Внеклассное чтение. Том 2 - Акунин Борис (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
– Как это на небе? – заинтересовался Митридат, но тут же догадался. – А, в аллегорическом смысле. Верно, задумались над какой-нибудь возвышенной материей и воспарили мыслями в заоблачные сферы?
– Вот именно, в заоблачные, – прошептал Фондорин, глядя поверх собеседника. – Куда не чаял, что простым смертным есть доступ! Краткий миг самозабвенья! – Он содрогнулся. – А расплата за него могла быть ужасной. Ты чуть не погиб! Вот лишнее подтверждение максимы, гласящей: Разум не для счастливых, Счастие не для разумных. Можешь ли ты простить меня, маленький страдалец?
От этих слов Мите сделалось себя очень жалко. Он всхлипнул.
– Я кричал, кричал, голос сорвал, а вас нет и нет. Думал, конец… Все против меня, да? Я им бесеныш, дьявольское семя, да? Что я им сделал? То душить, то в прорубь, то ятаганом! Ы-ы-ы!
И зарыдал в голос, обхватив Фондорина руками. Тот переполошился, принялся гладить мученика по голове, бормоча извинения, а Митя уже разжалобил себя до судороги, до икоты.
– А-а, масоны проклятые! – выкрикивал он бессвязно. – Понаехали! Будто нам своих злодеев мало!
Рука, гладившая его по макушке, остановилась.
– Про масонов ты не прав. Не уподобляйся невеждам, которые считают сие добродетельное движение дьявольским заговором.
– Кто же они, если не заговорщики? – спросил Митридат сквозь слезы. – Всё секретничают, от людей прячутся.
– Если они и заговорщики, то не по своей воле, а оттого, что в мире пока ещё правит Злоглупость, а сторонники Доброразумности немногочисленны и принуждены действовать тайно. Вернёмся в библиотеку, дружок, там осталась моя одежда. А по дороге я расскажу тебе о масонах. Только, прошу, не рыдай больше, это разрывает мне сердце.
Данила взял Митю за руку и повёл через комнаты в обратную сторону.
– Беда не в масонах, а в том, что есть истинные масоны и ложные. Ведь кто такие вольные каменщики? Это добрые и разумные люди, которые в начале нашего просвещённого столетия задались высокой целью перестроить общественное здание. В нынешнем своём виде сия постройка являет собою не то тюрьму, не то свинарник. Масоны же мечтают возвести прекрасный и благородный храм, где будут править братская любовь и милосердие. Истинные братья-каменщики – те, кто понимает, что храм нужно прежде построить в своей душе, и только после этого он может принять вид вещественности. Но, разумеется, сыскалось немало ретивцев и суеумцев, которые устроили собственные объединения по примеру масонских, преследуя совсем иные цели.
– Какие? – гнусаво спросил Митя, вытирая рукавом мокрые щеки.
– Власть, – коротко ответил Фондорин. – Барон Рейхель, достойнейший из русских каменщиков, говорил: «Всякое масонство, имеющее политические виды, есть ложное». Яснее не скажешь.
Они вошли в библиотеку, которая выглядела так, будто там недавно дрались или дебоширили. На полу валялись предметы одежды, в том числе неожиданные, вроде красной ленты или шёлкового чулка. Пюпитр для чтения упал, книги рассыпались. Канапе отъехало от стены и покосилось, оттопырив подломившуюся ножку. Митя вопросительно взглянул на Фондорина, но тот беспорядка то ли не заметил, то ли счёл недостойным внимания. Ленту и чулок сунул в карман, обул второй башмак, поднял с глобуса жилет, с кресла камзол, всё это время продолжая рассказывать.
– «Полнощная Звезда», куда входили Мирон Любавин и хозяин сего дома, почиталась ложей серьёзной, туда дураков и бездельников не принимали. По слухам, к «Звезде» принадлежал и сам Наследник. А поскольку его высочество числился при дворе в прокажённых, слишком явные честолюбцы держались от «полунощников» подальше. Дальнейшего хода событий я не знаю, поскольку сделался лесным отшельником, однако угадать их нетрудно. – Данила стал завязывать галстух, но без зеркала у него не выходило – узел то получался кривой, то вовсе расползался. – Полагаю, что твой ненавистник и главный враг состоял в «Полнощной Звезде» на одной из высших должностей, дававших доступ к полному членскому списку: был мастером, приором или генеральным визитатором. Одновременно он являлся и братом Ордена Сатанофагов, наитаинственнейшего из всех. Когда прежний Великий Маг решил назначить своим преемником Метастазио (а сие аттестует покойника не слишком лестным образом), дальновидный итальянец стал привлекать в сатаноборцы самых дельных из числа «полуношников», тем более что в ту пору ложа как раз должна была прекратить своё существование. Сатаноборцы же, придерживавшиеся особой конспиративности и потому широкому кругу масонов неизвестные, самораспускаться не стали – наоборот, пополнили свои ряды за счёт людей, подобных Долгорукому и Любавину.
