Телохранитель (СИ) - Колдунов Аполлинарий Христофорович (читаем книги онлайн .txt) 📗
— Ваше имя, Фанни, станет знаменем свободы, — сказал Донской террористке на прощание. — Ваш подвиг отзовется в сердце каждого социалиста-революционера.
Кого убивать первым? Ленина или Троцкого? Мнения разошлись. Донской и Тимофеев предлагали убить Троцкого. Гоц — Ленина.
С убийственной иронией Абрам Гоц говорил о том, что Троцкий никогда не верил в социальную революцию рабочих и крестьян. Он — позер и охотно бы умер, сражаясь за Россию, при условии, однако, чтобы при его смерти присутствовала достаточно большая аудитория. И добавлял:
— Диктатура пролетариата с Троцким для эсеров лучше, чем без него. Прежде всего, надо убить Ленина и обезглавить Советскую власть.
Семенов возразил Гоцу.
— Политическая обстановка не созрела для подобных террористических актов. Покушение на Ленина надо производить при начинающемся развале Советов. Развала же пока не наблюдается. Большевики, особенно Ленин, пользуются огромной популярностью среди народных масс. Покушение необходимо отсрочить.
Гоц яростно обрушился на Семенова. Он начал доказывать, что для террора политический момент созрел. Убийство Ленина надо осуществить немедленно.
— Поймите, Семенов, — захлебывался Гоц. — сейчас август 1918 года. Что это значит? На Волге и на Урале — эсеры, меньшевики и Антанта. В Приуралье успешно действует Иванов и Герштейн. В районе Ижевского и Боткинского заводов прочно обосновался Тетеркин. Но — и это уже подтверждено жизнью — нашей гордостью является Среднее Поволжье. Здесь сосредоточены лучшие наши кадры: Климушкин, Брушвит, Фортунатов, Вольский, Нестеров, Маслов, Алмазов, Филипповский, Раков, Веденяпин, Абрамов, Лазарев. В меру сил им помогают испытанные бойцы народовластия Касимов, Жигалко, Подиков. В Поволжье у нас своя армия. Свое государство, свое правительство, свои законы и порядки.
— Что, верно, то верно, — согласился Семенов. — А как обстоят наши дела в Сибири, на Украине и других областях России?
— Лучше и желать нельзя! — воскликнул Гоц. — В Сибири — эсеры, кадеты и Антанта. На Украине — генерал Скоропадский, кадеты и Германия. На Кубани — генерал Алексеев, эсеры и Антанта. В Закавказье — эсеры, кадеты и Антанта. В Архангельске — эсеры, меньшевики и Антанта. Такого момента партия эсеров давно ждала…
Начинало светать. Семенов подошел к окну, закурил. Террористы сидели молча, ждали указаний. Усов, Коноплева, Ефимов, Новиков, Королев, Пелевин, Федоров-Козлов, Сергеев, Каплан, Иванова…
Семенов хмурился — угрюмые лица товарищей не радовали. Он делал все от него зависящее, чтобы покушение на Ленина совершил рабочий. Гоц и Донской рассчитывали на грандиозный фурор. Нужен был такой рабочий, в котором не было бы ни единой крупинки мелкобуржуазного элемента. Семенов нашел такого рабочего в боевом отряде — Константина Усова, но пролетарий не оправдал доверия.
Сергеев после убийства Володарского ослаб духом и не был готов повторить террористический акт в Москве. Федоров-Козлов? Но какой из него рабочий, когда за каждым поворотом улицы видит свою деревню. Осталась одна надежда — Фанни Каплан.
— Григорий Иванович, — обратилась она к Семенову, — все в сборе…
— Прошу извинить, — встряхнулся Семенов. — Питер вспомнился.
— Питер — не Москва, — бросил реплику Зубков. — Питер был к нам добрее…
— Верно, — заметил Козлов. — Но в Питере мы «охотились» не за Лениным.
— Кончай разговоры, — строго отрезал Семенов. — Слушайте внимательно. Для глухих дважды повторять не буду.
Семенов помолчал. Потрогал чью-то фуражку, лежавшую на столе. Кивнул на дверь.
— Все в порядке, — ответил Сергеев. — В дозоре Новиков.
— Друзья! — начал Семенов. — Мы, боевики — исполнители воли нашей партии. Мы постоянно находимся на передовой линии фронта. Постоянно ведем бой с узурпаторами власти — большевиками. Член ЦК Абрам Рафаилович Гоц заверил, что на этот раз от нас не откажутся: партия признает террористический акт на Ленина. Гарантия — честное слово Гоца!
Все радостно загудели, а Семенов продолжал:
— В пятницу — 30 августа 1918 года Ленин будет выступать на митингах. Чтобы на этот раз не сорвалось — я раскинул сеть пошире. Помните, меткими выстрелами в Ленина, мы изменим ход исторических событий в России. Вернем их на путь народовластия.
