Эйтонский отшельник - Питерс Эллис (версия книг .TXT) 📗
Эдвин помедлил еще немного, прикидывая в уме, что перевешивает, — добродетель или дружеская верность, — и решился наконец поступить согласно своему желанию. Черные одеяния монахов, замыкавших процессию, уже исчезли из виду подле тракта. Никто из братьев не оглянулся и не окликнул отставших мальчиков, и те оказались предоставленными своему собственному чувству долга. Эдвин повернулся и со всех ног, насколько позволяло больное колено, припустил вдогонку за монахами. Уже на тракте он оглянулся и посмотрел вниз, но Ричард был все еще у реки. Стоя по колено в воде, он бросал в сторону противоположного берега плоские голыши, которые оставляли на гладкой поверхности воды серебристую пунктирную дорожку. Однако Эдвин уже избрал путь добродетели и побежал в обитель.
Вообще-то говоря, Ричард вовсе не собирался отлынивать от своих обязанностей, но игра в «блинчики» настолько увлекла его, что он никак не мог оторваться. Он старался сделать бросок подальше, отыскивая гальку поровнее и поплоще. Он надеялся сделать такой бросок, чтобы камень проскакал по воде до противоположного берега. А тут еще какой-то городской мальчишка, что купался на другом берегу, бросил вызов Ричарду и тоже принялся пускать «блинчики» в его сторону. Ричард так увлекся этим состязанием, что и думать забыл о вечерне. Лишь дальний звон колокола напомнил мальчику о его долге. Бросив последний камень, Ричард оставил поле брани за соперником, поспешно вышел из воды на берег и, подхватив свои башмаки, словно молодой олень, помчался в Форгейт, и дальше в обитель. Однако спохватился он поздновато, ибо, когда, запыхавшись, он подбежал к привратницкой и бегом проскочил во двор, пытаясь остаться незамеченным, до его слуха донеслись из церкви первые слова псалма.
Само собой разумеется, опоздание на вечерню было не таким уж и страшным проступком, но в сложившихся обстоятельствах мальчик никак не желал отягощать совесть, усугубляя своим поведением бремя всех тех хлопот, что выпали на долю обители из-за его семейных неурядиц. На его счастье дети мирян из города имели обыкновение посещать церковь во время вечерни, так что среди стольких детей отсутствие одного из мальчиков можно было вполне и не заметить, и если Ричарду удастся смешаться с толпой, выходящей после службы, можно будет сделать вид, что он был в церкви вместе со всеми. Ничего лучшего, пожалуй, и не придумаешь. Поэтому Ричард мышью проскользнул в обитель и затаился в одной из ниш в южной стене, откуда был хорошо виден южный вход в церковь, через который после окончания службы должны были выйти братья, гости обители и горожане с детьми. Когда монахи минуют место, где он спрятался, ему наверняка не составит труда затеряться среди детей.
Наконец вечерня закончилась. Мимо Ричарда степенно проследовали на ужин аббат Радульфус, приор Роберт и братья-монахи. Следом же, уже без всякого порядка, шла ватага детей. Ричард был уже готов отделиться от скрывавшей его стены и юркнуть к детям, как вдруг из-за угла до его слуха донесся знакомый строгий голос.
— А ну-ка тихо! Что это за гвалт такой после божественной службы! Разве так вас учили выходить из святого храма? Живо построились по два! И чтобы все вели себя почтительно!
Ричард похолодел и вновь вжался спиной в стену, отступив поглубже в нишу. Похоже, брат Жером не прошел вместе со всеми братьями, а задержался, дабы приструнить детей. Ричарду не оставалось ничего другого, как затаившись смотреть, как мимо пара за парой проходят дети, и надеяться, что рано или поздно ему удастся ускользнуть отсюда незамеченным, поскольку брат Жером был единственным из монахов, перед которым Ричард вовсе не желал стоять виновато на коленях и выслушивать наставления. Вот уже и дети прошли, и кое-кто из задержавшихся в церкви гостей, а брат Жером все еще чего-то ожидал. Из своего укрытия Ричард видел его тощую тень.
Неожиданно выяснилось, что брат Жером ожидал одного из гостей, ибо тень монаха оказалась накрыта более крупной тенью. Вскоре Ричард увидел и самого гостя, — могучий, крепкий мужчина с лицом, словно вырубленным из камня, в богатом платье знатного человека, никак не ниже барона.
