Роза в уплату - Питерс Эллис (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Джудит не опустила глаз, выражение лица ее не изменилось, только кровь отлила от щек, и они стали бледными и прозрачными, как лед.
— О боже! — прошептала она. — А я и не знала! Никогда ни словом, ни взглядом… Я же старше его и отнюдь не красавица! Я относилась к этому так, как если бы мне присылали одного из мальчиков-певчих. Никогда ни одной дурной мысли, да и как могла она возникнуть?
— Эльюрик был взят в монастырь с колыбели, — мягко промолвил Кадфаэль. — Он никогда не имел дела с женщинами с тех пор, как расстался со своей матерью. Вы не можете увидеть себя его глазами, иначе сильно удивились бы.
Помолчав минуту, Джудит произнесла:
— Я каким-то образом чувствовала, что он несчастлив. Но не более того. А многие ли в этом мире могут похвалиться тем, что счастливы? — И снова подняв глаза на Кадфаэля, она спросила: — Кто еще посвящен в эту тайну? Станет ли об этом известно?
— Только отец аббат, брат Ричард — духовник брата Эльюрика, брат Ансельм и я. А теперь еще и вы. Нет, об этом больше никто не узнает. И никто из тех, кому это известно, ни словом, ни в мыслях не упрекнет вас. Да и как мы можем?
— Но я-то могу, — сказала Джудит.
— Нет, если будете справедливы к себе. Не берите на себя больше, чем следует. В этом и заключалась ошибка Эльюрика.
Внезапно из лавки донесся громкий мужской голос, молодой, возбужденный. Найалл отвечал спокойно. Распахнув дверь, в комнату ворвался Майлс. В свете солнца четко обрисовалась его фигура, засветились взлохмаченные волосы — от яркого блеска солнца они казались не светло-каштановыми, а льняными. Майлс раскраснелся, запыхался, но, когда увидел, что Джудит спокойно сидит в компании брата Кадфаэля и даже не плачет, из груди молодого человека вырвался громкий вздох облегчения.
— Господи боже, что случилось? По Форгейту уже носятся слухи об убийстве и злодеянии! Брат, это правда? Моя кузина… Я знал, что она собиралась сюда сегодня утром. Слава богу, милая, дорогая, я вижу, ты жива и невредима и среди друзей. С тобой ничего плохого не произошло? Как только я услышал, о чем люди говорят, я помчался, чтобы увести тебя домой.
Бурное вторжение Майлса, как порыв мартовского ветра, сдуло царившую в комнате гнетущую атмосферу. Энергия, исходившая от Майлса, подействовала на Джудит благотворно — ее оледеневшее лицо медленно стало розоветь. Молодая женщина поднялась Майлсу навстречу и не противилась, когда тот в непроизвольном порыве обнял ее, прижал к груди и поцеловал в холодную щеку.
— Со мной ничего плохого не случилось, не беспокойся за меня. Брат Кадфаэль был очень добр и посидел со мной. Он пришел сюда раньше меня, и отец аббат тоже. Мне никакая опасность не грозила.
— Но здесь побывала смерть? — Не выпускал Джудит из объятий, Майлс нахмурил брови и посмотрел сначала ей в лицо, потом перевел глаза на Кадфаэля. — Или все это болтовня? Люди говорят — одного брата из аббатства вынесли отсюда, его лицо было закрыто…
— Увы, это правда, — ответил Кадфаэль, тяжело поднимаясь со скамьи. — Брата Эльюрика, хранителя алтаря пресвятой девы Марии, нашли здесь утром мертвым. Он был заколот.
— Здесь? Как, в доме? — В голосе молодого человека послышалось недоверие.
Да и как иначе? Как мог монах из аббатства оказаться в доме городского ремесленника?
— В саду. Под розовым кустом, — коротко пояснил Кадфаэль. — И розовый куст сломан, по нему ударили топором. Ваша кузина все расскажет. Лучше вам узнать правду, чем слушать, что болтают кругом. Впрочем, слухов нам все равно не избежать. Однако женщину пора проводить домой. Ей нужно отдохнуть.
Кадфаэль поднял с каменного порога восковой слепок, на который с любопытством уставился молодой человек, и, дабы избежать повреждений, аккуратно завернул его в кусок полотна.
— И то правда, — согласился Майлс. Слова Кадфаэля вернули его к тому, зачем он здесь оказался, и он покраснел, как мальчишка. — Спасибо тебе, брат, за твою доброту.
Кадфаэль вместе с ними прошел в мастерскую. Найалл сидел за верстаком и работал. Увидев, что они уходят, он встал — скромный человек, у которого хватило учтивости оставить наедине утешителя и утешаемую и не слушать, о чем они будут говорить. Джудит грустно посмотрела на Найалла и внезапно улыбнулась слабой, но очень милой улыбкой, родившейся из каких-то далеких глубин ее чистой души.
