Родина Богов - Алексеев Сергей Трофимович (бесплатная регистрация книга txt) 📗
В тот же час всем обитателям Светлой горы стало ясно, что будущее им уготовано суровое, а испытания грозят ничуть не легче, чем после гибели Родины Богов. Но делать нечего, жрецы расщепили шкуру Даждьбога на двенадцать тысяч слоев, выделали из каждого харатейные листы на весь размер да принялись записывать Предание. Волхвы же взяли от русов восемь дев, привели на гору и переправили через кон на островок, а бык велел им снять одежды и прикоснуться к его рогам. Девы стыдливо разделись, боязливо тронули рога и на глазах у арваров превратились в восемь обнаженных поляниц. Даждьбог сдернул с копыт роговицу, сделал из нее солнечные мечи, вручил богатыршам и велел встать вокруг да смотреть во все стороны света.
Так они и стоят поныне, охраняя владыку солнца.
И с той поры у арваров возник великий соблазн – выкрасть или высватать у Даждьбога одну из бессмертных поляниц, ибо считалось, что нет их более в полунощных странах.
Эту же сокровенную мысль тешил Сувор, когда в зеленый, травный Радун оказался на Светлой горе. Явился он не узнанным, ибо вместо кольчуги и лат обряжен был в белые одежды странника, и потому никто его не встретил как Князя и не приветил как Закона – жреца, стоящего за коном. Он же не обиделся, не стал отрывать их от дела – волхвы до сей поры харатьи выделывали да записывали на них предание. Еще перед странствием он выведал у знающих русов, как найти Даждьбожью гору, и, не спрашивая никого, прямиком к ней отправился.
К тому времени лес у подножия Даждьбожьего престола – так иногда называли место, где обитал владыка солнца, был вырублен на несколько верст по кругу, земля вспахана, однако засеяна не зерном, а плоскими камнями, которыми волхвы выложили замысловатый путь, позже названный лабиринтом. Простому смертному нельзя было ступить за эту каменную черту, ибо она была коном. А саму гору обнесли высокой каменной стеной – кремлем, с боевыми башнями и караулом из отважных росов-воинов, чтобы защитить не от набегов обров, ибо поленицы в единый миг поразили бы обрище еще на подступах, а нет, так на склонах; престол оберегали от странников – арваров, которые каждый год ходили на приступ, желая высватать поленицу или просто близко позреть владыку солнца. Боги потому выбирали для своего земного существования высокие горы, чтобы и самим смотреть далеко и чтобы их было видно издалека, поскольку они не хотели никого приближать. И чтобы из самых благих помыслов никакой кремль не смог заслонить богов от человеческого взора. Сувор знал, если даже пройти через каменное поле к воротам крепости, то не взойти на гору по ее склонам, ибо девы-поленицы в единый миг сразят солнечными мечами. Поэтому все обитающие здесь арвары, в том числе волхвы, старцы, жрецы и волшебники, после того как Даждьбог поселился на своей горе, много лет рыли подземные пути, прорубаясь сквозь скалы – так хотелось приблизиться к Даждьбогу, однако никому из них не хватило жизни, чтоб докопаться до его престола. Потом их дети продолжили дело отцов и одному из них удалось выбраться наружу, прямо на солнечный островок, однако кора была изрыта вдоль и поперек, все норы пересеклись, перепутались, входов было множество, а выход на вершине горы – единственный. Получился путь, еще более замысловатый и почти не оставляющей надежды пройти по нему и подняться к островку за водным коном, охраняемому поленицами. Долго копали арвары, погибая в норах, покуда не узрели бессмысленность поиска пути к богу сквозь землю. И тогда бросили заступы и обушки в реку, замуровали все пещеры, а чтобы другие не проникали к горе и не рыли нор, выстроили кремль и выложили перед ним свой лабиринт.
Стража заметила Сувора, когда он приблизился к истоку пути, и подняла тревогу, когда он, не распутывая каменные петли, двинулся напрямую, переходя из земного в небесное и обратно, ибо был посвящен стоять за коном. Никто еще из Князей и Законов не приходил сюда, поэтому караул переполошился и выслал навстречу несколько конных дружинников. Те подождали, когда странник перешагнет последнюю черту, и приставили острейшие копья, но Сувор распахнул плащ, где на правой части груди была бляха Князя, а на левой – Закона. Стражники в тот час же спешились, взяли мечи за лезвия и вскинули вверх, в знак уважения государевой воли, после чего распахнули пред ним ворота.
