Рождественский подарок - Арсаньев Александр (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
– Что за Андрейка?! – обрадовался я. Сердце мое забилось в предчувствии того, что дело наконец-то сдвинется с мертвой точки, и я узнаю имена убийц князя Титова.
– Мужик – мужиком, – повел плечами Егор Савельевич. – В Москву на днях укатил, еще до пурги. Так до сих пор и не возвращался! – добавил он.
– Вот ведь незадача! – выдохнул я разочарованно.
– Да, вы не расстраивайтесь, барин, – успокоил меня трактирщик. – Явится он со дня на день!
– Спасибо тебе, Савельевич, – поблагодарил я трактирщика и протянул ему свой кошелек с серебром.
– Щедрый ты, барин, – ответил Егор Савельевич, вытирая очередную тарелку. – И чего тебе эти каторжные сдались?!
– Почему каторжные? – не понял я.
– А на роду у них написано, что туда им всем и дорога! – ответил трактирщик. – И Кирьяну, и Андрейке, и этому вашему лже-Ивану!
Мне невольно подумалось о том, что боги не одну только Миру наделили даром предвидения.
Не успел я вернуться в усадьбу, как меня встретил Медведев.
– Ну, как успехи, Яков Андреевич? – вкрадчиво осведомился он, прищурив свои светло-голубые глаза. С первого взгляда была видно, что он держит что-то у себя на уме.
– Прогулка выдалась замечательная, – ответил я. – Свежий воздух, снежок, природа…
– Да я вас не об этом спрашиваю, Яков Андреевич, – широко улыбнулся Лаврентий Филиппович. – Не зря ведь вы в деревню-то ездили! Пронюхали видно чего? Верно я говорю?
– Что-то вам, Лаврентий Филиппович, пригрезилось, – ответил я, мне не хотелось раньше времени посвящать его в свои предположения.
– А у меня вот из комнаты платочек исчез, – задумчиво проговорил Медведев.
– Какой такой платочек? – я сделал вид, что удивился.
– Да с вензелями Николая Николаевича, – ответил Лаврентий Филиппович. – Тот, что был весь в крови, – пояснил квартальный надзиратель с заговорщическим видом, – именно его я нашел в вещах вашей индианки…
– Какая жалость! – посочувствовал я ему.
– И вы, конечно, Яков Андреевич, не имеете к этому инциденту ну никакого отношения! – произнес он с сомнением.
– Разумеется, не имею, Лаврентий Филиппович, – развел я руками. – В усадьбе творятся ну прямо-таки какие-то чудеса!
– Ага, – поддакнул Медведев, – как пан Гродецкий не скажет, рождественские!
При упоминании этого имени у меня мороз пробежал по коже.
Невольно замаячила перед глазами истерзанная фигура князя, привязанная к столбу.
– Увы, – вздохнул Лаврентий Филиппович, – но мне так и не удалось разобраться в этом запутанном деле!
– Мне искренне жаль, – печально вымолвил я.
– Так, значит, – заключил Лаврентий Филиппович, – вы не желаете больше со мной сотрудничать!
– А вы перестали видеть во мне убийцу? – поинтересовался я.
– Перестаньте молоть чепуху! – вспылил Медведев. – Вы же понимаете, что вашего заключения требовали обстоятельства… – раздраженно проговорил Лаврентий Филиппович.
– Не понимаю, – развел я руками. Говоря откровенно, мне никак не удавалось простить Медведеву этой его выходки, когда он запер нас с Мирой в отведенной ей комнате. Хотя, с другой стороны, я должен был быть ему в некотором роде благодарен. Ведь, если бы не Медведев, я так бы и не решился сблизиться с Мирой…
– Ну что же, – разочарованно проговорил Лаврентий Филиппович, – если вы не хотите со мною сотрудничать, то мне придется действовать самому!
– Желаю вам всяческого успеха на этом поприще, – ответил я.
Медведев раскланялся со мной и отправился восвояси.
В этот момент я заметил, что из-за колонны вышел Кинрю.
– Откуда ты здесь? – осведомился я.
– Я должен вас охранять, – ответил мой Золотой дракон. – И долго вы собираетесь мучить Медведева? – осведомился он.
– Еще не пришло время раскрыть все карты, – произнес я многозначительно.
– Да, – усмехнулся Юкио Хацуми, – вы, Яков Андреевич, знаете толк в карточной игре!
