Калифорния на Амуре - "Анонимус" (читать книги без TXT, FB2) 📗
– Ну, тут уж пришлось мне развернуться и предлагать самые суровые законы, – заметил Фассе. – Собственно, первоначально ведь именно беззаконие стало причиной создания республики.
– Да, я слышал, что законы у вас были введены чрезвычайно суровые, – кивнул Нестор Васильевич, – вплоть до битья розгами и публичных казней.
Президент развел руками: увы, иначе никак было невозможно. Речь шла буквально о жизни и смерти, и не отдельного человека, а огромного сообщества.
– Кстати, сколько в вашей республике народу? – спросил Загорский. – А то цифры называют самые разные: кто пять тысяч, кто десять, кто пятнадцать, а то и до двадцати доходит. Кто же прав?
Фассе отвечал, что, как это обычно бывает, правы все и никто. Населенность Желтуги сильно колеблется, поскольку зависит от обстоятельств, в первую очередь – от сезона. А лучший сезон тут, как ни странно, это зима.
– Зима? – удивился Нестор Васильевич.
Президент кивнул – именно. Все дело в том, что в Желтуге почти никто не работает открытыми разрезами: золото добывают либо шурфами, либо ортами, расположенными по берегам речки.
– Это что такое – шурфы? – вдруг спросил Ганцзалин, который почти всю беседу промолчал.
– Шурфы – это ямы, в которых работают приискатели, глубина их обычно около двух саженей, – объяснил президент. А орты – это целые векторы, можно сказать, галереи в земле. Ну, словом, проще это увидеть, чем объяснять. Но суть дела в том, что у нас тут много воды, а откачивать ее очень трудно. Так что самое лучшее время для добычи – это, как уже было сказано, зима, и именно зимой народу в Желтуге больше всего. Хотя, конечно, и зимой есть свои сложности в работе – нужно жечь костры, оттаивать землю, в промерзшей много не накопаешь.
Загорский заметил, что зима уже наступила, а народу не видно, чтобы очень было много.
– Народ-то есть, – вздохнул Фассе, – вот только непонятно, сколько еще стоять Желтуге. Боюсь, остались нам считанные недели.
– А это еще почему? – заинтересовался Нестор Васильевич.
– Китайцы собираются нас выселять…
Загорский и Ганцзалин снова переглянулись.
– Что значит – выселять?
– Гнать в три шеи, – невесело объяснил Фассе. – Собственно, они уже делали попытки. Первая была неудачной, а вот второй раз китайцы пошли на нас так решительно, что Амурская Калифорния просто разбежалась во все стороны. Случилось всё этим летом, а нас, желтугинцев, было совсем немного, так что достойного сопротивления оказать мы не смогли. Впрочем, даже если бы было нас пятнадцать тысяч – и то непонятно, куда бы все развернулось. Одним словом, китайцы прислали войска и погнали нас отсюда. Но русский человек прилипчив, ему если где понравилось, он оттуда не уйдет. Нас погнали – мы вернулись. Боюсь, однако, что в ближайшее время вся история повторится, и вот тогда уже нам точно костей не собрать.
Надворный советник нахмурился. Известие поистине печальное. Это значит, что ему с Ганцзалином надо поскорее браться за дело. Как начать мыть золото в Желтуге, что для этого нужно?
– Для начала решить, как вы будете работать: в одиночку, в артели, или найметесь в компании, – отвечал Фассе.
– А вы с высоты вашего опыта что порекомендуете? – полюбопытствовал Нестор Васильевич.
Фассе несколько секунд смотрел на него молча, потом сказал:
– Ничего. Я бы на вашем месте вообще не брался за кайло. Работа очень тяжелая и нездоровая, можно обзавестись серьезными болезнями или даже вовсе отдать Богу душу.
Нестор Васильевич развел руками: ему деваться некуда, назад дороги нет. Фассе отвечал, что деваться всегда есть куда. Но прежде он хотел бы спросить у господина ротмистра, доводилось ли ему принимать участие в военных действиях?
Загорский кивнул: доводилось, когда он служил в Туркестане.
– Прекрасно! – Фассе просиял от удовольствия. – У нас в Желтуге есть бывшие военные, но это либо люди, не нюхавшие пороху, либо нижние чины, не имеющие стратегического мышления и не способные командовать большими массами людей.