— Я ожидал вас, сэр, чтобы сказать вам несколько слов, — вымолвил брат Жером с важным видом, но почтительно. — Я размышлял над тем, что вы говорили у нас на капитуле. Не соизволите ли вы присесть и выслушать меня наедине?
Сердце Ричарда едва не выскочило у него из груди, поскольку в одной из ниш на каменной скамье сидел он сам. Мальчик пришел в ужас от сознания, что они вот-вот наткнутся прямо на него. Однако у брата Жерома были, похоже, свои причины не показываться на глаза кому-либо из задержавшихся в церкви. Он предпочел уединенную, дальнюю нишу, куда и отвел своего собеседника. Ричарду теперь было самое время выскользнуть из своего укрытия, — путь был свободен, однако мальчик не стал торопиться. Его удержало простое человеческое любопытство, — он замер, затаив дыхание и навострив уши.
— Я вот насчет того злодея, который оскорбил вашего управляющего, а потом сбежал, — начал брат Жером. — Как бишь его звали?
— Его имя Бранд. Тебе что-нибудь известно о нем?
— Вообще-то о человеке с таким именем мне ничего не известно, но я так полагаю, что долг всякого честного человека помочь вам в поимке беглого виллана, — вымолвил брат Жером самым добродетельным тоном. — И тем более это долг церкви, которая постоянно печется о справедливости и законности и проклинает преступников и нарушителей закона. Вы сказали, тот парень молод, лет двадцати? Без бороды, темные волосы с рыжиной, не так ли?
— Именно так. Выкладывай, что ты о нем знаешь! — потребовал Дрого.
— Быть может, это и не тот человек, но есть тут один парень, который вполне подходит под ваше описание. Насколько мне известно, он один такой из всех, кто недавно появился в наших краях. Надо бы проверить. Он явился сюда с неким пилигримом. Этот святой человек поселился в скиту, что всего в нескольких милях отсюда, в Итоне. Этот парень прислуживает отшельнику. Если он и впрямь ваш беглец, то, должно быть, он обманул доверие пилигрима, который из милосердия дал ему работу и кров над головой. Если это так, то будет только справедливо открыть глаза святому отшельнику на то, какого слугу он приютил. А если нет, то ничего страшного. Однако этот парень мне и впрямь кажется подозрительным. Он лишь однажды побывал в обители, принес послание от отшельника, причем вел себя столь дерзко, как, я полагаю, вести себя не пристало человеку, находящемуся на службе у святого отшельника.
Ричард боялся пошевелиться. Напрягшись, он вслушивался, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Как добраться до этого скита? — резко оборвал Дрого монаха. В его голосе слышался охотничий азарт. — И еще, как тот парень назвался?
— Он назвался Гиацинтом. А отшельника зовут Кутред. В Рокстере и в Итоне любой укажет вам дорогу к его жилищу.
Тут брат Жером не преминул выступить в роли доброхота и подробно объяснил Дрого Босье дорогу к скиту. А тот воодушевился настолько, что едва ли обратил внимание на слабые шорохи в соседней нише, даже если и услышал их. Однако босые ноги Ричарда двигались почти бесшумно, он тихо выскользнул из ниши, свернул за угол и помчался прямо к конюшне, все еще держа в руках свои башмаки. Его задубелые пятки звонко простучали по булыжнику мощеного двора. Вырвавшись из тесной, темной ниши, в которой гулким эхом отдавались два голоса, — один самовлюбленный и один чисто волчий, — принадлежавших людям, замыслившим схватить и погубить Гиацинта, — молодого, красивого, и что ни говорите, друга! — Ричард больше не заботился о том, чтобы его не услышали. Ничего-то у них не выйдет! Надо лишь вовремя предупредить Гиацинта. Даром что брат Жером обстоятельно объяснил дорогу этому человеку, который столь жаждет изловить своего беглого виллана и наверняка уготовил ему ужасную участь, — если только изловит его! Этому охотнику придется еще поплутать на лесных тропах, покуда он доберется до скита отшельника. А уж Ричард знает там каждую тропку и поедет быстро, короткой дорогой, напрямик через лес, — ему бы только оседлать и потихоньку вывести из конюшни своего пони до того, как охотник пришлет в конюшню своего грума седлать его рослого коня. Не будет же он сам седлать коня, если у него есть слуга. Ричарда вовсе не пугала предстоящая поездка через сумеречный лес. Наоборот, его сердце радостно колотилось, ожидая приключений!
