Страсти по мощам - Питерс Эллис (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Впрочем, в переводе не было особой надобности — люди и без того уразумели смысл сказанного. Те, что стояли поближе, в ужасе отшатнулись, со всех сторон послышались покорные голоса: ни за что на свете не станут они противиться желанию святой.
— Что посеешь, то и пожнешь, — изрек приор, — так и случилось с Ризиартом, ибо предостерегал я нечестивца, но он не внял.
Самые робкие из прихожан, устрашившись, повалились на колени. В конце концов, святая Уинифред не так уж много значила для них, пока ее не вздумали увезти — тогда-то они и поддержали Ризиарта. А теперь Ризиарт мертв, непостижимым образом лишен жизни, да еще и на собственной земле.
Сионед неотрывно смотрела на Кадфаэля. Она была мужественной девушкой и сдержалась, хотя готова была бросить гневные слова в мраморно-бледное, аристократическое лицо приора. И тут неожиданно заговорил Передар:
— Я этому не верю! — Его звонкий, страстный голос зазвучал над поляной. — Не могу поверить, чтобы кроткая, добрая святая так жестоко расправилась с хорошим человеком — да, хорошим, пусть даже он и ошибался. Да и будь она настолько безжалостна, что захотела его гибели, — а я в это ни за что не поверю! — то какая нужда была ей в луке и стрелах? Она спалила бы его небесным огнем — уж тут-то все бы поняли, какова ее сила. Отец приор, ты видишь перед собой убитого человека, и именно человеческая рука натянула лук и направила стрелу в цель. И причина на то была наверняка земная — должно быть, кто-то желал зла Ризиарту — видно, кому-то он крепко насолил. Зачем же обвинять в этом убийстве святую?
Эту пламенную тираду Кадфаэль перевел приору, который уже по тону Передара догадался, что юноша с ним не согласен.
— И молодой человек прав, — добавил Кадфаэль. — Эта стрела вовсе не упала с неба. Взгляни, под каким углом она вонзилась, — видишь, торчит из-под ребер и проткнула сердце. Скорее всего, она пущена с земли! Кто-то, надо думать, засел в кустах с коротким луком в руках. Правда, земля здесь идет под уклон, а значит, этот человек был, возможно, ниже ростом, чем Ризиарт, но даже если так…
— Святая могла избрать для своего мщения земное орудие, — высокомерно оборвал его приор.
— Если кто-то и послужил орудием, он все равно остается убийцей, — возразил Кадфаэль, — в Уэльсе тоже есть правосудие; мы должны известить о случившемся королевского бейлифа.
Все это время Бенед стоял поблизости и мрачно смотрел на распростертое тело, едва сочившуюся из раны кровь и торчавшее из нее древко с подрезанными перьями. Наконец он медленно произнес:
— Мне знакома эта стрела. Я знаю ее хозяина или, во всяком случае, того, чьим знаком она помечена. Охотники всегда помечают свои стрелы, чтобы не было споров из-за добычи. А у этой краешки перьев окрашены в синий цвет.
Несколько человек в толпе тяжело вздохнули — они тоже узнали этот знак.
— Это стрела Энгеларда! — заявил Бенед, и его поддержали три или четыре негромких голоса.
Пораженная Сионед подняла на него глаза, на ее окаменевшем лице отразились ужас и ярость. Ризиарт был мертв, и она ничем не могла ему помочь — оставалось лишь оплакать его и проводить в последний путь. Но Энгелард был жив, и некому здесь было вступиться за безродного чужака. Девушка резко выпрямилась и напряглась как струна, обводя собравшихся гневным взглядом.
— Мой отец доверял Энгеларду больше, чем кому бы то ни было, и тот скорее отрубил бы себе руку, чем поднял ее на него. Кто смеет утверждать, что он убийца?
— Этого я вовсе не говорил, — рассудительно возразил Бенед, — но стрела-то его, это точно.
— Он лучше всех в округе стреляет из лука, — раздался голос из толпы, не обвиняя, а лишь указывая на факт, — и к тому же всякий в Гвитерине знает, что он частенько ссорился с Ризиартом, — видать, было из-за чего.
