Блуд на крови. Книга первая - Лавров Валентин Викторович (книги онлайн TXT) 📗
Гостя усадили за стол. Его тут же окружили девицы. Одна гладила ему щеку, другая поцеловала в макушку, третья подливала вина.
Но фон Зон вдруг проявил потрясающее постоянство. Он обвел взором помещение и твердо сказал:
— Кыш, гетеры! Я люблю лишь Алену. Где она?
— Братец не может доверить вам ее невинность.
— Что такое? Где Максим?
Явился Максим, прогнал девиц, сел рядом с гостем и строго сказал:
— Моя сестра Елена — девственница. Но если вы готовы возместить нравственный ущерб…совсем задаром… пятьдесят рублей.
— Готов!
— Вы у нее первый. Поздравляю! Давайте отметим событие, — и Максим протянул ему металлическую рюмку с вином.
Фон Зон пригубил едва напиток, как с отвращением поставил рюмку на стол:
— Что здесь за дрянь? Вы, любезный, желаете меня отравить? Да за такие проделки — Сибирь… Я ухожу от вас. Вы — обманщик.
Фон Зон едва приподнялся из-за стола, как его облепили девицы, стали щекотать, дергать, тормошить.
Но он вырвался из их объятий, нашел в передней пальто и, не поддаваясь на уговоры Максима, вышел из дома. Кругом царил ночной мрак. Извозчика нигде не было видно. Да и что ему делать в каком-то глухом месте? Фон Зон пригляделся к табличке одного из домов, разобрал, чиркнул спичкой: «Спасский пер., Адмиралтейской части».
— Эк меня занесло! — проговорил он вслух и направился в сторону набережной Фонтанки, вышел на Сенную площадь. Вдруг его осенила мысль: «На месте ли портмоне?» Он стал шарить по карманам — портмоне нигде не было. «Вот жулье! У меня там тысячи полторы, не меньше!
Следует вернуться? Нет, лучше поеду домой. Вон, кстати, извозчик!»
Фон Зон не успел окликнуть его, как на площадь выскочил человек, в котором он тотчас узнал Максима Иванова, замахавшего руками:
— Николай Христианович, вы забыли портмоне! Алена хочет вам вернуть его лично. Вы ушли, а она все время плачет… Вернемся лишь на минутку, а потом проводим вас.
Фон Зону стало стыдно за свои плохие мысли об этих людях. Он с чувством пожал руку Максиму и сказал:
— Согласен! Пошли к Алене.
Когда они подходили к дому, им навстречу поспешил молодой человек, с которым фон Зон познакомился в доме Максима и который запомнился ему своим спокойным приятным лицом. Александр Иванов, как он представился, взволнованно, произнес:
— Николай Христианович, вот ваш портмоне… Уходите, уже поздний час.
Фон Зон возразил:
— Благодарю, но я очень желаю видеть Алену.
Максим озлобленно ответил Александру:
— Не лезь не в свое дело! Пошли к Алене…
Фон Зон шагнул на лестницу, ведшую в полуподвальное помещение. Ему оставалось жить всего несколько минут.
ЭПИЛОГ
На следующее утро госпожа фон Зон, урожденная Зурова, заявила в полицию, что ее муж не ночевал дома: такого прежде никогда не случалось.
Начались розыски. Но они ничего не дали. Отставной надворный советник как в воду канул. Лишь спустя полтора месяца, 20 декабря в сыскную полицию Петербурга пришел 20-летний ремесленник Александр Иванов. Он заявил:
— В ночь на 8 ноября в моем присутствии был убит господин по фамилии фон Зон. Это в доме Тура по Спасскому переулку, в квартире моего однофамильца — мещанина Максима Иванова. Последний уже полгода содержал что-то вроде притона. С этой целью у него на квартире постоянно жили девицы Елена Дмитриева, Дарья Турбина и Александра Авдеева. Иванов давно задумал травить клиентов, приходивших к этим барышням. Он произвел опыты на кошках и собаках, подсыпал им в пищу раствор ляписа и синеродистого калия. Первым человеком, которого Иванов с Еленой Дмитриевой отравили, был фон Зон.
— Расскажите, как это случилось?
