрущёв, но человек, во всех отношениях достойный. — несколько смущенно произнес родственник. — Овдовел давненько уже, добропорядочен. Не игрок, раз тебе это так важно.

А я пожалела, что была столь приветлива с этим прохиндеем. Жалела еще его.

— То есть он у Вас уже и благословения попросил? — ехидно уточнила я.

— Ну нет, конечно… Совета, скорее.

— И чем же он Вам так насолил, что такую егозу ему в жены готовы подсунуть?

— Я, вообще-то, больше о тебе думал. С ним твой темперамент лучше сочетается, чем с любым из этих светских бонвиванов. — устало поведал родич.

В сравнении с генералом Хрущевым, конечно, даже мой Мефодий неплох. Да что там, ди Больо уже жалко… Но Тюхтяев? Это вообще кому в голову-то могло прийти?

— И что теперь? Он меня видел-то раз пять — и все по делу. — чувствуя, что теряю оборону, проворчала я.

— Да тебя один раз послушать — и все понятно.

— Разве? — взметнула брови, припоминая все «радости» наших первых месяцев.

— А ты с кем беседовала?

Тоже верно. Лезть между отцом и сыном не захотела, за спину мужа спряталась и оттуда нахохлилась. А сейчас бы иначе сыграла…

— Ну хорошо. Признаю, что была не права.

— Что я слышу?! — делано изумился граф.

Я насупилась.

— Но Михаил Борисович… Как-то это все… Неожиданно… — безумно и утопично, а есть еще несколько эпитетов, только я ими уже полтора гола не пользуюсь.

— Петька-то тебе предложение сделал еще быстрее, насколько я помню. — язвительно напомнил свекор. — И обойдись без вывертов своих, если не надумаешь.

— Каких вывертов? — вскинулась я.

— Козу в постель не укладывай. И вообще, дай человеку шанс. Прошу.

На этой бравурной ноте мы и распрощались. Уж дома-то я сама придумаю, как завернуть поклонника поизящнее и подальше.

11

Дорога домой прошла без происшествий. Устя перебирала московские сувениры, я обдумывала житье-бытье.

— Устя, ты не жалеешь, что не в Москве живешь?

— Нет, Ваше Сиятельство. Нам грех жаловаться. — она разгладила юбку на коленях. — А там шумно очень. Беды много.

Мда. Шумно. И в бедах дефицита тоже нет. Одна беда вот теперь к нам лыжи смазывает.

Наши домочадцы очень обрадовались и подаркам, и нашему возвращению. Демьян не отходил от Усти, а у Мефодия с Евдокией дела явно продвигаются, так что эта парочка не особо заметила изменения.

С утра все шло как-то не очень хорошо. Вязкий душный день предвещал грозу, и тревоги добавлялось всем: Лазорка нервно ржала, малышка капризничала, у Мефодия разболелась спина. Тягостное ожидание настолько вымотало всех, что я приказала подать ужин пораньше и уже около восьми вечера забралась в постель. Сегодня утащила с собой альбом ди Больо, и наслаждалась тонко прорисованными видами Венеции.

Гроза разыгралась такая, что себя не было слышно. Где-то внизу рыдала Марфа, и между раскатами грома едва слышно было ее возмущение. Я лежала в постели, борясь с желанием забраться в подвал — там тихо и безопасно — или закрыть окна. Но шум ливня успокаивал… Хотя порой слышались и нетипичные звуки.

В распахнутое окно ванной влетел камушек, обернутый листком бумаги. Не первый, судя по всему. Карандаш в сумерках был едва различим, но почерк я помнила. «Здравствуйте!». И смайлик рядом. Единственный человек во Вселенной, который понимает его смысл. Внимательно изучила двор — там ни одного движения. Даже Лазорка не комментирует погоду. Подняла глаза и окаменела — знакомая фигура в плаще присела у дымохода внутреннего крыла здания. Помахал еще так приветливо. Я в ответ парой жестов описала его уровень интеллекта и свое ко всему отношение.