О чем рассказали мертвые - Франклин Ариана (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Аделия молчала. Возразить было нечего.
— Ну, стало быть, я просто пойду в монастырь Святой Радегунды и скажу, что хочу взглянуть на мощи, — сказала она.
— Воля ваша.
— Похожу, посмотрю… Так Ульфа вы мне одолжите?
Гилта величаво кивнула.
И Ульф, и Страшила были рады прогулке. Засобиравшегося Мансура Аделия остановила:
— Оставайся дома. С Ульфом и собакой я не привлеку внимания. А на тебя все будут таращиться.
Мансур запротестовал: опасно женщине одной в городе!
— Здесь женщины ходят в одиночку, — возразила хозяйка. — На улице светло. Народу много. При мне кинжал и грозная собака, один запах которой отпугнет злоумышленника за двадцать шагов. Так что бояться нечего. А ты пока можешь побеседовать с Гилтой в кухне и отведать, что она готовит на ужин.
Аделия закинула правильную приманку — Мансур сдался.
Вооруженная Страшилой и спрятанным под платьем кинжалом и держа Ульфа за руку, Аделия вышла через сад к задним воротам.
За воротами был выгон. По его краю к реке вели мостки. Слева горожане мотыжили свои огородики. При виде Аделии некоторые из мужчин касались лба, обозначая приветствие. Дальше, на берегу Кема, на распялках сушилось белье.
Здесь проходила граница города — сразу за рекой начинались поля и леса. Вдалеке, у рощи, виднелся одинокий богатый особняк — красивый, как картинка.
— А где Трампингтон? — спросила она у Ульфа.
— Трампингтон! — приказал Ульф Страшиле. Тот, казалось, понял и побежал в нужном направлении. Аделия и Ульф последовали за ним. Вниз и вверх по реке скользили плоскодонные ялики — водный путь был самым скорым и простым способом добраться до центра города. Многие в лодках приветливо махали Ульфу руками. Тот тихонько рассказывал собаке: — Вот Сауни-Погауни плывет собирать налоги… А прачка Уайти-Стирати везет белье своим клиентам… Сестра Матильда-Толстильда едет закупать съестное своим отшельникам-многоельникам… А Могги Кривые Ноги сегодня что-то рано торговлю свернула и с рынка возвращается…
Теперь они шли по гати — только благодаря настилу из хвороста туфельки Аделии, босые ступни Ульфа и лапы Страшилы не утопали в пойменной болотной жиже. В высокой траве, между ивами, паслись коровы, чавкая копытами при переходе с места на место.
Никогда Аделия не видела столько разнообразной, свежей зелени и птиц. И такой упитанный рогатый скот. На родине, в Салерно, трава быстро выгорала, и ее хватало только козам.
Они завернули за холм. Ульф остановился и показал рукой в сторону далекой группы домиков под соломенными крышами и церковки.
— Трампингтон, — сообщил он собаке.
Аделия кивнула.
— А теперь скажи-ка, где находится дерево святой Радегунды.
Мальчик сердито фыркнул и закатил глаза.
— Радегунда-Святунда — это совсем в другом направлении! — сказал он Страшиле. — Придется возвращаться!
По мостику они перешли Кем и пошли по его левому берегу на север. Ульф без умолку разговаривал с собакой. Из его болтовни Аделия узнала, что мальчику решительно не нравится новое занятие бабушки. Разносчиком угрей или яств из угрей он частенько получал монетку сверх положенного — и у него всегда имелись карманные деньги на сладости. Теперь счастливое время закончилось, а у Гилты на конфеты не допросишься.
Через какое-то время Аделия перестала слушать его глупости.
С запада донеслись звуки охотничьих рожков. Ульф и Страшила разом навострили уши.
— Волков травят! — пояснил мальчик собаке.
За очередной излучиной, со взгорка, им открылся весь Кембридж, скученный на равнине. Над хаосом крыш там и тут возвышались колокольни церквей. Вдалеке Большой мост, массивный, каменный, главная артерия города, был забит повозками и экипажами. Ниже по течению широкая излучина реки образовывала подобие озера. Там — под замком на холме, который казался горой в этом плоском ландшафте, — были оживленные грузовые причалы, где густо стояли корабли, плоты, лодки и утлые суденышки. Оттуда доносились скрип лебедок, многоязыкий шум, песни и хохот грузчиков.