— Мастер Найалл, мне очень жаль, что из-за меня у вас было столько тревог и огорчений, и я благодарна вам за вашу доброту. А еще мне нужно забрать мою вещь и заплатить вам — вы не забыли?
— Нет, — ответил Найалл, — не забыл. Но я принес бы ее вам в более подходящее время.
Он повернулся, снял с полки свернутый пояс и подал его женщине. Джудит заплатила ему ровно столько, сколько он сказал, заплатила так же просто, как он назвал цену, а потом развернула пояс и взяла в руки его кончик с пряжкой. Она долго смотрела на починенный подарок своего покойного мужа, и в первый раз за все утро ее глаза увлажнились — их словно заволокло блестящей, как жемчуг, пленкой, но ни одна слезинка не упала.
— Сейчас самое подходящее время. Этой маленькой драгоценной вещицей вы доставили мне большую радость, — промолвила Джудит, глядя в лицо Найаллу.
Это была единственная радость, которую Джудит довелось испытать в тот день, но и в ней присутствовали уколы скрытой боли. А бесконечную суетливость и постоянную болтовню Агаты было так же трудно переносить, как сдержанное, но слишком уж внимательное беспокойство Майлса. Перед глазами Джудит все время стояло мертвое лицо брата Эльюрика. Как могла она не почувствовать, что его терзает? Трижды она принимала его у себя в доме и, расставшись, не ощущала никакого опасения за него, только смутное чувство, что юноше не по себе, но она объясняла это застенчивостью. Джудит понимала, что перед ней не очень счастливый человек, но относила это на счет недостатка истинного призвания у того, кто с детства жил в монастыре. Она была так глубоко погружена в собственные горести, что оказалась нечувствительной к страданиям юноши. А он, даже мертвый, не упрекал ее. Впрочем, в этом не было необходимости. Она упрекала себя сама.
Джудит попыталась отвлечься, заняв руки работой, но не смогла выдержать почтительного перешептывания и тяжкого молчания девушек в прядильной комнате. Она предпочла сесть в лавке, куда если любопытные и приходили поглазеть на нее и поахать, то хоть приходили они по одному, а были и такие, кто действительно зашел купить материю. Эти даже не слышали новость, которая уже носилась по улицам Шрусбери, словно гонимые ветром семена чертополоха, и так же без разбору пускала корни.
Но Джудит было трудно выносить и это. Она было обрадовалась, что наступил вечер и закрыли ставни, но тут пришел еще один покупатель, желавший приобрести материю на платье своей матери. Этот покупатель постарался задержаться в лавке подольше, он хотел выразить сочувствие хозяйке, оставшись с ней наедине, или хотя бы воспользоваться перерывом в квохтанье Агаты, которая никак не желала оставить племянницу одну. И перерывом этим Вивиан Хинде воспользовался как нельзя лучше.
Вивиан был единственным сыном старого Уильяма Хинде, самого крупного скотовода в западных горных районах графства. В течение многих лет Уильям продавал овечью шерсть дому Вестье, но не самую отборную. Лучшую он приберегал, чтобы потом через посредников переправить по морю на север Франции и в города Фландрии, которые славились своими сукноделами. При этом весь товар грузили на суда прямо из лавки Хинде, стоящей у его собственной пристани, чуть ниже по течению реки, чем красильни Годфри Фуллера. Уже два поколения существовало деловое партнерство этих двух семейств, а близкое соседство делало отношения еще более доверительными. Однако от сына старого Хинде, Вивиана, который, как поговаривали, не ладил с отцом, трудно было ждать, что он станет хорошим торговцем шерстью в третьем поколении, потому что талант Вивиана заключался в том, чтобы тратить деньги, которые зарабатывал его отец. Ходили даже слухи, что в конце концов старый Хинде топнул ногой и заявил, что отказывается в дальнейшем оплачивать долги своего сына и наследника и снабжать его деньгами, которые тот проигрывал в карты и проматывал на женщин и разгульную жизнь. Уильям не раз помогал сыну выпутываться из беды, но теперь, потеряв поддержку отца, Вивиан, конечно, не мог надеяться, что ему будут ссужать в долг деньги или продадут что-либо в кредит. А друзья, которые прежде так и липли к нему, оставили своего недавнего любимца и покровителя, едва тот остался без денег. Однако Вивиан не проявлял никаких признаков уныния. Придя утешать огорченную вдову, он, как всегда, хорохорился, пуская в ход свое обаяние и изящные манеры. Это был действительно видный молодой человек, высокий, хорошо сложенный, со светлыми, цвета спелой пшеницы, слегка вьющимися волосами и блестевшими, словно галька, живыми карими глазами, в которых при ярком свете неожиданно зажигались золотые огоньки. Он всегда был хорошо и к лицу одет и прекрасно понимал свою привлекательность в глазах женщин. А если до сих пор он никак не продвинулся в деле со вдовой Перл, то ведь и никому другому это не удалось, и Вивиан не терял надежды.