Не успел я вернуться к себе, как в дверь кто-то постучался.
– Войдите! – позволил я.
Дверь распахнулась, и в комнату поспешно вошел Колганов, которого я, признаться, давно не видел. Иван Парфенович выглядел встревоженным и все время озирался по сторонам.
– Какими судьбами? – осведомился я, предлагая ему присесть.
– Я должен переговорить с вами о Гродецком, – ответил Иван Парфенович. – Я его боюсь, – признался он с дрожью в голосе.
Я вспомнил, что пан Гродецкий собирался вызвать Колганова на поединок.
– Это не удивительно… – было начал я.
– Вы не понимаете, – перебил меня Колганов. – Мне кажется, что это именно он убил князя Николая Николаевича…
– С чего вы это взяли? – осведомился я.
– Он странно ведет себя, – ответил Иван Парфенович, комкая в руке край камчатой скатерти.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался я.
– Я видел, как поляк подглядывал в замочную скважину, – нерешительно ответил Колганов, – и, кажется, подслушивал у дверей, – развел он руками, – перед тем, как от вас вышел японец…
– Но это еще не говорит о том, что он убил князя Титова, – заметил я.
– Да… – замялся Колганов, – но в нем есть что-то такое, что при встрече с ним делается жутко! Господин Гродецкий чувствует, что вы, Яков Андреевич, его подозреваете, – добавил он.
– С чего вы взяли, что я его подозреваю? – осведомился я.
– Не знаю, – пожал плечами Иван Парфенович, – что то подсказывает мне, что вы выслеживаете Гродецкого…
– Неужели это настолько заметно? – расстроился я.
– По крайней мере, для меня, – ответил Колганов. – С паном Станиславом у меня личные счеты, – добавил он. – К тому же он как-то странно себя ведет. Мне кажется, что поляк что-то скрывает…
– Вы очень наблюдательны, – заметил я.
Когда Колганов ушел, я уселся за стол и задумался. Мне совсем не понравилось, что Иван Парфенович обо всем догадался. У меня не оставалось сомнений, что и сам Гродецкий прекрасно понимает, что я подозреваю его. А это делало наше совместное пребывание с ним в усадьбе опасным.
Особенно я переживал за Миру, которая в последнее время вела себя совершенно безрассудно.
Я достал свою бархатную тетрадь и обмакнул в чернила перо.
Мысли и чувства переполняли меня. Мне хотелось, наконец-то, излить свою душу, и я доверил роль исповедника бристольской бумаге, уповая на то, что никто никогда не обнаружит мою тетрадь…
VIII
C Мирой мы встретились в мраморной зале за ужином. Индианка сияла от счастья, по ее лицу было видно, что она за нас с Кинрю сильно переволновалась. Я мысленно укорил себя за то, что так и не нашел времени до сих пор навестить ее.
Мы сидели с ней совсем рядом, и я не смог удержаться, что бы не сжать ее руку в своих ладонях.
В этот момент Никита Дмитриевич Сысоев поднялся из-за стола и постучал краем вилки по своему бокалу.
– Господа, – проговорил он торжественно, – у меня есть для вас одно радостное сообщение, – глаза его ликующе поблескивали в теплющемся свете свечей.
– Что за сообщение? – оживился Иван Парфенович.
Мадхава с Агастьей переглянулись, Станислав Гродецкий перевел свой взгляд из блюда с салатом на управляющего, который, едва не начал заикаться под ним.
– Господа! – снова обратился Никита Дмитриевич ко всем присутствующим. – Дороги к завтрашнему утру, кажется, будут расчищены!
Его последние слова утонули в гуле аплодисментов.
– В самом деле?! – воскликнула Мира, не поверив своим ушам. Она страстно мечтала вернуться в наш особняк на Офицерской улице.
– Ну, наконец-то! – удовлетворенно произнес Гродецкий, оправляя манжеты, выглядывающие у него из-под фрачных рукавов. – Я завтра же уезжаю отсюда! – заявил он чеканным голосом.
Я подумал о том, что мне надо было пошевеливаться, чтобы на чем-нибудь поймать его с поличным. Однако я должен был отдать должное Гродецкому – он был как никто осторожен.
– А где дети? – поинтересовался я у Миры, которая зачарованными глазами смотрела в окно. В этих черных, огромных озерах отражались мерцающие снежинки.
