Необычный монах - Питерс Эллис (читаем книги онлайн txt) 📗
Монах не успел договорить, как понял, что задал вопрос напрасно. Он знал ответ.
Зря он грешил на леди Фиц Гамон. Мог бы и раньше сообразить, что эта легкомысленная вертихвостка может заглядываться на красивых молодцов, но никогда не решится оставить хоть и старого, но зато богатого мужа и обеспеченную жизнь. Как бы ни были неприятны ей докучливые знаки внимания со стороны Гамо, она вовсе не собиралась бежать от него с любовником, тем паче что любовник этот был всего-навсего вилланом без гроша за душой. Он был нужен ей лишь для тайных любовных утех. Скорее всего, даже после смерти Фиц Гамона она беспрекословно выйдет замуж за того, кого ей укажет сеньор, лишь бы сохранить свое положение и достаток. Что ни говори, а эта пташка не из того теста, из которого лепятся искательницы приключений или женщины, готовые на все ради любви. Леди Фиц Гамон — особа совсем другого склада. Дурить пьяницу мужа — это все, на что она способна.
Кадфаэль подступил ближе к стоявшей перед ним служанке и, медленно подняв руку, отвел назад капюшон, открыв голову. Молодая женщина была стройна и высока ростом — на добрую ладонь выше самого монаха — и держалась прямо, под стать одному из подсвечников, которые сжимала в руках. Сетка, удерживавшая ее прическу, оказалась стянутой назад вместе с капюшоном, и сверкающий поток золотистых волос заструился по ее плечам, обрамляя бледное лицо с поразительной красоты голубыми глазами.
Даже не зная имени, по одним лишь волосам можно было догадаться, что в жилах Элфгивы течет скандинавская кровь. Датчане проникали далеко на юг, добираясь до самого Чешира, и, несомненно, это их семя позволило взрастить на английской почве сей редкостный цветок.
В сумрачном, ласкающем свете Элфгива словно сияла, очаровывая своей простой и строгой красотой. Должно быть, именно такой — таинственной и прекрасной — увидел эту женщину подслеповатый брат Джордан.
— Теперь мне понятно, как это случилось, — сказал брат Кадфаэль. — Когда ты вошла в придел Пресвятой Девы, там находился брат Джордан. Он почти слепой, но не мог не заметить, как сияли в свете алтарных свечей твои волосы, и был зачарован этим сиянием. Значит, ты и была тем неземным видением, что повергло его в благоговейный трепет и наложило на его уста обет трехдневного молчания.
Голос ее — пожалуй, брат Кадфаэль и услышал-то его впервые — оказался столь же прекрасным, как и она сама, глубоким и низким. Глядя монаху прямо в глаза, Элфгива ответила:
— Я и думать не думала выдавать себя за какое-то там видение, а ежели вашему брату угодно было принять меня за него, так это его дело. Разубеждать его я не стала.
— Ясно. Ты не чаяла в такой час застать кого-нибудь в церкви, и встреча с братом Джорданом оказалась для тебя такой же неожиданностью, как для него встреча с тобой. А он принял тебя не больше не меньше как за саму Пресвятую Деву, явившуюся в церковь, дабы по своему усмотрению распорядиться преподнесенным ей даром. Ты же не только оставила его пребывать в этом заблуждении, но и потребовала, чтобы он три дня хранил о случившемся полное молчание. Так все и было?
«Конечно, — думал при этом монах, — леди Фиц Гамон шарила в мешке с лавандой, потому-то я в первую очередь и заподозрил ее. Но ведь Элфгива несла подушечку с ароматными травами, в которой то же были лавандовые семечки. Подушечка муслиновая, ткань тонкая. Так, видно, и получилось, чтоодно-два зернышка сначала прицепились к рукаву Элфгивы, а потом попали в плошку».
— Так, — коротко ответила она, глядя в лицо Кадфаэля немигающими голубыми глазами.
— Стало быть, ты ничего не имела против того, чтобы в конце концов лорд Гамо узнал, как произошла кража? Связав рассказ о явлении Пресвятой Девы с твоим исчезновением — а ты наверняка собиралась унести ноги вместе с добычей, — он быстро смекнул бы, что к чему.
— А никакой кражи вовсе и не было, — неожиданно возразила Элфгива. — Я их не украла, а взяла. Взяла для того, чтобы вернуть законному владельцу.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что они твои?
— Нет, не мои. Но и не Фиц Гамона.
— Так, по-твоему, выходит, — мягко заметил Кадфаэль, — что никто ничего ни у кого не крал?
— Вот уж нет! — яростно воскликнула Элфгива. От негодования и гнева голос ее дрожал, словно струна арфы. — Кража была, низкая и подлая кража, только совершена она не сейчас и не здесь. Фиц Гамон — вот кто настоящий вор. Год назад он получил эти подсвечники от серебряных дел мастера Аларда, который, так же как и я, был его вилланом. Алард их изготовил, а знаешь ли ты, что обещал ему лорд Гамо в уплату? Свободу! Свободу и возможность жениться на мне. Об этом мы тщетно умоляли хозяина целых три года. Разреши он нам пожениться, даже оставаясь в неволе, мы и то были бы благодарны. Но он обещал свободу! И ему, и мне, ибо, выйдя замуж за вольного человека, женщина становится свободной. Обещать-то обещал, но когда Алард выполнил для него эту работу — прекрасную работу, которой все вы восхищались, — Фиц Гамон отказался от своего слова. И не просто отказался, а насмеялся над ним и отшвырнул прочь, словно собаку. Я сама все видела и слышала. Но Алард все же сумел получить часть положенной ему платы. Он решил стать свободным и без согласия лорда. Взял да и убежал от него. Убежал на день Святого Стефана.
— И оставил тебя? — сочувственно спросил Кадфаэль.
— А как иначе? Разве у него была возможность взять меня с собой? Или хотя бы попрощаться со мной. Куда там, ведь после того разговора Фиц Гамон отослал его в другой манор да еще и приставил к самой грубой, грязной работе. Но Алард бежал, как только ему предоставился случай, ну а я… Я вовсе не огорчилась, брат. Если хочешь знать, я порадовалась за него тогда, как радуюсь и сейчас. Жива я или нет, помнит меня Алард или забыл, но он свободен, и это главное. Правда, пока еще он продолжает считаться вилланом, но через два дня с этим будет покончено. Закон гласит, что всякий, кто проживет в вольном городе год и один день, зарабатывая пропитание своим ремеслом, становится свободным человеком. Прежний хозяин теряет на него все права. Даже если Фиц Гамон и найдет Аларда, он уже не сможет заставить его вернуться.
— Сдается мне, — сказал брат Кадфаэль, — что твой милый вовсе даже тебя не забыл. Теперь-то я понимаю, почему ты разрешила бедняге Джордану рассказать обо всем через три дня. Тогда твой Алард уже не будет считаться беглым вилланом и никто не сможет принудить его вернуться к бывшему хозяину. Ну да Господь с ним. Давай поговорим об этих чудесных подсвечниках, которые ты так бережно прижимаешь к груди. Стало быть, ты утверждаешь, будто они принадлежат не Фиц Гамону, а Аларду, потому как он их изготовил.
— Ясное дело, — ответила Элфгива, — ведь лорд Гамо за них не заплатил. А покуда мастер не получил платы, изделие принадлежит ему.
— А ты, надо думать, собралась сегодня же вечером отправиться в путь и отнести эти вещицы к нему. Вот оно что. А я ведь слышал, будто они гнались за ним до Лондона. Ведь неспроста же — наверное, у них были причины искать его так далеко. Правда, им и следов беглого виллана сыскать не удалось. Видать, все-таки не там искали. Думается мне, что у тебя на сей счет имеются куда более достоверные сведения. И получены они не иначе, как от него самого.
На бледном лице Элфгивы появилась слабая улыбка.
— Брат, как это может быть? Сам по суди, ведь ни Алард, ни я ни читать, ни писать не умеем. Да хоть бы и умели — разве мог он доверить кому-нибудь такое сообщение, пока не вышел его срок? Разве стал бы рисковать своей свободой? Нет, я не могла получить от него никакой весточки.
— Так ведь и наш Шрусбери тоже является вольным городом, и, согласно королевской хартии, всякий виллан, проживший в нем один год и один день, становится свободным человеком. А здешние горожане — народ разумный. Они-то знают, что добрые мастера для города прибыток, и, уж наверное, не откажут в помощи такому умелому ремесленнику. Вот где он мог найти защиту и покровительство. Ты небось думаешь, что он прячется где-нибудь здесь. Погоню удалось направить на ложный след, потому-то его и искали аж возле самого Лондона. И то сказать — зачем бежать в этакую даль, ежели можно найти убежище под самым носом? Но скажи-ка, дочка, что, если ты все же не найдешь его в Шрусбери?