Однако Ульф вел салернку в сторону от города — к монастырю, обнесенному простой оградой из толстых кольев. Прямо у ворот две монахини торговали ветками с чудотворного дерева святой Радегунды. А внутри, в залитом солнцем дворе, была целая толпа пилигримов, вокруг которой сновали бойкие послушницы. Аделия слышала, как одна из них говорила супружеской паре:
— Посетить могилку святого Петра стоит пенни. Или дюжину яиц. У нас что-то куры плохо несутся.
— А горшочек меда сойдет?
— Смотря какого размера.
Аделия бросила в тазик, уже полный монет, два пенни и прошла через ворота.
Она невольно сравнивала этот убогий монастырь с обителью Святого Джорджио — самым большим из трех салернских женских монастырей. Разумеется, сравнение не было справедливым. Обитель Святого Джорджио была фантастически богата — множество добротных каменных зданий за высокой стеной, кругом мрамор и мозаики, бронзовые ворота и двери, внутренние тенистые дворики с колоннадами и фонтанами. Настоятельница, мать Амброса, любила приговаривать: «Здесь есть все, чтобы напитать голодные души красотой!»
В монастыре Святой Радегунды голодным душам из Кембриджа и округи не перепадало ни крошки. Провиантный сарай в обители Святого Джорджио был красивее и больше, чем здешние кельи. Приходящим сюда не стоило уповать и на милосердие. Монастырь был хорошо организованным учреждением по отъему денег у верующих. Служительницы Бога не столько давали, сколько брали.
Наверняка у этой обители нет богатых покровителей и обширной земельной собственности, поэтому главная статья доходов — реликвии и мощи.
На прилавках пилигримам предлагали целый ассортимент чудотворных товаров — талисманы, нашивки, медальки и медальоны с изображением маленького Петра, а также деревянные фигурки. Предлагали веночки из листьев вербы, на которой ребенок был распят, а также склянки с его кровью — если бледно-розовая жидкость действительно была человеческой кровью, то сильно разведенной.
Монахини расхваливали свой товар с настырностью рыночных торговок:
— А вот средство от подагры! У кого подагра? Налетай, дешево отдаем наручный браслет от подагры! А кто страдает от приливов? Сюда — цепочка с образом святого Петра любого излечит! Два пенни штука. Покупаете две цепочки — платите только три пенни! Или вот средство от бесплодия.
— А поможет этот образок моей корове?
— Что бабы, что коровы… Повесьте на шею — и ждите приплода!
Аделию передернуло от отвращения. Ватикан, кстати, еще не признал «святого Петра» святым. Но здешний монастырь грел руки на его славе загодя, не дожидаясь официальной канонизации. Впрочем, то же самое было в Кентербери. Когда тамошний архиепископ Фома Бекет пошел против воли короля и погиб мученической смертью, уже на следующий день вокруг покойника пошла бойкая торговля, и в город повалили толпы пилигримов со всех концов страны. А нынче половина города живет за счет тех, кто приходит на поклонение чудотворным мощам святого Фомы.
Помня подначку Гилты, Аделия старалась не осуждать бедный монастырь за то, что он так лихо эксплуатирует гибель мальчика. Однако ей претила бесстыжая вульгарность происходящего. В толпе шастал знакомый ей по путешествию из Кентербери Роже Эктонский. Он покрикивал, размахивая склянкой с розоватой жидкостью:
— Кто обмоется сей святой кровью, тот вовеки пребудет чист — хоть до самой смерти не купайся!
Судя по запаху, который он вокруг себя распространял, юродивый Роже опробовал кровь святого Петра на себе — и с тех пор многие месяцы не мылся.
По пути из Кентербери он казался простым крикливым идиотом — шапка налезает на глаза, одет в загвазданное рубище, по которому видно, что он ел в последние дни. Сейчас Роже Эктонский был в той же шапке и рубище и снова гримасничал и кривлялся. Но тут, на монастырском дворе, в качестве продавца монах-юродивый был на месте — никто не мог устоять перед его шумной навязчивостью. Склянки с кровью расходились, как горячие пирожки. Для суеверных людей юродивый — божий человек. Под стать отшельникам или столпникам. Припадочный живет в грязи, голоде и холоде, но при этом славит Господа… Грех обидеть божьего человека словом или делом.
