Сонька Золотая Ручка (Жизнь и приключения знаменитой авантюристки Софии Блювштейн. Роман-быль) - Рапгоф Ипполит Павлович "Граф Амори"
— Зачем облегчать им работу? — рассуждала она. — Я себе не враг.
И она молчала. Это очень раздражало уравновешенного Путилина. Он пытался найти к ней подход, задеть ее самолюбие. Но все было тщетно. Она не проронила ни слова до самого Петербурга.
Оказавшись в маленькой грязной камере, Софья Владиславовна по-прежнему упорствовала, игнорировала вопросы следователя Жеребцова. Так промаялись с ней три дня. Потом ее передали следователю по особо важным делам Книриму.
Этот талантливый юрист прибегнул к другому способу. Целый месяц он не допрашивал Соньку. Он собирал свидетельские показания со всех концов России и Европы, вызывал потерпевших.
Явились, однако, немногие. Мало кто хотел быть объектом скандала. Тем временем Сонька пережила несколько душевных состояний. Сначала на нее напало отчаяние. Она плакала, рвала на себе волосы, впадала в истерику. Потом с ней приключилась бессонница. Целые сутки она ходила взад и вперед по узенькой камере, пока наконец не падала, обессиленная, на койку. На первых порах Софья Владиславовна давала самые бестолковые показания, прикидывалась дурочкой, говорила разные нелепости. И в первый же день допроса довела опытного следователя до белого каления. Тогда Книрим вызвал для очной ставки с Сонькой некоторых потерпевших, в том числе господина Темирбабова. Соньке были предъявлены вещественные доказательства: письма, визитные карточки, копии телеграмм, расписки. Но она не призналась ни в чем.
Когда следователь пытался ее вразумить, сулил смягчающие обстоятельства, она только посмеивалась:
— Вы меня арестовали — это ваше право. Вы меня обвиняете — это ваше дело. А я буду молчать. Это мое право.
— Значит, ваши показания, если бы вы сказали правду, уличили бы вас в преступной деятельности?
— Что-то вы мудрено говорите, господин следователь. Можете рассуждать и толковать мои слова, как вам заблагорассудится. А я отвечать вам не намерена.
— Да поймите вы: экспертиза ясно установила ваш почерк. Наконец, все эти свидетели, потерпевшие… Ведь это явные улики против вас! — выходил из себя следователь.
Сонька в ответ улыбалась и по привычке строила глазки, хотя на душе у нее было муторно. Следствие тянулось около года. Ничего не добившись от Соньки, Книрим потерял терпение и передал дело в суд — там разберутся…
Прокурор выдвинул против Софьи Блювштейн обвинение в профессиональном воровстве и покушении на убийство. К суду Софья Владиславовна готовилась тщательно. С разрешения начальника тюрьмы пригласили в камеру парикмахера. Надела она черное суконное платье со светлой горжеткой. Драгоценностей, понятное дело, не было. Наряд должен был одновременно подчеркнуть дамские прелести и разжалобить присяжных. Первые дни в судебном зале Софья Владиславовна держалась скромно, разыгрывала невинно пострадавшую. Потом, когда увидела, что дело ею проиграно — слишком очевидны обвинения, — стала дерзить. Обозвала судей «козлами с сивыми бакенбардами», а почтенную публику «тварями дрожащими». В последнем слове позволила себе поглумиться над нравственностью, женской чистотой и даже патриотизмом. Наконец-то за много лет игры и сдерживания природных эмоций она отвела душу.
В ответ раздраженный суд применил к ней суровую статью: «покушение на убийство». Софью Блювштейн приговорили к каторжным работам и ссылке на страшный Сахалин.
— Эх, жаль, не удалось Путилина пришпандорить! — бесшабашно выкрикнула Сонька, когда чтение приговора закончилось.
Приложения
В. В. фон Ланге
ИСТИНА О ЗОЛОТОЙ РУЧКЕ
Совершенно случайно я узнал, что на столбцах местной газеты «Одесская почта» появился фельетон под заглавием «Золотая Ручка (Из недавнего прошлого)», автором которого является г. Ратмир, и что этот фельетон, вышедший в очень многих номерах «Почты», еще не закончен и, очевидно, конца ему не будет, ибо сочинять небылицы и всевозможные сказки можно без конца.
Наше общество, падкое на сенсацию, не разбираясь, покупает «Почту» из-за этого фельетона.
Фельетон этот в нескольких экземплярах дал мне мой добрый знакомый В. В. Мель, родной племянник покойного Карла Меля, о котором так красноречиво описывает г. Ратмир, как об одной из жертв воровских проделок «Золотой ручки» — Софии Блювштейн.
В. В. Мель крайне возмущен выдумкой г. Ратмира о его дяде, причем утверждает, что она взята из другого источника; он заявил мне, что хороший его знакомый, некто г. Сарве, по профессии котельный мастер, имеющий на Пересыпи свой завод, еще месяца за два до появления первого фельетона г. Ратмира о «Золотой ручке» в «Одесской почте», рассказал ему совершенно аналогичный случай, происшедший в Лондоне в текущем году, жертвой которого сделался один богатый ювелир.
Желая вывести из заблуждения общество, введенное в таковое г. Ратмиром его мифическим фельетоном о «Золотой ручке», где он выставляет действующими лицами: градоначальника, адмирала П. А. Зеленого, полицеймейстера, полковника Я. Н. Бунина, капитана порта, генерала В. П. Перелешина, начальника одес. сыскного отделения А. С. Чебанова, его агента Николая Рехтмана, владельца магазина часов Карла Меля, доктора Дрознеса и мн. друг., которые уже несколько лет почивают непробудным сном и, надо полагать, г. Ратмир, зная о их смерти, убежден, что со стороны покойников возражений не найдет, я, как прослуживший в Одесской городской полиции около 18 лет, где в продолжение нескольких лет состоял помощником начальника сыскного отделения, того же А. С. Чебанова, великолепно знаю, надеясь, что мне память не изменила, все, что происходило в Одессе до 1901 года и что делал каждый агент сыскного отделения, не исключая и самого Чебанова, ибо секретов между нами не существовало, постараюсь доказать неправдоподобность и полнейшую недействительность того, что описывает в своем бесконечном фельетоне г. Ратмир о «Золотой ручке».
Виталий фон Ланге
Софья Блювштейн — жена железнодорожного вора и шулера М. Блювштейна. Чета эта в 1890 году проживала в Одессе в доме Бирюкова на Толкучем рынке. Я очень много слыхал о Софье Блювштейн, как о ловкой и неуловимой воровке; о ней было несколько требований судебных следователей разных городов о розыске и задержании ее, как подозреваемой в кражах из магазинов. Главная специальность С. Блювштейн не карманные кражи, а кражи из магазинов; выражаясь по-воровски, она «шопен-фелерша».
Когда я в 1890 году посетил ее квартиру и, не застав ее дома, произвел обыск, то в доказательство ее профессии — магазинной воровки — обнаружил специально приспособленное для кражи из магазинов платье, т. е. верхнее платье было сшито внизу с нижней юбкой, вверху платья спереди имелся разрез.
Таким образом, платье это представляло собою большой мешок или карман, куда свободно можно спрятать не одну штуку шелка или бархата.
В квартире Блювштейн, кроме самого хозяина М. Блювштейна, застал нескольких железнодорожных карманных воров-королей, некоторые из них и по сие время находятся в живых, как-то: Капелюшник, Жорж, Янкель-Хик и др., всех их было человек 6–7. В момент моего появления они играли в карты в еврейскую игру «око» и С. Блювштейн отсутствовала.
Муж ее заявил, что Софья Блювштейн якобы уехала на Кавказ в Пятигорск лечиться. На комоде я заметил фотографическую карточку довольно красивой дамы.
На вопрос мой М. Блювштейну, кто это за особа, он ответил: «Моя супруга». Карточку эту я взял себе, хотя против этого протестовал ее супруг.
Через несколько дней после обыска, вызвал меня по телефону А. Чебанов, состоявший в то время помощником пристава Бульварного участка, и спросил меня, правда ли, что я производил обыск у Блювштейна, у которого взял карточку его жены.
