Бориска Прелукавый (Борис Годунов, Россия) - Арсеньева Елена (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Анхен рассказала о своих наблюдениях Бориске, с которым стала тайно встречаться. Нет, не для прихотей любовных, даром что она была собой хороша, да и он красавец писаный, они двое мигом почуяли родство душ.
Бориска, человек ушлый и начитанный, сразу сообразил, что означает сей перстень с печаткою. Это ведь знак иезуитов, и Бомелий, выходит, тайный иезуит… Да услышь кто да узнай государь, что ближайший к нему человек, его лекарь, которому он вверяет тело и душу, – представитель ордена, который в России подлежит искоренению, приверженец поганой католической веры, он же своего архиятера в порошок сотрет!
Бориска, впрочем, не ринулся к царю с доносом на Бомелия, а решил приберечь полезные сведения на будущее. Зато не преминул упрекнуть Анхен в болтливости и предательстве своих благодетелей, о тайнах – опасных тайнах! – которых она рассказывает первому встречному.
– Да ты и сам хорош, – ответила та лукаво. – Или любишь кого? Или предан кому? Небось идешь по жизни, как по болоту, тычешь туда и сюда слегою, не попадется ли кочка, на которой можно обосноваться…
Борис тяжело сглотнул.
– Ведьма! – сорвалось с его губ.
Но Анхен не обиделась:
– Не ведьма, а ведьмина дочка. Матушка, беда, рано померла, ничему обучить не успела, однако кое-что я все же помню. Как-то раз она на меня бобы разводила и нагадала: царицею стану. Государыней.
Годунов хмыкнул. Ну как же! Сразу и государыней! С тех пор как по русским землям прошел слух, будто Анастасии Романовне была некогда предсказана преподобным Геннадием ее царственная участь, все мамаши только и знали, что искали для своих толстомясых таких вот гадальщиков и гадальщиц, которые бы навевали им сладкие сны о будущем.
– А ты и поверила? – бросил пренебрежительно. – Мне вон тоже одна бабка посулила, что я на престол воссяду…
– И ты тоже поверил, – убежденно кивнула Анхен. – И правильно сделал. Быть тебе на престоле, даже не сомневайся.
Честно говоря, Бориска не слишком-то верил в успех, когда затевал эту интригу…
С помощью Бомелия Анхен была взята прислужницей во дворец. О нет, Бориска был не так глуп, чтобы впрямую пригрозить Бомелию: мол, известна его тайна. Как раз и схлопочешь себе смертоносного яду, причем и знать не будешь, когда и как его глотнешь. Просто Бориска сумел растолковать Бомелию выгоды иметь при государе человека, который будет ему всем обязан.
А тем временем Анна Колтовская, которая долго и трудно болела после неудачных родов, наскучила Ивану Васильевичу. Он был падок до женской любви, а тут на ложе родной жены не взойдешь… Бориска устроил дело так, что рыжая прислужница царицы попалась на глаза государю, а на Анну Колтовскую была возведена напраслина – тайно-де принимает у себя в покоях мужчин… Разъяренный государь едва не убил жену и немедля спровадил надоевшую, болезненную, к тому же, как он теперь считал, распутную красавицу с глаз долой, повелев постричь ее в монахини.
На другой день к воротам Тихвинского монастыря подъехала телега, окруженная всадниками. Среди них был и Борис Годунов. Дно было слегка прикрыто соломой, на соломе лежал большой тулуп, из-под которого торчали босые, посиневшие – день стоял студеный – женские ноги. Двери монастыря немедленно открылись: приблизительно за час до того в монастырь прибыл гонец, предупредивший игуменью о том, что здесь должно вскоре произойти.
Начался обряд пострижения в монахини бывшей царицы Анны Колтовской. Половину времени она была словно в забытьи, но вдруг очнулась и закричала:
– Нет! Что вы делаете?! Я царица! Отпустите меня!
Годунов был к этому готов. Он проворно шагнул вперед, вцепился ей в плечи, вздернул на ноги, сунул обратно в кресло. Беспощадно намотав на руку растрепавшиеся косы, заставил закинуть голову и сунул в рот кляп, который, очевидно, был загодя приготовлен, потому что Борис выхватил его из-за пазухи.