— Все было просто. Максим Иванов насыпал яд в рюмку с вином, а Елена уговорила фон Зона отраву выпить. Но яд слабо подействовал, фон Зон упал на диван и стал громко кричать: «Отравили, меня отравили!» Тогда все барышни навалились на него и силком вылили в разжатый стамеской рот фон Зона еще полстакана отравленного вина.
Но фон Зон, думаю, был очень крепким человеком. Он снова вырвался. Девицы повисли у него на руках и ногах, повалили на пол. Фон Зон стал звать на помощь. Девица Авдеева бросилась к пианино и, чтобы заглушить крики, стала кулаком колотить по клавишам — играть она не умела. Тем временем Максим с девицами ремнем задушили жертву.
Убитого барышни сразу раздели и с нашей помощью засунули в сундук. Утром вместе с Ивановым я отвез труп на станцию и отправил багажом в Москву. Мне Иванов угрожал расправой, я действовал под страхом. Но муки совести заставили меня прийти к вам.
…В тот же день все преступники были арестованы. Во время следствия Максим Иванов в тюремной камере удавился на простыне. Елена была сослана в каторжные работы на 12 лет, ее подруги на 10 лет каждая. Александр Иванов был приговорен к 4 годам работы в рудниках.
Модест Корф, узнав о печальной кончине бывшего своего сотрудника, горько вздохнул:
— Беспутная жизнь всегда кончается плохо! Следует думать не о барышнях (барон выразился крепче), а о службе!
СМЕРТЬ РОСТОВЩИКА
История эта может исторгнуть слезу. Для нее более всего подходит меткое выражение «Бес попутал…»
ЗАГАДКА ВСКРЫТОГО СЕЙФА
30 мая 1879 года Гродненскую улицу Петербурга огласил истошный крик:
— Караул! Мертвое тело!…
Орал маляр, красивший стену на третьем этаже дома под № 14.
На место происшествия, покинув свою будку, прибыл городовой. Он отправил на попутном извозчике в полицейскую часть владельца дома Хребтуновича — с устным донесением, дворника поставил возле парадного с приказом: «Никого не впускать и не выпускать!»
Сам полицейский развалился в кресле, которое вынесли ему жильцы первого этажа. Рядом собрались зеваки. Строили различные предположения, гадали: «Кого убили? Кто убил?»
Проживавший в доме счетовод Кислянский объяснял полицейскому:
— Надворный советник Власов имеет жительство в той квартире. Женщина? С длинными волосами, говорите? Ясно: это его кухарка, Семенидова. У них амурное дело, весь квартал знает. И то сказать: человек Власов зажиточный, одинокий, еще не очень старый. Под венец с ней не пойдешь — хоть и молода, да не ровня ему. В разговор вмешалась госпожа Кислянская:
— Дело ясное, как Божий день: Власов страстный ревнивец, сколько раз он устраивал Семенидовой сцены! Вгорячах, поди, прирезал. А сам сбежал. Я его, почитай, дней пять не вижу! Он мне на прошлой неделе говорил, что снял дачу. Там небось и прячется.
— Возможно, — сказал ее муж. — Всякое случается! Только Семенидовой там нет.
— Почему? — быстро повернулся к нему полицейский.
— Да потому, что она ушла на богомолье в Сергиев Посад. Сама говорила мне, что собирается туда к Троицыну дню.
И добавил:
— А вообще-то Власов человек смутный. Из толпы послышались голоса:
— Власов, конечно, смутный. Он могит пырнуть.
Надворного советника не любили за то, что он был зажиточным и давал деньги в рост. За то, что не курил, и не пил, и компаний с соседями не водил, держался особняком.
В этот момент, подняв столбом пыль, у дома остановились две пролетки. На место происшествия прибыли полицейский пристав в чине майора, стряпчий — еще совсем молодой человек, недавно окончивший юридический факультет и месяца полтора назад занявший вакантную должность.
Его предшественник, возвращаясь из гостей через Неву, провалился под лед. Теперь стряпчий получил первое серьезное дело и весьма жаждал отличиться. Также прибыли врач с помощником и полицейский чиновник.
— Кто желает в понятые? — пристав строгим взглядом обвел толпу. Заметив, что чета Кислян-ских отодвигается назад, не имея большой охоты идти в понятые, пристав пригласил именно их:
