Тайна Святой Эльжбеты - Погонин Иван (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Тараканов покрутил головой, соображая, в каком направлении нужно ехать, собрался было перейти улицу, но вспомнил про левостороннее движение и чертыхнулся. Свободного извозчика он увидел буквально через пару минут.
— К Эльжбете!
Из всей прислуги в церкви находился только Ремигий. Языковой барьер помешал Тараканову узнать, где остальные.
— Где у вас тут печка? Печь, понимаешь?
Поляк закивал и, поманив Тараканова рукой, повел за собой.
Относительно небольшая печка располагалась в подвале костела. Нагретый ею воздух проходил по специальным каналам, проложенным в стенах собора, и выходил на улицу едва теплым. Такая система отопления позволяла значительно экономить топливо.
Тараканов открыл дверцу топки и заглянул внутрь. Топочное отверстие было засыпано золой на вершок. Коллежский секретарь взял стоявший рядом совок и выгреб золу прямо на прибитый к полу железный лист. Потом он открыл поддувало и проделал эту же операцию и с его содержимым.
— Есть у вас сито?
— Sito? Nie. [8] — Поляк уставился на полицейского с недоумением.
— Тогда давай ведро. Ведро у вас должно быть.
— Tak, mamy wiadro. [9]
Поляк ушел и через несколько минут вернулся с большим ведром. Тараканов стал наполнять ведро золой. Из золы выглянул обугленный кусочек плотного картона или коленкора. Сыщик отложил совок и, аккуратно взяв его в руки, перевернул. На обороте картонки виднелись коричневые от огня буквы: «…klady z dykcji i…»
— Что это еще за клады? Не знаешь?
Ремигий пожал плечами и покрутил головой.
— Вот что, друг мой, собирайся, со мной пойдешь.
— Nie moge zostawic kosciola. [10]
— А мы городового позовем, он посторожит. Пойдем, пойдем. И ведро прихвати.
Прежде всего он поехал в Георгиевский участок и попросил пристава организовать в церкви засаду, заверив, что сразу же, как только прибудет в сыскное, распорядится заменить участковых городовых сыскными. Коллежский регистратор Мощинский в этот раз был на месте, и при его помощи Тараканову удалось узнать от сторожа, что все его коллеги разошлись по домам и вернутся в костел к шести часам вечера. Откуда-то раздобыли решето, и здесь же, в участке, начальник сыскной полиции просеял добытую из печки золу. Труд этот напрасным не оказался: нашлось несколько металлических заклепок и замочек от дамской сумочки. На извозчике Тараканов отвез Ремигия в полицейское управление, где выписал постановление об его аресте.
В управлении его уже ждал Хмелевский. На своем ужасном немецком поляк сообщил начальнику, что кражи шуб из кафе «Сити» им, совместно с околоточным надзирателем сыскного отделения Беспеченским, раскрыты, вор задержан с поличным. Беспеченский оформляет бумаги.
— Дзенькую, пан Хмелевский, дзенькую бардзо! [11] Но дать вам время на отдых, к сожалению, не могу. Как я понимаю, вы с Хаузнером сегодня не виделись?
— Нет.
— Тогда введу вас в курс дела.
Тараканов рассказал об убийстве и об обнаруженном куске картона.
— Я думаю, что сумочку в печке сжег не посторонний, а кто-то из сторожей. Я задержал одного из них, других на месте не было. Они должны явиться в костел к шести часам. Там их ждет засада. Все сторожа поляки, поэтому вам, пан Хмелевский, надо будет их дождаться и с ними побеседовать.
— Слушаюсь, пан начальник. Только разрешите хотя бы на часок домой сходить.
— Ну что ж, сходите, полтора часа у нас в запасе есть.
Утром следующего дня Тараканов распорядился снять засаду. Было ясно, что студент в церковь не придет. Двое его товарищей, как и говорил Вишневский, прибыли на службу к шести часам, а юноша так и не появился.
