Эйтонский отшельник - Питерс Эллис (версия книг .TXT) 📗
Известно, что шериф побывал в Итоне, обыскал там все закоулки и не нашел ни мальчика, ни кого-либо из челяди, кто мог бы заронить хотя бы тень сомнения в искренности негодования леди Дионисии. Однако помимо Итона у нее не было других владений, где она могла бы спрятать мальчика и пони. Впрочем, Фулке Эстли вполне мог войти с ней в сговор, так как в свою очередь вынашивал планы прибрать к рукам Итон, равно как старая леди имела виды на Рокстер и Лейтон. Однако Рокстер уже подвергся тщательному обыску, и без всякого результата.
Судя по тому, что Аннет удалось выведать у возвращавшихся в город людей шерифа, утром поиски будут продолжены. И все-таки люди шерифа не добрались еще до Лейтона, что находился в двух милях ниже по реке. И хотя сами Эстли предпочитали жить в Рокстере, дальний манор Лейтон тоже принадлежал им, и об этом не следовало забывать.
Таким образом, Гиацинт не мог придумать ничего лучшего для начала своих поисков, но попробовать явно стоило. Если Ричард попался в руки кого-либо из людей Эстли или из тех своих челядинцев, что желали выслужиться перед старой леди, то похитители вполне могли почесть за лучшее спрятать мальчика в дальнем Лейтоне, нежели держать его где-либо поблизости от Итона. Более того, если старая леди и впрямь вознамерилась женить своего внука, то в ее распоряжении были не только методы запугивания, но и возможность действовать обманом и уговорами, дабы сломить волю упрямого ребенка. А еще ей нужен был священник. Но Гиацинт достаточно хорошо знал Итон, чтобы понимать, что отец Эндрю человек честный и ни за что не пойдет на такое дело. А вот лейтонский священник, который мало был знаком с обстоятельствами дела, вполне мог оказаться более сговорчивым.
Как бы то ни было, все это следовало проверить. Даром что Эйлмунд всячески отговаривал Гиацинта и советовал ему не высовывать носа из сторожки и не рисковать собой, — но даже он в конце концов согласился с Гиацинтом и одобрил его намерения, которые сперва называл полным безумством. Аннет же не отговаривала юношу, она лишь заботливо снабдила его черным отцовским плащом, сильно поношенным и великоватым для Гиацинта, но зато позволяющим скрыться в темноте. К плащу она добавила темный капюшон, чтобы прикрыть лицо. Ниже по течению реки, за мельницей и рыбными прудами, где стояли домики живших там работников, между лесом и излучиной реки раскинулись заливные луга. Там было еще относительно светло, легкий туман стелился по зеленой траве и вился вдоль русла, словно серебристая змея. Однако на северном берегу, ближе к Лейтону, лес вновь подступал к реке, местность становилась выше, поднимаясь к подошве холмов Рекина, так что Гиацинту сперва не оставалось ничего другого, как использовать редкие укрытия на лугу. Когда луг наконец кончился и начался лес, Гиацинт смог идти быстрее, держась опушки леса, где было еще достаточно света, проникавшего с открытого луга. Юноша двигался крадучись, в абсолютной тишине, чутко прислушиваясь к ночным звукам, которые могли бы предупредить его об опасности.
Гиацинт прошел уже больше мили, когда до его слуха донеслись какие-то подозрительные звуки. Он застыл на месте, прислушиваясь. Сзади раздавалось какое-то тихое позвякивание, словно то была конская упряжь. Затем слабое шуршание веток, словно кто-то ехал лесом, — и вдруг, в этом не было сомнения, приглушенный голос, вроде бы с вопросительной интонацией. Стало быть, их несколько, — иначе зачем вообще разговаривать? Они едут верхом, причем так же, как и Гиацинт, держатся опушки леса, в то время как куда проще было ехать лугом. Всадники в ночном лесу, которые не менее Гиацинта обеспокоены тем, чтобы их никто не заметил, и едут они туда же, — в сторону Лейтона. Прислушавшись, Гиацинт уловил приглушенный стук копыт по усыпанной опавшими листьями земле. Так и есть, вдоль опушки едут всадники, — там посветлее, однако они не спешат и скрытность передвижения для них явно важнее всего.
