О чем рассказали мертвые - Франклин Ариана (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
— Сделана на сахаре, — сказал гость. — Сахар — вещь безумно дорогая. Мы используем мед.
— Это же ююба! — неожиданно воскликнул Мансур.
— Что значит «ююба», Мансур? — спросила Аделия.
— Сорт финика, — ответил сарацин. — Когда я был маленьким, моя мать, да будет милостив к ней Аллах, баловала меня пастилками из ююбы.
— О Боже! Как же я раньше не догадалась?! — воскликнула Аделия. — Ююба! Я такого слова никогда не слышала, но в арабском квартале Салерно делают конфеты из фиников разных сортов — только другой формы. Это сбило меня с толку. А разгадка была так проста!
Все присутствующие озадаченно уставились на нее, и врачевательница пояснила:
— По словам Ульфа, Петр на прощание бросил своему приятелю Уиллу: «Я жду ююду». Я напрасно ломала голову над тем, что бы это могло значить. Говорил ли он об Иуде — в еврейском квартале имя достаточно распространенное? Или употребил слово «ююд» как еще одно ругательное прозвище евреев? В любом случае какая-то загадочная или бессмысленная фраза. На самом деле Петр сказал: «Я жду ююбу».Но Ульф слышал название экзотического лакомства впервые — и переиначил его в нечто известное.
Все молчали. Гилта проводила Матильду Гладкую и ее дядю из комнаты, вернулась и, словно в порядке вещей, присела к столу.
Наконец Симон нарушил молчание:
— Думается, вы правы, Аделия. Засахаренные финики привез в Кембридж какой-нибудь араб. Надо искать человека, имеющего связи с Востоком.
— Крестоносец-сладкоежка, побывавший в Палестине, — добавил Мансур, — мог привезти с собой запас сушеной ююбы и рецепт. Насколько мне известно, из тех рыцарей, что вернулись в Салерно, многие пристрастились в Святой земле к сладостям.
— Похоже на правду! — взволнованно сказал Симон. — Скорее всего наш убийца сам побывал на Востоке!
И снова Аделия подумала не о грубом хаме сэре Джервейзе и не о его приятеле и подголоске — бесхребетном любезнике сэре Джоселине, а о приятном во всех отношениях сборщике податей. В свое время он тоже побывал на Востоке в качестве крестоносца.
Овцы, как и лошади, шарахаются от трупов. Поэтому старый пастух Уолт в то утро увидел странную картину: при спуске с холма стадо ни с того ни с сего разделилось надвое, будто обтекая невидимое препятствие. Когда животные миновали заклятое место и опять сомкнулись, бегущие за ними собаки вдруг завыли.
Так пастух обнаружил свертки с детскими трупами. Обычными супостатами в его спокойно-размеренной жизни были дурная погода и волки. Впервые он увидел дело рук истинного дьявола — врага человеческого.
Теперь сгорбленный старик стоял, тяжело опираясь на посох и едва заметно шевеля губами, и молча смотрел на то место, где обнаружил страшную находку.
— Молится Пресвятой Деве, — со знающим видом пояснил Ульф. — Чтобы она очистила этот клочок земли от скверны.
Аделия присела на кочку. У ее ног расположился Страшила. Попытка разговорить старика Уолта закончилась ничем. Тот упрямо смотрел мимо нее и отвечал нечто невразумительное. В довершение всего он говорил исключительно на местном, «болотном наречии», которого Аделия практически не понимала. Так что расспросы она перепоручила Ульфу. Для него этот язык родной. Да и мальчик для пастуха свой, не то что диковинная заморская госпожа.
Какой странный пейзаж! Слева раскинулась бесконечная болотистая равнина, усеянная купами ольх и ив, справа высился лесистый холм. Вместе с Симоном, Мансуром и Ульфом в последние три часа она исходила склоны Вандлбери вдоль и поперек в тщетных поисках логова преступника. Рощи, заросли кустарника, многочисленные странные прогибы почвы, но ни единой пещеры, ни намека на то, что здесь произошли трагедии.
После короткого дождя снова засияло солнце, а они все искали.
И тут Аделия заметила отару с пастухом во главе, прихватила Ульфа и заспешила прочь от мужчин — поговорить со стариком Уолтом.
