Роза в уплату - Питерс Эллис (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Вопрос был бессмысленным, и Джудит ничего не ответила, но это заставило ее задуматься. Хотела ли она, чтобы люди услышали ее крики о помощи и вытащили ее из этой тесной тюрьмы, покрытую пылью, грязную, опозоренную, жалкую? Может, лучше промолчать и самой найти способ выбраться из этого отвратительного положения? Ведь если сказать правду, когда прошло первое потрясение, Джудит не испытывала страха перед Вивианом, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, и теперь ей больше всего хотелось, чтобы он нашел какой-нибудь способ скрыть все, что произошло, и тем самым позволить ей сохранить достоинство и доброе имя. В конце концов ему придется отпустить ее. Из них двоих она была сильнее.
Вивиан протянул руку и уцепился за подол юбки Джудит. Он поднял к ней лицо, и, освещенное желтоватым пламенем тоненького фитилька, оно показалось Джудит таким слабым, юным, как у провинившегося мальчишки, умоляющего о смягчении наказания, не желающего покорно принять порку — расплату за дурной поступок. Лоб, которым Вивиан прислонялся к стене, был весь в пыли, а когда он тыльной стороной руки вытирал пот или слезы или и то и другое вместе, он размазал грязь и по щекам. В красивых светлых волосах запуталась паутина. Большие карие глаза, ставшие еще больше от тревоги, уставились на Джудит с отчаянной мольбой. Когда фитиль лампадки вспыхивал, в глазах Вивиана поблескивали золотистые искорки.
— Джудит, Джудит, прости меня! Я ведь мог хуже обойтись с тобой… мог бы взять тебя силой…
Она презрительно покачала головой:
— Нет, не мог. У тебя не хватило бы смелости. Ты слишком осторожен, а может быть, и порядочен, а может, и то и другое! Да если бы и хватило, это ничего бы не изменило, — произнесла она решительно и отвернулась, чтобы не видеть отчаяния и безутешного горя на этом юном лице. Ее кольнуло воспоминание о брате Эльюрике, страдавшем молча, без надежд и мольбы. — А теперь мы оба тут, я и ты, и ты понимаешь не хуже меня, что этому надо положить конец. Другого выхода нет — тебе придется отпустить меня.
— И ты погубишь меня! — прошептал Вивиан, обхватив свою золотоволосую голову руками.
— Я не желаю тебе зла, — устало сказала Джудит. — Все это натворил ты, не я.
— Знаю, знаю! Видит бог, как бы я хотел вернуть все на место! Джудит, помоги, помоги мне!
Вот к чему все свелось: унылое признание того, что он проиграл, что теперь не она, а он ее пленник, что он зависит от нее, просит вызволить его из ловушки, в которую попал по собственной вине. Вивиан положил голову женщине на колени и затрясся, словно от озноба. А она была так утомлена и так растеряна, что покорно подняла руку, положила ему на голову и стала гладить, успокаивая. Вдруг снаружи из-за спины Джудит донесся какой-то шум, словно что-то обломилось и упало на землю. Оба они замерли в ужасе. Шум был не слишком громкий, такой издает тяжелый предмет, с глухим стуком падающий в траву. Вивиан, дрожа, вскочил на ноги:
— Господи боже, что это?
Они затаили дыхание и прислушались. На мгновение воцарилась тишина. Потом оттуда, где на берегу реки стояла сукновальня, донесся громкий лай сидящего на цепи мастиффа. Через несколько минут лай зазвучал глуше, целеустремленнее — пес, спущенный с цепи, бросился в погоню.
Бертред самонадеянно доверился старым подгнившим стенам дома, а их очень давно не подновляли. Брус, на который он взобрался, был прибит длинными гвоздями, их торчащие концы проржавели от непогоды, и дерево вокруг них сгнило. Когда молодой человек сделал шаг, чтобы удобнее было приложить жадное ухо к щели между ставнями, конец бруса расщепился и оторвался, обдирая доски стены, а за ним полетел на землю и Бертред. Не очень страшное падение, и оно вызвало не очень сильный шум, но этого хватило, чтобы в ночной тишине его услышали на сукновальне.
Оказавшись на земле, Бертред тут же вскочил на ноги и на какой-то момент прислонился к стене, чтобы после столь неожиданного падения перевести дух и унять дрожь в ногах. В следующую минуту он услышал лай мастиффа.