Испуганные монахини завороженно смотрели на его красивое, смуглое, точеное лицо. Оно исказилось такой жестокостью и злорадством, что сестрам Христовым почудилось, будто они воочию зрят тот страшный миг, когда человеком безраздельно овладевает дьявол. Но спустя мгновение черты Годунова стали прежними, спокойными и печальными, однако он уже не отпускал волосы женщины, держал крепко, словно натягивал поводья уросливой лошади.
Епископ из глубины храма напевно вопрошал, по собственной ли воле раба Божия Анна отрекается от мира, добровольно ли дает ли она обет строго соблюдать правила иночества. Анна была без памяти и ответить не могла, тогда Годунов громким, ясным голосом ответил:
– По собственной! По доброй!
Через несколько минут ее нарекли смиренной инокиней Дарией и, все еще беспамятную, вынесли из храма на руках.
Годунов же поспешил вскочить в седло и погнал коня к Москве, сам потрясенный тем, что с ним происходило. Игра, затеянная как бы наудачу, обернулась такими переворотами в судьбах людей и даже державы, что Годунов ощущал некоторую оторопь. Потер ладонью грудь против сердца, которое так и ныло от тревоги. Ему удалось избавиться от Анны Колтовской. Однако царь увлекся Анхен, Аннушкой Васильчиковой, и приказал привести ее к себе на ложе!
«Неисповедимы пути Господни», – только и подумал Годунов. Итак, она оказалась права, эта рыжая ведьмина дочка, когда прочила себе участь царицы. Неужели сбудется и второе предсказание? Относительно него, Бориски?
А тем временем был перехвачен тайный гонец ордена иезуитов, и вскрылась правда о Бомелии. Его поволокли в узилище. Государь видел теперь в человеке, которому раньше безоговорочно доверял, польского и ливонского лазутчика, врага – и жаждал его уничтожения.
Бомелия подвергли жестоким пыткам: ему почти не давали пить, ведь он был лютый волхв и чародей, а русские верили, что чародеи могут уйти из тюрьмы с помощью самого малого количества воды и нарисованной на стенке лодки, поэтому их истомляли жаждою. Под пытками бывший архиятер оговорил перед царем очень многих ни в чем не виновных князей, воевод, опричников. Всех их ждали пытки и страшные казни.
Однако он ни слова не сказал о Борисе Годунове. Нет, вовсе не добрые чувства к молодому выскочке пробуждали упорство и мужество Елисея Бомелия. Звездочтец, звездоволхвователь и провидец, твердо знавший, что светила небесные никогда не лгут, надеялся, что они сказали правду и пророча участь Годунова. Ведь самонадеянному Бориске предстояло через четверть века не только воссесть на русском престоле, но и грешным беззаконием своим ввергнуть Россию в пучину таких бедствий, такой кровавой смуты, от которой она, как истово надеялся Элизиус Бомелиус, не оправится уже никогда. С этой несбыточной, безумной, постыдной надеждой он и вручил наконец душу своему немилосердному, лукавому иезуитскому богу.
А Годунов облегченно перевел дух, узнав о его смерти, и тут же забыл о Бомелии. События его жизни приняли самый причудливый характер, и он даже не мог понять толком, везет ему или нет.
Царь решил женить своего сына Федора, которого многие считали малоумным, настолько он был тих, смирен, робок и добродушен. Жена – сила великая, рассуждал Иван Васильевич, что бы там ни брюзжали увенчанные клобуками черноризцы. В ней причудливо сплетены и благо, и пагуба. Тут уж как повезет! Федор должен сделать правильный выбор и обрести в супруге не вертихвостку-мучительницу, наказанье Господне, а жену-мать, жену-сестру, жену-наставницу. И притом она должна быть красавица – на какую попало, будь она хоть семи пядей во лбу, Федор и глядеть-то не станет!
Поразмыслив таким образом и посоветовавшись с Богданом Бельским, государь приказал отыскать в боярских семьях нескольких девочек в возрасте, близком к невестиному, и поселить их во дворце, в отдельных покоях. При выборе обращалось внимание не только на красоту, но также на ум и нрав. Среди избранных девочек оказалась Ирина Годунова.
В ту пору старший брат ее, Борис, был на Оке, где выставлялось русское войско против вышедшего в новый поход Девлет-Гирея. Но крымский хан повернул от Молочных Вод, устрашившись противника, и Борис, довольный, воротился в Москву, чая награды. А там узнал, что сестра живет теперь при дворе и, возможно, предназначается в невесты младшему царевичу.
