Смерть на земле горшечника - Питерс Эллис (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— Лучшие слуги — это старые слуги, — рассеянно произнес Хью. — По правде говоря, только привычка заставляет меня подыскивать себе одежду. Впрочем, ты, душа моя, можешь, когда пожелаешь, одеть меня во все новое. — Он улыбнулся и продолжал: — Теперь касательно новостей. Кадфаэль сейчас рассказывал, что монастыри в Шрусбери и Хомонде согласны обменяться участками земли. Участок, что зовется Землей Горшечника, рядом с Лонгнером, перейдет к нашему аббатству, и там, скорее всего, будет пашня. Я прав, Кадфаэль?
— Вполне вероятно, — согласился тот. — Во всяком случае, там, где повыше и подальше от реки, а внизу должен быть выгон.
— Я обычно покупала у Руалда его изделия, — сказала Элин, и в голосе ее был оттенок грусти. — Он хорошо знал свое ремесло. Я не могу до сих пор взять в толк, что заставило его уйти в монастырь. Это произошло так внезапно!
— Кто знает! — Кадфаэль мысленно обратился назад, ко временам своей уже далекой молодости, что с ним случалось теперь все реже, к поворотному моменту его жизни.
Он много путешествовал на своем веку, участвовал в сражениях, терпел палящий зной и ледяной холод, переносил всякие невзгоды, испытывал радость и горесть — в результате приобрел бесценный жизненный опыт, но внезапно охватившее его непреодолимое желание бросить все и удалиться под мирный монастырский кров так и осталось для самого Кадфаэля загадкой. Нет, он не искал в монастыре убежища. Скорее, это было стремление к свету и желание обрести наконец покой и некую определенность.
— Руалд не в силах был объяснить причину своего поступка, — продолжал он, вернувшись к действительности, — лишь утверждал, что получил откровение от Господа и пошел по указанному пути, который привел его туда, куда и должен был привести. Такое случается. Думаю, что наш аббат Радульфус вначале отнесся к нему с подозрением. Он положил ему полный срок послушничества — и даже сверх того. Желание Руалда приобщиться к монастырской жизни было столь сильным, что вызвало у нашего настоятеля не менее сильные подозрения. Этот человек был пятнадцать лет женат, и жена не хотела отпускать его. Руалд оставил ей все, что положено, и даже больше того, но она этим пренебрегла. Долго она боролась против его решения, но Руалд оставался непреклонен. После его ухода в монастырь она очень недолго оставалась в доме и совсем не занималась хозяйством. Через несколько недель она исчезла, оставив двери дома открытыми и не тронув ничего, что в нем находилось.
— Исчезла вместе с другим мужчиной, так рассказывают соседи, — заметил Хью, неодобрительно покачав головой.
— Что ж, собственный муж бросил ее, — рассудительно сказал брат Кадфаэль. — Она терзалась из-за этого — таково общее мнение. Верно, и любовника-то завела из чувства мести. Ты когда-нибудь видел ее?
— Нет, — ответил Хью, — что-то не припомню.
— А я видела, — сказала Элин, — по рыночным дням, а также во время ярмарок — она помогала мужу торговать в палатке. Но на последней ярмарке ее не было… Ну конечно, ведь он уже с прошлого года находится в монастыре, а она покинула эти края. Вокруг много судачили о том, что Руалд ее бросил, и ей тяжко было, наверное, что о ней сплетничают. Женщины, что торговали на рынке, ее недолюбливали, а она, как видно, не заводила подруг, ни с кем не сближалась. И потом, знаете, жена Руалда очень красивая и не из наших краев. Много лет назад он привез ее из Уэльса, но она за все время, что здесь жила, так и не научилась как следует говорить по-английски, так и осталась чужестранкой. Видно, никто ей не был нужен, кроме Руалда. Не удивительно, что она так убивалась, когда он ее бросил. Соседки говорят, что она прямо-таки возненавидела его. Тогда-то и объявила, что у нее есть любовник и что она прекрасно обойдется без такого мужа, как Руалд. И все же она боролась за него, не хотела отпускать. Женщины легко переходят от любви к ненависти, особенно когда любовь не доставляет им ничего, кроме боли.
Элин умолкла — видно было, что она прониклась сочувствием к страданиям этой почти незнакомой ей женщины, — потом, словно очнувшись, хозяйка смущенно улыбнулась.