Сейчас она в десятый раз перебирала в уме причины, которые привели ее на холм. Дети умерли там, где много мела. Вандлбери — единственное место в окрестностях, где много известняка. Трупы были захоронены где-то тут, а потом в спешке перенесены на равнину.
Ульф закончил разговор с пастухом и повернулся к Аделии:
— Уолт говорит, что про пещеры в холме он никогда не слышал. Уже давно холм обходят стороной — по ночам на нем играют огни, дьявол с ведьмами танцует! Овцы там пасутся, а сам наверх — ни ногой.
— Что за огни?
— Уолт ничего определенного не сказал.
Аделия тяжело вздохнула.
— Он только удивляется, — добавил Ульф, — что у детей, которых он нашел, были те же раны, что и у овец, убитых дьяволом несколько лет назад.
Салернка озадаченно сдвинула брови:
— Каких овец?
— Уолт думал, что дьявол бросил свои забавы, но он вернулся.
Наверное, овец просто волк зарезал, но не грех проверить…
— Когда это случилось? — спросила Аделия.
— В год Большой бури.
— Мне это ни о чем не говорит. Ульф, спроси, что Уолт сделал с погибшими овцами.
Поначалу Аделия и Ульф пытались работать в указанном месте с помощью широких древесных сучьев, но известняк так крошился, что проще оказалось копать ладонями.
Мальчик сразу задал резонный вопрос:
— А что мы ищем?
— Овечьи скелеты, дружок. По словам пастуха, животных резал не волк и не бродячая собака. Их калечило и убивало двурукое существо.
— Он сказал — «дьявол»! — уточнил Ульф.
— Чепуха! Черт с рогами — это выдумки для детей!
Ульф поежился. Для него не верить в нечистого было таким же кощунством, как отречься от Христа.
— Пастух сообщил только одну важную деталь, — сказала Аделия. — Раны овец и детей были удивительно похожи. И теперь мы ищем подтверждение словам Уолта. Давай-ка меньше философствуй и больше копай!
— А что такое «философствовать»?
— Глупости говорить и от работы отлынивать, — пояснила с улыбкой Аделия. — Ты мне лучше скажи: в каком году была Большая буря, о которой говорил старик Уолт?
— Тогда еще грохнулся колокол церкви Святой Этелии.
Аделия досадливо вздохнула. В мире Ульфа не существовало летосчисления и дни рождения не праздновали. Единственными временными метками были из ряда вон выходящие события.
— А когда он упал? — спросила Аделия и тут же уточнила, чтобы не получить очередной ничего не говорящий ответ: — Сколько святок назад?
Ульф выпрямился.
— Это было не на святки, а когда появились первоцветы! — поправил он бестолковую иноземку. Потом задумался и добавил: — Шесть или семь лет назад.
— Ты копай, не отвлекайся!
Итак, шесть-семь лет назад…
Именно тогда на холме Вандлбери был овечий загон — Уолт упоминал, что по ночам он запирал отару. И в одно ужасное утро обнаружил, что калитка сломана, а стадо перебито.
По словам пастуха, настоятель Жоффре отмахнулся от его рассказа о дьяволе. Какой-нибудь особо лютый волк, сказал он. И велел организовать охоту на подлого зверя.
Однако Уолт нисколько не сомневался, что действовала рука врага рода человеческого. Никакой хищник не способен покалечить овец подобным образом! От волков Уолт на своем веку немало настрадался — и их повадки знал преотлично. Поскольку в деле была замешана нечистая сила, Уолт и похоронил овец по-особенному. Не побросал в яму, а уложил в ней аккуратными рядами (по-божески, как сказал он Ульфу), словно погребал в братской могиле товарищей по оружию. А затем сотворил молитву — чтобы отвадить рогатого от этого места.
Разве станет человек пырять овцу ножом с такой жестокостью и столько раз не одного убийства ради, а для игры? На низкие проказы способен один сатана!
«Есть человек, способный на такое, — возразила про себя Аделия. — Господь милостив, есть надежда, что зверь в человеческом обличье — единственный в мире».
— Ура! — закричал Ульф. — Нашел!
Он извлек из земли продолговатый череп.
— Молодец, — сказала Аделия. И тут же сама выгребла несколько массивных костей. — О, да это как раз то, что нам нужно! Тазовые кости!
