Выкуп за мертвеца - Питерс Эллис (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
В тот день Жильбера Прескота погребли в церкви аббатства под надгробием, которое он себе приготовил. Половина знати со всего графства собралась, чтобы отдать шерифу последний долг. Тут был Хью Берингар с офицерами, провост Джеффри Корвизер со своим сыном Филипом и невесткой Эммой и все наиболее влиятельные купцы из городской гильдии. Вдова шерифа в глубоком трауре держала за руку маленького сына, который испуганно озирался. Торжественная церемония, музыка, высокие своды церкви, свечи и факелы зачаровали ребенка, и во время службы он вел себя безукоризненно.
Каких бы врагов ни нажил Жильбер Прескот, он был справедливым шерифом, и в графстве ему верили. Все купцы знали, что им повезло с шерифом, благодаря которому они жили в относительной безопасности.
Таким образом, после смерти Жильбеpу Прескоту было отдано должное, и от жителей графства он удостоился весомого и заслуженного заступничества перед Богом.
— Пока что ничего, — сказал Кадфаэлю Хью, ожидавший, покуда братья выйдут из церкви после вечерни. — Твой Анион словно испарился. Я расставил стражу вдоль границы на случай, если он где-нибудь залег и ждет, когда закончится охота, но думаю, что он уже за границей. Уж и не знаю, радоваться этому или нет. В моем собственном маноре живут валлийцы, Кадфаэль, и я их понимаю. Я знаю закон, который оправдывает их, тогда как наш осуждает. Всю жизнь я прожил в пограничной полосе и разрывался пополам.
— Ты должен поступать по закону, — сочувственно произнес Кадфаэль. — У тебя нет выбора.
— Какой уж тут выбор. Жильбер являлся моим начальником, и я соблюдал лояльность по отношению к нему. У нас было мало общего, и, пожалуй, не особенно он мне и нравился. Но мы с уважением относились друг к другу. Сегодня вечером его вдова возвращается в крепость, я провожу ее туда. Ее падчерица уже отбыла вместе с сестрой Магдалиной и дочерью торговца тканями к Броду Годрика. Мальчик будет скучать по сестре, — сочувственно добавил Хью.
— И тот, другой, тоже, — сказал Кадфаэль, — когда узнает, что она уехала. А новости о побеге Аниона не заставили ее изменить решение?
— Нет, она непоколебима и знать его не хочет. Можешь меня ругать, — ухмыльнулся Хью, — но я постарался довести до сведения Элиса, что она собирается постричься в монахини. Пусть немножко помучается. Я позволил ему и его двоюродному брату ходить по крепости, так как они поклялись, что не сбегут.
— Ни минуты не сомневаюсь, что твоя стража у ворот и на крепостных стенах зорко следит, чтобы эти двое не сбежали.
— Мне было бы стыдно перед своими подчиненными, если бы я этого не сделал, — искренне сознался Хью.
— А им известно, что незаконнорожденный валлийский скотник, служащий в аббатстве, отбросил костыль и убежал?
— Да, известно. И знаешь, что они говорят? Кадфаэль, они в один голос заявляют, что такой робкий человек, у которого в Англии нет ни кола, ни двора, да еще и валлиец в придачу, непременно должен был сбежать от страха, что его тут же обвинят в преступлении. И ты можешь винить его за это? Ведь я и сам подумал, что он виноват, когда ты сообщил мне о побеге.
— Нет, я не могу его винить, — сказал Кадфаэль. — Но тут есть о чем подумать.
Глава девятая
Отклик Овейна Гуинеддского на события в Шрусбери стал известен в день побега Аниона. Его передал молодой Джон Марчмейн, остававшийся в Уэльсе в качестве заложника. Полдюжины валлийцев, сопровождавших его домой, доехали только до городских ворот и, отсалютовав, отправились обратно в Уэльс.
Джон был сыном младшей сестры матери Хью. Этот долговязый юноша девятнадцати лет въехал в крепость очень важный и гордый возложенной на него миссией и церемонно доложил обо всем Хью.
— Овейн Гуинеддский попросил меня передать, что, поскольку тут произошло убийство, затронута его честь, и поэтому он приказывает своим людям набраться терпения и оказывать всяческое содействие, пока не будет раскрыта правда и обнаружен убийца, после чего они смогут вернуться домой. Он отослал меня, поскольку меня освободила сама судьба. Он сказал, что ему больше некого обменять на Элиса ап Синана, и он пальцем не шевельнет, чтобы освободить его, пока не станет известно, кто виновен.