Все трое поляков утверждали, что не знают ни фамилии Янека, ни места его жительства — живет он где-то в Лычаковском предместье, а на какой именно улице — им не ведомо. На службу он прибыл с запиской, подписанной его преосвященством епископом Бильчевским. В записке, конечно, были указаны и имя, и фамилия, но она, к сожалению, не сохранилась.
Тараканов порывался ехать к епископу немедленно, но Хаузнер его отговорил.
— Поздно уже для таких визитов, пан начальник. Да и не по чину вам. Как бы не было неприятностей. Вы лучше обо всем градоначальнику доложите, пусть он вам этот визит и устроит.
Осип Григорьевич подумал-подумал и согласился.
Никаких сведений, которые могли бы пролить свет на личность убитой, бывший инспектор криминальной полиции не добыл. Единственное, что ему удалось установить, — это то, что погибшая носила византийский крест.
Обрывок надписи на полусгоревшем картоне бывшие австрийские полицейские перевели как «примеры по дикции…»
Тараканов задумчиво спросил:
— Примеры по дикции? Что это может значить?
Хаузнер пожал плечами:
— А бог его знает. Может, девушка страдала нарушением дикции и записала в тетрадку различные выражения для ее исправления?
— Скороговорки? Как будет по-польски «скороговорки»?
— Lamance jezykowe.
— Тогда бы она так и написала.
— Ну почему? Там могли быть не одни скороговорки, а другие словосочетания. Дикцию не только скороговорками правят. Наверное.
— Хорошо. Значит, надо проверить врачей, которые лечат таких больных. Как они называются?
— Дефектологи. Их в городе очень мало, я думаю, два-три, не больше.
— Значит, искать будет легче. Итак, распределяем роли. Я послал в прозекторскую нашего фотографа, он приведет в порядок лицо погибшей и снимет с нее карточку. Фотограф к утру обещал управиться. Вы, пан Хаузнер, завтра возьмете снимок, найдете этих дефектологов и узнаете, не была ли погибшая их пациенткой. Ну а вы, господин Хмелевский, весь завтрашний день должны посвятить работе с задержанными. Вытрясите из них все, что можно. Особенно меня интересуют любые сведения о студенте. Ну а я завтра пойду к его преосвященству.
— Вы видели, пан комиссар, что у меня в приемной творится? Люди разговора со мной часами ждут. Австрийская власть ушла, русской они не доверяют, а в городское самоуправление идти не хотят, считают, что там они никакой помощи не получат. Поэтому все идут в церковь. Каких только просьб я за последнее время не выслушал! И дрова достать просят, и посылки в австрийскую армию переправить. А уж искателей мест я и считать перестал. Я помню, что кто-то хлопотал за юношу, и помню, что я его устроил, но вот фамилия хлопотавшего совсем из моей головы выскочила.
— Но ведь вы же его как-то на службу должны были оформить? За жалованье в ведомости он как-то расписывается?
— Жалованье сторожа получают на артель. Старший за всех расписывается, а потом все полученное делит между артельщиками. Так и им, и нам проще. Одно могу сказать — хлопотал за паренька человек серьезный, иначе бы я протекции не оказал. В церкви много ценностей.
Через неделю сторожей отпустили.
Дознание по убийству было передано судебному следователю Львовского уголовного суда. Он возбудил дело и направил чинам полиции требование принять самые активные меры к розыску убийцы.
Через месяц Тараканов, среди прочей исходящей корреспонденции, подписал ответ на это требование, согласно которому вверенному ему отделению, несмотря на все принятые меры, убийцу отыскать не удалось. В конце письма коллежский секретарь выражал судебному следователю свое почтение и искреннюю преданность и обещал в случае появления любых новых сведений сообщить об этом господину судебному следователю незамедлительно.
• 5 •
Киевский поезд приходил на Львовский вокзал в 9 утра. Как только состав остановился, Тараканов аккуратно снял с роскошного букета роз газету, в которую завернул его от холода, и стал искать глазами жену. Супруга вышла из вагона, опираясь на руку красавчика в бекеше, весьма любезно с ним распрощалась, позволив поцеловать ручку, и только тогда повернулась к мужу.