Надворный советник поднял брови: ему предстоит командовать массами?
Президент кивнул. Господин ротмистр человек храбрый и решительный, и к тому же с военным опытом, так что он вполне мог бы стать, если можно так выразиться, главнокомандующим Желтуги и возглавить их охранные отряды.
– Охранные отряды? – переспросил Загорский.
– Это наша народная милиция, – отвечал президент. – На них лежит соблюдение законности в республике. Сегодня вы видели наших охранников, это они держали вас на прицеле.
Загорский удивился: зачем же он нужен Фассе, если отряды уже сформированы? Тот отвечал, что они, во-первых, малочисленны, во-вторых, не справляются со своими обязанностями. В последние месяцы дисциплина на прииске очень ослабла. Законы в республике хорошие, но уже почти никто не хочет их соблюдать. После летнего разгрома в Желтугу возвращается прежняя бандитская вольница. Впрочем, господину Загорскому об этом не нужно рассказывать, он сам едва не стал ее жертвой сегодня. Еще год назад нельзя было и помыслить, что на женщину покусится кто-то из граждан Амурской Калифорнии. Правда, год назад женщин и не пускали на прииск – таков был тогдашний закон Желтуги.
– Забавная тогда возникла ситуация, – неожиданно усмехнулся Фассе. – С одной стороны, женщин не пускали, с другой – предписали приискателям суровые кары за мужеложство. Впрочем, женщин всегда можно было найти на русском берегу Амура, а несколько позже им уже официально разрешили пребывание на прииске.
Однако он отвлекся от главной темы. Итак, нужно усилить охранные отряды…
– Простите, господин президент, но вы чего-то недоговариваете, – перебил его Загорский. – То вы говорите о каких-то массах, то – об охранных отрядах. Чтобы командовать охранными отрядами, не нужен опыт войны. Если вы хотите меня использовать, говорите обо всем откровенно, начистоту, а не водите меня, как теленка на привязи.
Фассе нахмурился и в легком раздражении забарабанил пальцами по столу.
– Ну, хорошо, – сказал он наконец, – вы, конечно, правы. Нельзя использовать людей втемную, тем более таких людей, как вы. Признаюсь, я хотел сначала заручиться вашим согласием и уж только потом рассказать все в деталях.
– Я предлагаю другой порядок, более рациональный: сначала все рассказать, и уж потом заручаться согласием, – спокойно отвечал надворный советник.
Президент согласился: так, конечно, будет вернее. Итак, говоря начистоту, он планирует перевести весь прииск на военное положение.
– На военное положение? – удивился Нестор Васильевич. – И в чем же причины такого экстраординардного решения?
Фассе нетерпеливо кивнул: сейчас он все объяснит.
– Когда китайцы решили нас вышвырнуть отсюда, мы обратились за помощью к амурскому генерал-губернатору барону Корфу и попросили его взять Желтугу под русскую руку, – начал Карл Иванович. – Однако губернатор, как Понтий Пилат, умыл руки. Руководствуясь не духом, а буквой закона, он не только не стал нас защищать, но и запретил возить к нам еду с того берега Амура. Это были тяжелые дни, но мы устояли. Правда, против военной силы китайцев выстоять нам будет трудно. Если только, конечно, мы не подготовимся как следует.
Загорский посмотрел на него с изумлением: неужели господин президент всерьез надеется выстоять перед китайской армией? Фассе отвечал, что, собственно, речь идет не о настоящей армии: на завоевание Амурской Калифорнии ответственный за эти территории амбань Цицикара способен прислать полк, от силы – два.
– В лучшие времена в Желтуге собирается 15–20 тысяч приискателей, – продолжал Фассе. – Это целая дивизия. Все это люди дерзкие, лихие, почти все умеют обращаться с оружием. Им есть за что бороться. Золота у нас достаточно, чтобы вооружить всех, можем купить даже артиллерийские орудия. Мы поделим нашу республику на полки, роты и взводы. У нас хватает бывших военных, их мы поставим во главе воинских подразделений. А главное, дадим знать цицикарскому амба́ню [7], что вооружились мы с благословения русских властей. То есть, идя против нас, он пойдет против России.