Оказавшись перед замурованным зевом подземного замысловатого пути, он на минуту остановился: в недрах горы даже Закону нельзя было перешагнуть кон, там, где на каждом шагу были распутья и каменная толща, жреческая сила не действовала, а по рассказам бывалых русов, блуждать по норам можно было до скончания своих дней.
– Не ходи, Князь, – предупредил начальник стражи. – Спроси лучше, что ты хочешь?
Сувора никто бы не посмел задерживать, поэтому он не ответил ему и шагнул было к замурованному входу, но волхв, бывший тут же, сказал:
– Послушай мудрого совета, Закон. Обратно со своими замыслами не вернешься.
– Ты бы вместо мудрого совета дал мне мудрого провожатого, – рассердился государь. – А идти мне или нет, я сам решу.
– Те, кто копал сии ходы, давно уж на том свете, – вздохнул волхв. – А тебе не будет пути назад. Ты ведь замыслил не к богу приблизиться и познать будущее, а похитить одну из поляниц.
Всю дорогу сюда, помня о чуткости Кладовеста, Сувор молчал и ни единым словом не обмолвился о своем сокровенном желании.
– Ты Закон, и возможно, Даждьбог позволит подняться на гору, – продолжал волхв. – Но и будущего тебе не узнать, если не откажешься от замысла. Мне ведомо, ты ищешь невесту для исполина своего, Космомысла, так поступи по справедливости, коль ты Княже. Не бери хитростью то, что можно получить по праву.
– Но нет более на земле поляниц!
– Как же нет? В Арварском море есть остров, на котором живет бессмертная Вящеслава. Ужели не слышал?
– Я слышал иное, будто ушла она в мир иной по доброй воле. Над тем островом лишь пара грифонов живет.
– Не знаешь ты, Княже, ее хитростей. С умыслом распустила молву! Будто бы со скалы в море бросилась и вопль испустила, а сама богиней себя объявила, отшельница.
– Да ведь стара она и, верно, бесплодна!
– Сие мне неведомо, ступай и спроси у владыки. Может, его совета послушаешься. Но прежде слово дай, что не станешь силою брать даждьбожьих поляниц.
Подумал, подумал Сувор и дал слово.
Стража в тот час взломала каменную кладку, волхв дал светоч, зажженный от Полунощной звезды и потому холодный и неугасимый, после чего Князь и Закон ступил в мрачное подземелье.
Узкий лаз вроде бы поднимался вверх, Сувору казалось, что идет в гору и на каждом распутье, где ход растраивался, точно угадывает нужный и поднимается еще выше, однако после долгих блужданий по переходам он всякий раз упирался в камень замурованного выхода. Не теряя надежды, он поворачивал назад, в каменные недра, протискивался между скал, карабкался по высоким ступеням и, оказавшись в тупике, возвращался назад, до ближайшего распутья. Под ногами хрустели человеческие кости, черепа, стоящие на уступах, таращились на него пустыми глазницами; повсюду царил дух смерти и тлена.
В недрах Даждьбожьей горы, будто в ином мире, не существовало времени, и потому государь не знал, сколько он бродит в подземельях. Чудилось, только что вошел и еще не искал хода к престолу, но иногда охватывало чувство, будто он бродит здесь не один год, вот уже сапоги износились и обветшали белые одежды. Мало того, если в начале пути он часто оказывался возле замурованных входов и возникал соблазн выйти наружу, то теперь их не было и всюду оказывались гладкие стены. Однажды он обессиленно сел в очередном тупике, чтобы перевести дух, и внезапно осознал, что слово-то дал, но не отрекся от мысли заполучить одну из поляниц, стерегущих Даждьбога.
Тогда он встал и поднял руки.
– Дед небесный! – так иногда называли Даждьбога. – Я, твой внук Сувор, отрекаюсь от своих замыслов! Если сам отдашь одну из поляниц – возьму. А нет, так похищать не стану.
В тот час каменная стена раздвинулась и образовался высокий колодец с лестницей. Освещая себе дорогу, он стал подниматься по ступеням, полагая, что этим прямым путем он скоро выйдет на солнечный островок, и впереди уже вроде бы замаячил божий свет, но сколько бы он ни шел вверх, не мог его приблизить ни на вершок. Тогда Сувор поднял посох и погрозил.
