Покушение на шедевр - Дикинсон Дэвид (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Миссис Розалинда Бакли, — наконец очень тихо промолвил он. Пауэрскорту пришлось напрячься, чтобы расслышать адрес. — Челси, Флад-стрит, номер шестьдесят четыре.
Уильям Аларик Пайпер ждал американского миллионера Уильяма Маккракена у себя в кабинете на Олд-Бонд-стрит. Сегодня он надел шелковую сорочку кремового цвета и темно-синий костюм в полоску; в петлице красовалась маленькая розочка. Черные туфли были начищены до зеркального блеска. С тех пор как Маккракен предложил ему за рафаэлевскую Мадонну восемьдесят тысяч, прошло уже восемь дней. Тогда Пайпер сказал Маккракену, что у него есть другой покупатель и миллионеру придется подождать, пока он наведет справки.
И каким же мучительным было это ожидание! Американец становился все более и более нетерпеливым. Поначалу письма из отеля «Пикадилли», где он поселился, приходили всего лишь дважды в день. Затем они посыпались градом — по четыре, пять, шесть, даже по семь за одни сутки. Пайпер упорно не отвечал. Маккракен стал являться в его галерею лично. Но мистера Пайпера все время не оказывалось на месте. Мистер Пайпер был на совещании в другом конце города. Или за городом. Или в Национальной галерее.
Впрочем, три дня тому назад Уильям Аларик Пайпер действительно посетил Национальную галерею. Администрация музея была весьма польщена тем, что фирма «Декурси и Пайпер» рассматривает ее в качестве первого претендента на покупку рафаэлевского «Святого семейства». К сожалению, они не могут предложить за эту картину более семидесяти тысяч фунтов. Мистер Пайпер должен понять: очень многие хотят воспользоваться общественным кошельком, а его содержимое не безгранично. Директор музея не упомянул о приближающихся выборах. Политики всегда неохотно соглашались на приобретение дорогостоящих картин накануне похода граждан в избирательные участки. Кандидаты на высокие государственные посты боялись обвинений в расточительстве, в том, что они тратят деньги налогоплательщиков на иностранные безделушки, на изображения каких-то полуголых барышень. Интересно, размышлял директор, догадаются ли когда-нибудь дельцы от искусства, что соблазнять Национальную галерею классическими шедеврами лучше всего сразу после выборов? Ведь обо всех покупках, совершенных в этот период, к следующим выборам давно уже забудут.
Наконец Пайпер решил сжалиться над Маккракеном. Он знал, что американец крепко сидит на крючке. Раз Маккракен проникся этой всепобеждающей страстью, раз он стремится купить Рафаэля во что бы то ни стало — значит, в будущем они с компаньоном смогут продать ему и еще что-нибудь. Платежеспособность Маккракена не вызывала у Пайпера сомнений. Допустим, американец станет приобретать по две-три подобных картины в год — это выйдет около четверти миллиона. А за десять лет — два с половиной миллиона фунтов! А за двадцать — целых пять миллионов! Конечно, сначала эти картины придется откуда-то взять, но прибыль в два с половиной миллиона фунтов за двадцать лет, причем с одного-единственного клиента, — для ушей Пайпера это была просто небесная музыка. Вдобавок у Маккракена могут быть друзья. Богатые друзья, в которых при лицезрении картин, развешанных по стенам в его доме, непременно проснутся ревность и дух соперничества. Маккракен же вполне способен сделать в особой пристройке к своей огромной усадьбе маленькую картинную галерею!
Теперь Уильям Аларик Пайпер стоял перед выбором. Он помнил, что Маккракен предложил ему восемьдесят тысяч наличными, а не в ценных бумагах. Американские акции всегда вызывали у Пайпера подозрения. Наличные куда надежней.
Он был уверен: ради того, чтобы назвать «Святое семейство» своим, Маккракен не пожалеет ста тысяч, а то и всех ста двадцати. Можно сказать, что второй клиент поднял цену. Заманчиво, весьма заманчиво…
Раздался стук в дверь. Уильям Маккракен, в голубом клетчатом костюме, сердечно пожал Пайперу руку.
— Ну и ну, мистер Пайпер, — сказал он. — По-моему, добиться свидания с вами сложней, чем с президентом Соединенных Штатов!