– Я все же не понимаю, что такое эти сатанофаги?
– Из всех ложных масонов они – самые ложные, потому что проповедуют беспощадность в войне с Дьяволом и его приспешниками.
– Разве это плохо? – удивился Митя.
– Чего ж хорошего, если не давать пощады? Где нет милосердия и бьют наотмашь, без разбору, там Дьяволу раздолье. Не успеет беспощадный борец со Злом опомниться, а уж оно на его сторону переметнулось и знай подгоняет: бей, бей, не жалей. Изучая историю, я пришёл к печальному открытию: стоит добрым, честным, бескорыстным людям объединиться и начать войну во имя хорошего дела, как вскоре главнокомандующим у них непременно оказывается наихудший из злодеев. Такая уж это штука – война, хорошего от неё не жди. – Фондорин сдёрнул галстух, бросил на пол – решил остаться с открытым воротом. – Это ладно. Для меня другое загадка. Отчего многие умники так любят лишать себя свободы, добровольно подчиняясь силе, которую почитают за высшую? Воздвигнет этакий Мирон Любавин себе божка, сам же уверует в его непогрешимость и ради великой цели готов, «отнюдь не сомневаясь», бросить под лёд сына своего старинного приятеля. А резон и оправдание сего чудовищного зверства – невесть кем писанная бумажка с Знаком Усекновения. – Данила покачал головой. – Страшная это штука – великая цель.
– Знак Усекновения? Какое странное название.
Фондорин вынул из кармана алую ленту и чулок. Поколебавшись, положил чулок на стул, ленту же, зачем-то прижав к лицу и потянув воздух носом, оставил себе.
– Мой давний знакомец (тот самый, что заманивал меня в сатаноборцы) объяснял так. Дьявол может проникнуть в каждого человека, даже самого добродетельного. Один лишь Великий Маг защищён от скверны, для чего высшие члены Ордена подвергают его старинному обряду, аллегоризирующему отсечение Люциферовых мет. Взгляни на печать.
Он полез было за письмом, но вдруг стукнул себя по лбу.
– Эврика! Я вот что сделаю, для верности, чтоб не одному князю Долгорукому доверяться. Напишу и другим сатаноборцам, кого знаю. Мол, Великий Маг обознался, о чем вскорости сообщит особым посланием, так что поумерьте пыл. А то, не дай Разум, ещё какой-нибудь радетель беспощадного Добра на тебя накинется.
– А я волосы напудрю, никто меня и не опознает, – храбро сказал Митя. – Ведь в те разы меня как определили? В гостинице у меня шапка упала. В любавинском поместье баня подвела. А тут я князю голову прямо под самый нос сунул.
– И всё же напишу. Тому, кто меня принимал в оруженосцы, первому. Он наверняка у них брат высокого градуса, ибо человек толковый и достойный. Потом Мирону напишу. Кто же ещё-то?
– Коллежский советник из Новгорода, которого вы лишили чувствительности, – напомнил Митридат.
– Нет, – вздохнул Данила. – Тому господину я писать, пожалуй, не стану. Он на меня, наверное, обижен. Я поставил ему неверный диагнозис и предписал лечение не от той болезни, от какой следовало. В медицине такое, увы, случается.
Митя мстительно сказал:
– Ничего, будет знать, как детей за горло хватать. Я на него ещё матушке-императрице…
– Постой! – поднял руку Фондорин. – Что это?
Из-за двери донёсся быстро приближающийся стук сапог.
Послышался голос:
– Здесь они, в библиотеке. Я голоса слышал.
Створки распахнулись, и на пороге возник офицер в красном кафтане, в нахлобученной на самые глаза треуголке. Из-за его плеча выглядывал напуганный лакей, сзади стояли двое с алебардами.