— Из-за меня, — сурово промолвила Сионед, — скажи уж прямо, что ты имеешь в виду. Я-то ведь знаю правду куда лучше всех вас. Да, они ссорились не раз, случались у них перепалки, но, несмотря на это, понимали друг друга, и ни один из них не причинил бы другому вреда. Они ведь из-за меня спорили — так неужто я бы не знала, когда бы это грозило чем-нибудь им или мне. Да, бывали у них и стычки, но они уважали друг друга куда больше, чем любого из вас, и не без оснований.
— Кто знает, — негромко произнес Передар, — как далеко может зайти человек ради любви, даже наперекор собственной природе.
Сионед обернулась и смерила его презрительным взглядом.
— А я-то думала, что ты ему друг.
— Я и есть его друг, — Передар побледнел, но голос его звучал твердо, — я сказал бы то же самое не только о нем, но и о себе.
— Что они там толкуют про Энгеларда? — спросил приор Роберт, плохо понимавший, о чем говорят окружающие. — Брат Кадфаэль, скажи мне, о чем идет речь?
Кадфаэль постарался кратко изложить ему суть дела.
— Мне кажется, что в любом случае этого молодого человека надо расспросить о том, где он сегодня был и что делал, — возгласил приор, присваивая себе власть, на которую не имел здесь никакого права, — возможно, кто-то его видел и подтвердит это, ну а если нет…
— Сегодня утром он ушел вместе с твоим отцом, — промолвил отец Хью, сокрушенно глядя на Сионед, — ты сама сказала об этом. Они собирались вместе идти до полей на прогалине, а потом Ризиарт повернул, чтобы спуститься к моему дому, а Энгеларду предстояло подняться еще на милю к хлевам — телят принимать. Нам нужно выяснить, видел ли кто-нибудь твоего отца после того, как они расстались. Есть среди вас такие? — обратился священник к собравшимся.
Ответом ему было молчание. Между тем народу на поляне прибавилось. Те, кто тщетно прочесывал дорогу, подошли, чтобы сообщить о своей неудаче, и узнали здесь ужасную правду. Кое-кто прибежал из поселка — прослышав о том, что пропал уважаемый человек, многие поспешили на помощь. Посланец отца Хью вернулся из часовни с братом Жеромом и братом Колумбанусом. Однако никто из них не видел в этот день Ризиарта. И не нашлось никого, кто бы сказал, что встречал Энгеларда.
— Его необходимо расспросить, — заявил приор, — и если его ответы нас не удовлетворят, он будет задержан и предстанет перед бейлифом. Из всего, что мы тут слышали, следует, что он, безусловно, имел причину убрать Ризиарта со своей дороги.
— Причину?! — вспыхнув, вскричала Сионед — так порой тлеющий костер выбрасывает сноп яркого пламени. Непроизвольно девушка вновь заговорила по-валлийски, хотя окружающие наверняка сообразили, что английский она понимает, да и скрывать это теперь, увы, было незачем. — Но уж всяко не такую вескую, как ты! Отец приор, каждая душа в приходе знает, что ты задался целью любой ценой забрать от нас святую Уинифред, чтобы прославить свое аббатство, а главное — прославиться самому. И кто стоял на твоем пути, если не мой отец? Это ли не причина желать его смерти? Все эти годы никому и в голову не приходило поднять на него руку, пока ты не захотел завладеть мощами святой и не явился к нам. Спор Энгеларда с моим отцом тянулся долго — об этом все знали, ты же рассорился с ним только вчера, и как рассорился! Мы с Энгелардом молоды и могли подождать, а ты ждать не мог. И кто лучше тебя мог знать, что сегодня мой отец отправится лесом к Гвитерину? И что он не пойдет на попятную?
Перепуганный отец Хью простер руку, пытаясь заставить девушку умолкнуть:
— Дитя, дитя, — повторял он, — да разве можно говорить такие ужасные вещи о преподобном отце приоре — это же смертный грех?
— Я не о приоре говорю, — отрезала Сионед, — а перечисляю факты, а уж они сами за себя скажут. Если приору Роберту можно говорить о том, что его устраивает, то почему мне нельзя? Мой отец был для него единственным препятствием — и теперь его не стало.
— Дитя мое, но ведь каждая душа в нашей долине знала, что твой отец собирается сегодня ко мне, и, уж конечно, многим его привычные тропки известны куда как лучше, чем добрым братьям из Шрусбери, Мало ли кто имел зуб на Ризиарта — а тут представился удобный случай. К тому же и отец приор, и брат Ричард, и брат Кадфаэль были со мной с самой утренней службы.