Хью, знавший Джона с детства, удивленно приподнял брови, присвистнул и рассмеялся.
— А теперь спустись с небес на землю, ибо, на мой взгляд, ты паришь слишком высоко.
— Но ведь я говорю от лица сокола высокого полета, — сказал Джон и, ухмыльнувшись, прислонился к стене караульного помещения. — Итак, ты понял его. Он говорит, чтобы ты держал его людей, сколько потребуется, и искал убийцу. Но он передал кое-что еще. Давно ли ты получал вести с юга? Насколько я понимаю, Овейн зорко следит за границами. Он считает, что императрица Матильда, скорее всего, поставит на своем и сядет на престол, поскольку епископ Генрих впустил ее в Винчестерский собор, где хранится корона. Что касается архиепископа Кентерберийского, то он тянет время, дескать, хочет сначала переговорить с королем. И он действительно был в Бристоле, прихватив с собой несколько епископов, и ему позволили побеседовать со Стефаном в тюрьме.
— И что же сказал король Стефан? — поинтересовался Хью.
— С присущим ему великодушием он сказал, чтобы они поступали, как велит им совесть, и так, как находят лучше. А они поступят так, говорит Овейн, как находят лучше для себя! Они будут лизать пятки победителю. А теперь о самом важном. Ранульфу Честерскому все это хорошо известно, и он знает, что Жильбер Прескот мертв. Он полагает, что в нашем графстве все вверх дном, и прощупывает, как дела на юге, осторожно продвигаясь к Шропширу.
— А чего Овейн просит у нас?
— Он говорит, что если ты с сильным отрядом выступишь на север, проверишь границу Чешира и укрепишь Освестри, а также все другие крепости в тех краях, то поможешь ему в борьбе с общим врагом. И еще он передал, что через два дня, считая с сегодняшнего, приедет на границу в Рид-и-Кросау возле Освестри и будет ждать тебя вечером, если ты не передумал встретиться с ним.
— Конечно, я приеду! — обрадовался Хью и, поднявшись, обнял за плечи своего сияющего двоюродного брата.
Овейн дал им всего два дня на то, чтобы собрать войско, обеспечить охрану города и крепости, хотя численность гарнизона уменьшилась, и при всем при том не опоздать на север графства, где была назначена встреча. Остаток дня Хью провел в хлопотах, составляя диспозицию в Шрусбери и рассылая извещения тем, кто должен был собирать ополчение. Авангард выступал на рассвете, а сам Хью с основным отрядом — в полдень. Нужно было многое успеть в считанные часы.
В мрачных апартаментах леди Прескот в крепости тоже царила суматоха. На следующее утро Сибилла собиралась отправиться на восток, в самый спокойный из своих маноров. Она уже отослала туда вьючных пони с тремя слугами. Пока Сибилла оставалась в городе, ей надо было запастись тем, чего, как она знала, не имелось в ее маноре, и, в частности, ей требовались кое-какие снадобья Кадфаэля. Хотя ее муж умер и был погребен, ей следовало жить для сына, и она намеревалась справиться со всеми делами наилучшим образом. Надлежало думать о живых, нуждавшихся в мясе, соли и специях, без которых не приготовишь обед. Кроме того, мальчик весной часто простужался, и ему нужна была мазь, которую Кадфаэль изготовлял из трав. Жильберу-младшему и хозяйственным заботам вскоре предстояло заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти Жильбера-старшего.
Кадфаэлю было совсем не обязательно лично доставлять травы и снадобья в крепость, но он воспользовался случаем подышать свежим воздухом в прекрасный мартовский день, а заодно удовлетворить свое любопытство. Он прошел по мосту, глядя на Северн, вздувшийся и помутневший из-за оттепели в горах, и, войдя в городские ворота, миновал длинный крутой Вайль, а от Хай-Кросс было рукой подать до крепости. Кадфаэль не раз останавливался, обмениваясь приветствиями с прохожими. Повсюду говорили о побеге Аниона и спорили о том, удастся ли ему улизнуть или уже к вечеру его приведут в город связанным.