Крадучись, Гиацинт отошел поглубже в лес и притаился в темноте, давая всадникам миновать его. Сумеречного света оказалось вполне достаточно, чтобы юноша увидел едущих как смутные тени, но более или менее отчетливо, — всадники ехали один за другим. Сперва прошествовал высокий стройный жеребец, похоже, светло-серый; в седле сидел грузный мужчина, — бородатый, с непокрытой головой, капюшон его был откинут на спину. Гиацинту была хорошо знакома эта фигура и осанка, этого человека он уже видел на похоронах Ричарда Людела. Интересно, зачем это Фулке Эстли ночью едет из одного своего манора в другой, причем скрытно, — не по дороге, а лесом? Да и куда ему ехать, как не в Лейтон?
Позади Фулке Эстли на коренастой лошадке ехала явно женщина, которая не могла быть никем иным, как его дочерью, пресловутой Хильтрудой, — той самой, что так не нравилась Ричарду и показалась ему совсем старой.
Ну что же, стало быть, цель их поездки была совершенно ясна. Надо полагать, что если Ричард находится у них в руках, они намерены как можно скорее женить его. Покуда в Итоне и в Рокстере производили обыск, они выжидали, но теперь, когда поиски, похоже, перемещаются в сторону Лейтона, ждать больше нельзя. Они, конечно, рисковали, но желанная цель была теперь так близка, что они были готовы добиться ее во что бы то ни стало. В конце концов, потом они могли даже отпустить Ричарда обратно в аббатство, поскольку тогда никто и ничто, помимо церковных властей, не могло бы разорвать его брачные узы.
И если дело обстоит именно так, то что можно предпринять? У Гиацинта не было времени для того, чтобы бежать в сторожку Эйлмунда и послать Аннет в замок или в аббатство или чтобы самому отправиться в город, да откровенно говоря, ему не очень-то и улыбалось лезть на рожон и рисковать своей свободой. Но этого от него и не требовалось, — все равно не успеть. К тому времени, когда подоспеет подмога, Ричарда уже успеют женить. Но, возможно, еще не поздно попробовать отыскать Ричарда и выкрасть его у них из-под носа. Эти двое явно не спешат, а леди Дионисия, надо полагать, еще находится на пути в Лейтон, — тоже, наверное, скрытно. А как же священник? Где они возьмут священника, который согласится на такое дело? Без священника им никак нельзя.
Находясь теперь чуть в глубине леса, где было потемнее, Гиацинт поспешно двинулся вперед, не особенно заботясь о скрытности. Поскольку эти двое ехали еле-еле, он вполне мог обогнать их и решил, если понадобится, выйти на тракт, рискуя повстречать еще кого-нибудь. На его счастье здесь проходила тропа, которая шла слишком близко к тракту, из-за чего Фулке Эстли не поехал по ней. Со всех ног Гиацинт припустил по этой тропе, его стремительный бег по ковру влажных опавших листьев был совершенно бесшумен.
Выбежав на открытое место, откуда тропа спускалась с холма к деревне, до которой оставалось еще около мили, Гиацинт снова повернул к реке, перебегая от одной рощицы к другой и теперь уже твердо зная, что обогнал Эстли. Он пересек ручей, что сбегал с холмов Рекина и впадал здесь в Северн, и побежал дальше вдоль реки. Язык леса доходил здесь почти до самого берега, и, находясь под прикрытием деревьев, Гиацинт впервые в жизни увидел низкий частокол манора Лейтон и длинную крышу за ним, четко чернеющую на фоне серого неба при отраженном от воды сумеречном свете.
Гиацинту повезло, что со стороны реки деревья подступали почти вплотную к частоколу. Перебегая от дерева к дереву, Гиацинт добрался до большого дуба, ветви которого свешивались на другую сторону частокола. Юноша проворно взобрался на дуб и присмотрелся к тому, что творилось за преградой. Он оказался с тыльной стороны дома, разглядывая крыши амбаров и конюшен, которые образовывали как бы вторую изгородь. Очевидно, жилая часть дома, кухни и вход с крыльцом находились со стороны фасада. Отсюда же входа не было, разве что в крипту. Гиацинт обнаружил одно-единственное окно, да и то было закрыто ставнями. Под самым окном находилась небольшая хозяйственная пристройка. Крыша ее была довольно крутой, но зато нижний ее край был совсем невысоко от земли. В задумчивости Гиацинт глядел на это окно и пристройку, прикидывая в уме, насколько крепко заперты ставни. Добраться до окна ему казалось не таким уж и трудным делом, а вот с тем, чтобы залезть в дом, было, похоже, куда сложнее. Однако, видимо, лишь зады дома не находились под наблюдением, и вряд ли стоило сомневаться в том, что с единственного входа в дом глаз не спускают.