Коноплева улыбнулась. Руководителем — единомышленником, боевиком без страха и сомнения, Семенов ей нравился больше. Семенов подробно проинструктировал террористов.
— Боевику Усову, — сказал в заключение Семенов, — проявившему малодушие, на заводах делать нечего.
Усов побледнел, молча положил на стол револьвер.
— Оружие оставь, — рявкнул Семенов. — Пойдешь дежурить в Петровский парк.
Разослав дежурных боевиков-разведчиков, Семенов оставил на явочной квартире только Лиду — с ней должен был состояться особый разговор…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«ЧЕРНЫЙ АВГУСТ»
По площади неторопливо катил велосипедист. Это был молодой человек в клетчатой кепи, кожаной куртке, бриджах и желтых щегольских крагах. В таких ходили разбогатевшие на войне интенданты царской армии. Он небрежно поставил велосипед у стены здания и уверенно вошел в подъезд Комиссариата внутренних дел. Леонид Канигессер вошел в подъезд той половины дворца Росси, которая идет от арки к Миллионой улице. Урицкий всегда приезжал на службу к этому подъезду.
— Товарищ Урицкий принимает? — спросил он швейцара.
— Еще не прибыли…
Канигиссер отошел к окну, выходящему на площадь. Сел на подоконник. Снял фуражку и положил рядом с собой. Долго глядел в окно. О чем он думал? О том, что еще не поздно отказаться от страшного дела? Еще можно вернуться на Саперный. Попить чаю с сестрой. Взять реванш в шахматы у отца. Продолжить чтение «Графа Монте-Кристо». О том, что жить осталось несколько минут, что он больше не увидит ни этого солнца, ни этой светлой площади, этого расстрелиевского дворца? О том, что пора снять затвор с предохранителя? О том, что швейцар начал странно коситься на него? Уж не заподозрил ли?
Леонид напряженно ждал. Люди проходили по площади, а Урицкий все не появлялся. И те двадцать минут его отсутствия показались Канегиссеру вечностью…
Председатель Петроградской ЧК медленно вошел в подъезд, приветливо кивнул швейцару, не спеша, пересек вестибюль и направился к лифту. Леонид встал с подоконника. Выхватил из-за пазухи кольт. И почти в упор выстрелил в затылок Урицкому. Комиссар упал. Сидевшие в вестибюле люди ахнули и, толкая друг друга, бросились к дверям. Вместе с ними выбежал на улицу и убийца. Если бы Канегиссер надел фуражку, положил в карман оружие и спокойно пошел пешком налево, он, вероятно, легко бы скрылся. Ему стоило свернуть под аркой на Морскую и затеряться в толпе Невского проспекта. Но он сел на велосипед и помчался, что есть силы. За преступником бросился комиссар Дыхвинский-Осипов. Он трижды выстрелил в велосипедиста из браунинга, но не попал. Преступник беспрепятственно удалялся.
В это время из-под арки Главного штаба выехала автомашина германского консульства. Дыхвинский не растерялся. Вместе с подоспевшими на помощь охранниками решительно преградил автомобилю путь.
— Временно машину конфискуем, — заявил он. Вскочил в кабину и приказал растерявшемуся шоферу догнать мелькавшего впереди велосипедиста. Тот уже поворачивал на Дворцовую набережную и мог скрыться из виду. Красноармеец, лежавший на крыле автомобиля, открыл огонь из винтовки. Велосипедист сделал несколько ответных выстрелов и свернул в Мошков переулок. Затем выехал на Миллионную улицу, бросил велосипед и вбежал в дом Северного английского общества. На помощь комиссару Дыхвинскому подоспели еще три автомобиля с сотрудниками Центральной комендатуры революционной охраны Петрограда во главе с ее комендантом Шатовым. Из бывших Преображенских казарм, тоже находившихся на Миллионой улице. Бежали поднятые по тревоге красноармейцы, по команде Шатова они быстро оцепили дом, в котором скрылся убийца. Шатов приказал прекратить стрельбу и преступника взять живым. Из окруженного красноармейцами и чекистами здания вышла женщина и сказала, что человек в кожаной куртке спрятался в одной из квартир верхнего этажа. Шатов и два его сотрудника вошли в дом. Чтобы избежать жертв, красноармейцы соорудили из шинели рядового Сангайло подобие чучела, поместили его в лифт и подняли наверх в расчете на то, что преступник через дверь лифта расстреляет все патроны, приняв чучело за солдата. Но провести Леонида не удалось. Он открыл дверь лифта, взял шинель и надел на себя. Спустился вниз по лестнице и попытался незаметно проскочить улицу. Чекистам, охранявшим подъезд, сказал:
