Охота на Сезанна - Свон Томас (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Я могу вам помочь.
Глаза Маргариты заблестели.
– А что вы можете сделать?
Аукруст снял картину с крюков и держал ее на вытянутых руках.
– Попросите меня заменить порванную бумагу, вот здесь. – Он перевернул картину и показал. – Я могу также проверить полотно на наличие плесени или грибка, сменить проволоку. – Он ухмыльнулся. – Да здесь работы на несколько месяцев.
– Конечно. Старые картины и рамы нуждаются в починке, – задумалась она. – Я обещала директору Гране, что они смогут вывесить ее во время выставки Сезанна в январе. Вы могли бы отвезти ее туда. – Она засмеялась.– Фредди будет взбешен. Он твердит, что автопортрет уйдет за рекордную цену.
– Это же Сезанн, так что вполне возможно, – согласился Аукруст.
– Музей Гране предлагает семьдесят пять миллионов франков, этого более чем достаточно.
– На аукционе в Нью-Йорке она принесет вдвое больше.
Маргарита скрестила руки на груди, посмотрела на автопортрет, потом перевела взгляд на пейзаж. Она вдруг поняла, насколько ценно то, что находится перед ней. Ни она, ни Гастон не продавали и не покупали в течение семи лет, они только обменивались, уменьшая коллекцию с тридцати до одиннадцати картин.
Она приняла решение и твердо произнесла:
– Я поговорю с Фредди о завещании. За картины платила я, и я не собираюсь позволять эгоистичному старому дураку говорить мне, как, когда и кому я должна их продавать. А сейчас я оставлю все как есть. – Она улыбнулась. – Теперь о более важном. Я должна заплатить вам за новую раму.
Глава 12
Компания «Лансет Венчурз» занимала тридцать первый этаж Нешнл-Вестминстер-Тауэр, самого высокого здания в Сити, хотя уже не самого высокого в Большом Лондоне, потому что это звание теперь принадлежало Уан-Кэнада-Сквер в районе новой застройки, возникшему из ниоткуда посреди Темзы. Кабинеты «Лансет» были обставлены весьма элегантно и, по мнению некоторых, неоправданно дорого. Громадный конференц-зал выходил южными окнами на Темзу, а западными – на собор Святого Павла. Под огромной люстрой стоял инкрустированный стол из тика, по бокам которого размещались два десятка кресел с высокими спинками, обитые шелком с рисунком в виде орлов, львов и пурпурно-красных роз. На стене висели две замечательные картины – Джексона Поллока и Эндрю Уайета, а по бокам от них были менее известные полотна современных британских художников. Одна – «А без названия», этюд с красными геометрическими фигурами, принадлежала кисти Маргарет О'Рурк, другая, «Номер 3-1954» Джеремайи Тобина, представляла собой обширный голубой холст с пурпурными и зелеными мазками, нанесенными веником по влажной краске.
Совладельцами «Лансет Венчурз» были «Ферст Бэнк оф Нью-Йорк» и компания «Лондон/Вестминстер Секьюритиз». Офисы в Нью-Йорке были точной копией лондонских и располагались на тридцать третьем этаже Всемирного торгового центра на Манхэттене. «Лансет» занималась инвестициями капитала в новые предприятия, и в последние три года компания слишком часто ошибалась; поэтому от исполнительных директоров последовало указание «прекратить это безобразие».
Старший управляющий партнер из Нью-Йорка приехал в Лондон, чтобы встретиться с английским коллегой по поводу тревожных событий: самая крупная сделка «Лансета», когда-то многообещающее вложение в сферу изящных искусств, похоже, не оправдывала их надежд. На кону были займы на более чем сто миллионов. Также под угрозой оказалась прибыль партнеров и около трех миллионов долларов, размещенных в государственных ценных бумагах.
Гарольд Самюэльсон по кличке Бад имел тонкие губы и настороженный, проницательный взгляд. Он был невысоким и загорелым, так как регулярно посещал солярий Нью-Йоркского атлетического клуба. Разговаривая, он нервно размахивал руками. Ему было сорок два года, он окончил Университет Миссури и Гарвардскую школу делопроизводства и имел репутацию расчетливого дельца.
Лондонским филиалом управлял Теранс Слоун. Терри Слоуну было сорок пять лет, своего поста он достиг упорным трудом и блестящей работой за границей. Он не принадлежал к старой школе, и у него не было обширных связей, но он добился успеха благодаря силе своего делового ума и старомодному здравому смыслу, кроме того, он имел склонность работать по двадцать четыре часа в сутки.
В течение всего полета на «Конкорде» Самюэльсон готовился к встрече с человеком, которому доверили огромную сумму денег для приобретения коллекции великих полотен и который не смог получить желанной прибыли. Самюэльсон накрутил себя, и лицо его выражало решимость. Он сразу дал выход своему гневу.
– Этот негодяй опять собирается потчевать нас какой-то байкой и требовать еще денег. Вы слышите, Терри? Он захватит инициативу, черт его подери, и выдвинет свои требования!
– Возможно, он все объяснит, Бад. Не забывайте, что он понес большие убытки, а тут еще убийство хранителя коллекции.
– Я сожалею по поводу Барнса, или как его там, и о картине. Я не знал, что у него есть что-то подобное.
– Хранителя звали Боггс, – сказал Терри Слоун, – и это «что-то», как вы выражаетесь, первого класса.
– Это было чертовски глупо с нашей стороны – влезть в такое дело. Нам не отсудить у него денег, тем более что его деньги вложены в основном в картины. И наглости у него на троих хватит.
– Мы сами виноваты, надо было разузнать побольше о рынке искусства.
Больше Самюэльсон не желал говорить о своих ошибках или же об ошибках Терри Слоуна.
– Я полагаю, что картина была застрахована, и на кругленькую сумму.
– Думаю, у Ллойда.
– Вы прекрасно знаете, что он потребует отсрочки.
– А вы бы так не сделали?
Самюэльсон порылся в папке.
– Здесь шесть страниц описи его имущества – все, кроме картины. У него есть деньги. Много денег.
– Он занимает деньги и вкладывает их.
На столике под большой голубой картиной с пурпурными и зелеными мазками стояли напитки и лед. Самюэльсон налил содовой в высокий бокал и вернулся к столу. Поскольку приезжие партнеры обычно сидели во главе стола, Терри Слоун сел справа от Самюэльсона, а блокноты, ручки и телефон были от Самюэльсона слева.
– Он опоздает ровно на десять минут, – предупредил Терри Слоун и сухо заметил: – Это одна из составляющих его обаяния.
В этот момент дверь отворилась и в комнату вошла привлекательная женщина.
– Привет, Бад, – сказала она дружелюбно. – Вы не зашли поздороваться.
Самюэльсон встал.
– У вас там за дверью был какой-то жаркий спор.– Он приподнял свой бокал. – Я и не стал заглядывать.
В ответ она закрыла глаза и покачала головой.
– Вы хотите, чтобы я присутствовала или прослушала беседу?
– Лучше прослушайте, Мэрибет, – сказал Терри Слоун, поднимаясь и подходя к ней. – Алан любит играть на публику, и с ним проще обращаться, если у него нет аудитории.
Мэрибет была адвокатом, притом хорошим. Ее выбрали из пятидесяти двух юристов материнского банка. Сама американка, она была замужем за англичанином и имела двоих маленьких детей. Казалось, Мэрибет была воплощением успеха, но в то же время она оставалась обычным человеком, без всяких отклонений. И это было замечательно.
– Мне жаль этого хранителя; ужасная новость. Я скажу Алану об этом, если будет возможность. – Она помедлила. – Я хочу сообщить вам, что встреча записывается на пленку. Знаю, что вы этого не любите, но так надо.
Мужчины переглянулись, и Самюэльсон сказал:
– Мы объясним ему, что записываем, что это не просто так, дерьмовый треп.
Мэрибет улыбнулась:
– Вы, как всегда, следите за своей речью, Бад.
В комнату вошла секретарь Терри Слоуна и объявила, что мистер Пинкстер прибыл.
Было ровно десять минут седьмого.
Алан Пинкстер и Бад Самюэльсон впервые встретились в Японии в середине восьмидесятых. Пинкстер сотрудничал с одним энергичным нью-йоркским брокерским домом, который расширял свой международный отдел. Самюэльсон был заместителем директора филиала своего банка в Токио. Терри Слоун и Пинкстер познакомились через своих жен, которые когда-то вместе учились. После развода жена Пинкстера продолжала дружить с женой Слоуна; от нее они узнавали подробности знаменитой гонки Пинкстера за богатством.