— Да ведь я, кажется, сплетничаю! — воскликнула она. — Что вы обо мне подумаете?! Эта история случилась год назад, теперь жена Руалда, должно быть, успокоилась. Разве так уж странно, что она вырвала корни, которые и были-то пущены здесь неглубоко, и когда Руалд ушел в монастырь — ушла и она в свой Уэльс, ни одной душе не сказав ни слова? С другим мужчиной или одна — но она ушла навсегда.
— Дорогая, — растроганно сказал Хью, с интересом выслушав жену, — ты никогда не перестанешь меня удивлять! Откуда тебе известна эта история? И отчего ты приняла ее так близко к сердцу?
— Я видела их обоих вместе на ярмарочной площади, в палатке. Этого достаточно. Она была такая красивая, такая пылкая и так любила его. А вы, мужчины, — в голосе Элин послышалась грусть, — прежде всего заботитесь о своих правах и желаниях, поступаете так, как вам заблагорассудится, — уходите в монастырь или отправляетесь на войну. А я женщина, и я понимаю, как жестоко обижена была жена Руалда. Разве она не имела права вмешаться? И разве вы когда-нибудь перестанете считать, что он имел право стать монахом. Но его уход в то же время не даровал ей свободу. Она не могла снова выйти замуж, потому что тот, кто был ее мужем, монах он или нет, еще жив. Разве это справедливо? Едва ли!.. Надеюсь, что она ушла с возлюбленным, это лучше, чем продолжать жить и страдать в одиночестве.
Смеясь и одновременно вздыхая, Хью притянул к себе жену:
— Дорогая хозяюшка, в твоих словах много справедливого, но мир полон несправедливости.
— И все же я считаю, что Руалд тут тоже не виноват, — сказала Элин, смягчаясь. — Я даже думаю, что он дал бы ей свободу, если б мог. Теперь она свободна, и я надеюсь, что, где бы она сейчас ни находилась, в ее жизни есть утешение. Я так думаю: если человек и вправду услышал Божье повеление, ему ничего другого не остается, как повиноваться, хотя он может дорого за это заплатить. Каким монахом он стал, Кадфаэль? Действительно ли он был не в силах противиться гласу Божию?
— Да, — отвечал брат Кадфаэль, — так оно и было. Руалд всецело отдался своей новой миссии. Я уверен, что у него не было иного выбора. — Монах помолчал в задумчивости — ему трудно было найти подходящие слова, чтобы определить ту степень самоотречения, на которую сам он не был способен. — Теперь он полностью защищен от любых внешних воздействий. Для нынешнего его состояния и добро, и зло — все благо. Если бы ему суждена была мученическая смерть, он бы принял ее с тем же спокойствием, что и блаженство. Сомневаюсь, чтобы он вспоминал когда-нибудь о своей прошлой жизни в миру, где он прожил сорок лет, или о жене, которую бросил. Да, у Руалда не было другого выхода, не было выбора.
Элин не сводила с брата Кадфаэля широко раскрытых, цвета ирисов, глаз невинных и в то же время весьма проницательных.
— А было ли с тобой такое, когда ты решил уйти в монастырь? — спросила она.
— Нет, у меня был выбор. И я его сделал. Это было трудно. Но я остановился на нем — и не жалею об этом. Я не такой избранник Божий, не святой, как Руалд.
— А он — святой? — с удивлением спросила Элин. — Не слишком ли легко он стал им?
Документ об обмене земли между аббатствами в Хомонде и Шрусбери был составлен, скреплен печатями и засвидетельствован в первые дни сентября. Выполняя распоряжение аббата, брат Кадфаэль и субприор Ричард отправились осматривать вновь приобретенный участок, чтобы определить, как его лучше всего использовать с наибольшей выгодой для аббатства. Когда они выходили из обители, еще не рассеялся утренний туман, но к тому времени, когда они достигли переправы, находившейся недалеко от Земли Горшечника — немного вверх по течению Северна, — солнечные лучи уже пробивались сквозь дымку, и сандалии монахов оставляли четкие следы на росистой траве. Другой берег, крутой и песчаный, во многих местах подмываемый течением, переходил в узкую полосу травы, за которой, на холме, росли кустарники и деревья. Выйдя из лодки на другой стороне Северна, монахи прошли вдоль этой полосы и остановились на углу Земли Горшечника. Перед ними, склоняясь к реке, располагался довольно большой участок.