— Вы часто видитесь с президентом, мистер Маккракен? — с улыбкой спросил Пайпер.
— Иногда приходится, если мои конкуренты начинают вести себя неблагоразумно, — ответил Маккракен, доставая гигантскую сигару. — А еще я обычно встречаюсь с ним за полгода до выборов, чтобы узнать, хватает ли средств в его избирательном фонде. Но что насчет Рафаэля, мистер Пайпер? Скажу вам откровенно, из-за этой картины я проворочался без сна дольше, чем три года назад, когда покупал железную дорогу «Бостон — Хартфорд». А ведь тогда я запросто мог разориться!
— Рафаэль ваш, мистер Маккракен. Другой клиент уступил — мне удалось его уговорить, хоть и не без труда. Пришлось пообещать ему взамен кое-что весьма привлекательное. А еще я был вынужден согласиться на небольшое увеличение продажной цены, которое вряд ли обеспокоит такого серьезного коллекционера, как вы. За восемьдесят пять тысяч фунтов наличными, мистер Маккракен, вы сможете назвать одну из самых прекрасных картин в мире своей. Должен признаться, я вам завидую. Если бы я знал, что могу любоваться этим Рафаэлем каждый день до конца моей жизни — в лучах утреннего солнца, в полдневную жару и в вечерние сумерки, — я был бы на седьмом небе от счастья.
Уильям Маккракен схватил Пайпера за руку и энергично потряс ее.
— Благодарю вас от всего сердца, мистер Пайпер, — сказал он. — Это надо отметить. Не хотите ли распить со мной бутылочку шампанского?
Пайпер сослался на неотложные дела. Впрочем, он согласился отобедать с Маккракеном нынче вечером в клубе «Боуфорт».
— Кстати, о будущем, — заметил Пайпер. — Я не могу ничего обещать, мистер Маккракен. Но, думаю, вскоре у меня появится кое-что, способное вас заинтересовать. Возможно, эта вещь мне не достанется, но она поистине божественна.
— Я крайне заинтересован во всех будущих предложениях, мистер Пайпер.
Уильям Аларик Пайпер откинулся на спинку стула.
— Теперь, когда вы вступили в ряды крупных коллекционеров, мистер Маккракен, позвольте дать вам один маленький совет. Как вы знаете, между миром бизнеса и миром искусства трудно провести параллель. Однако всякий выдающийся бизнесмен, всякий крупный промышленник непременно обзаводится сбалансированным инвестиционным портфелем — он вкладывает средства не только в железные дороги, но и в сталь, не только в сталь, но и в разработку месторождений, не только в разработку месторождений, но и в банки, недвижимость и так далее. Если цены в одной области падают, они поднимаются в другой. Точно так же поступают и крупные коллекционеры — они держат в своем портфеле множество шедевров, принадлежащих кисти разных великих мастеров. Не только Рафаэля, но и какого-нибудь знаменитого венецианца вроде Джованни Беллини, а еще… ну, например, Гейнсборо, Гольбейна, Ван Дейка, парочку хороших Рембрандтов.
Пайпер не упомянул о том, что у него в подвале хранятся два Рембрандта, которых соотечественники Маккракена отказались покупать, поскольку они, на их вкус, были чересчур темными.
— А что может достаться вам в ближайшее время? — спросил Маккракен.
— Гейнсборо, мистер Маккракен. Подлинный Гейнсборо наивысшего качества.
Маккракен нахмурился от напряжения: он с трудом запоминал имена художников.
— Гейнсборо — это который рисовал аристократов в их загородных парках? На фоне разной недвижимости?
— Точно, мистер Маккракен, — улыбнулся Пайпер. — Вы абсолютно правы. — Что ж, добавил он про себя, сегодня вечером я обязательно выпью с тобой бокальчик шампанского. Гейнсборо того стоит.
Леди Люси перехватила мужа в передней особняка на Маркем-сквер, когда он вешал на крючок плащ.
— Фрэнсис, — прошептала она, — к тебе пришел тот молодой человек из музея. Ждет наверху.
— Как он тебе понравился, Люси? — с улыбкой спросил Пауэрскорт. — И почему шепотом? — Он был уже у основания лестницы. Леди Люси положила ладонь ему на руку.
— Я кое-что выяснила о Кристофере Монтегю, Фрэнсис.