Гонимый первым безотчетным движением, Бертред опрометью бросился было бежать вверх по холму к домам у проезжей дороги, однако, к своему ужасу, тут же понял, что собака несется быстрее и догонит его раньше, чем он успеет добраться до какого-нибудь укрытия. Река была ближе. Лучше повернуть, добежать до воды и переплыть на другую сторону, туда, где лес подходил к границе Гайи. В воде он вполне мог опередить пса, да и сторож, скорее всего, отзовет своего мастиффа и не станет продолжать преследование.
Бертред повернул назад и дикими прыжками, как заяц, понесся вниз по поросшему травой кочковатому склону к берегу реки. Однако собака и человек уже мчались за ним по пятам, взбудораженные погоней за вором. Кому же еще тут быть в столь поздний час, когда честные люди спят в своих постелях. Едва Бертред свалился под окном, сторож и его собака сразу определили, откуда донесся шум, и поняли, что кто-то бродит вокруг склада Хинде, бродит, уж конечно, не с добрыми намерениями. Ноги и легкие Бертреда были напряжены до предела, но все же на бегу он какой-то частичкой своего сознания подивился тому, как это молодому Хинде удавалось ночью приходить сюда и уходить, не поднимая переполоха. Впрочем, наверное, мастифф знал его, Вивиан был одним из тех, кого следовало охранять, это был свой человек, а не враг, угрожающий имуществу хозяина.
Бегство и погоня, как ни странно, проходили без большого шума и не очень сильно нарушили ночную тишину, однако Бертред скорее чувствовал, чем видел, что человек и собака все ближе и ближе, и слышал справа от себя их тяжелое дыхание. Сторож на бегу размахнулся — и длинная палка ударила Бертреда по голове. Удар на мгновение оглушил его, и, потеряв равновесие, молодой человек покатился вниз, к воде. Теперь сторож, оказался сзади, но собака едва не кусала Бертреда за пятки. Он очень боялся пса, и это придало ему силы: он вскочил на ноги и прыгнул с нависшего над водой берегового уступа.
Уступ оказался выше, чем Бертред себе представлял, а река у берега более мелкой, так что кое-где обнажились лежащие на дне большие плоские камни. Бертред с грохотом рухнул на эти обломки скал, а его взметнувшаяся рука вызвала громкий всплеск воды, в которой они покоились. Голова молодого человека, и так звеневшая от нанесенного сторожем удара, стукнулась об острый край камня. Бертред остался лежать там, где упал, скрытый нависающими сверху кустами, окутанный темнотой, как саваном. Мастифф, не большой любитель купаться, бегал по травянистому уступу над берегом и скулил, но дальше не шел.
Сторож, сильно отставший и совсем запыхавшийся, услышал всплеск, увидел, как на мерцающей поверхности воды что-то блеснуло, остановился, не добежав до берега, и засвистел, отзывая собаку. Неудачливый вор, наверное, сейчас уже на середине реки, больше нечего беспокоиться. Сторож совершенно справедливо рассудил, что преступнику не удалось забраться на склад, иначе собака подняла бы тревогу раньше. Однако он все же обошел вокруг склада и красильни, желая увериться, что все в порядке. Оторвавшийся брус под окном висел вертикально, как и доски, на которые он был набит, так что сторож его не заметил. Утром он еще раз получше все осмотрит, но, похоже, никакого ущерба не видно. С чувством исполненного долга сторож, отправился восвояси, пес трусил за ним по пятам.
Вивиан стоял не шевелясь, пока лай собаки становился все тише, а потом и совсем прекратился. Тогда молодой человек наконец вышел из оцепенения.
— Кто-то подкрался к дому! Кто-то догадывается или даже знает! — Перепачканной рукой он вытер пот со лба и еще больше размазал грязь по лицу. — О господи, что мне делать? Я не могу выпустить тебя и не могу больше держать здесь, ни одного дня не могу. Если кто-нибудь заподозрит…
Джудит молчала и спокойно наблюдала за Вивианом. Красота его несчастного, грязного лица невольно растрогала молодую женщину, чего никогда не случалось раньше, когда в приподнятом настроении, щеголяя красивыми нарядами, он был похож на пестрого петуха на навозной куче. Сейчас Вивиан боялся продолжать действовать по задуманному плану, но и не мог отступить от него. Отчаянно жалея, что ввязался в это дело, Вивиан напоминал попавшую в паутину муху, которая бьется, надеясь освободиться, и оттого запутывается еще больше.
