Пепел и роса (СИ) - Алева Юлия (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
— Вы вряд ли захотите скучать в салонах. — полуутвердительно продолжал гость.
— Современная женщина всегда сможет найти интересы по вкусу.
— В молебнах-то? — скептически приподнял бровь он.
— Есть в жизни место и Богу, и суете. — перекрестилась я. Вот попробуй, прижми теперь.
— Но чем Вы займетесь теперь? Новое замужество, семья…
— Или путешествия, наука, искусство… Михаил Борисович, на все воля Божья. Будь посланник графа в пятницу порасторопнее, я бы спокойно сидела в своей спальне пока этот человек заходил к графу. Будь граф торопливее или я сообразительнее — нейтрализовала бы его раньше, и тогда глядишь — Ваш сотрудник мог выжить. Мы с Вами тут можем загадывать много разного, но жизнь — цепочка случайностей.
— Верно рассуждаете, графиня. Рад, очень рад, что не ошибся в Ваших умственных способностях. — потер он руки. — А как Вы смотрите на возможность служить Отечеству?
— Мне? Это в качестве кого? — признаться, я ожидала допроса, всяких нездоровых измышлений о прошлых делах…
— Как Вы понимаете, я состою на службе в Особом департаменте. И нам не помешала бы помощь особы с такой интуицией.
Ищейка-чудотворец что ли? Ты на мне еще мишень нарисуй и в горнило революции пятого года выпусти. Отличная мысль!
— Я как-то плохо представлю себя на канцелярской работе, Михаил Борисович. А другое женщине Вы вряд ли предложите.
— Ну отчего же? — он готов был выложить множество льстящих моему самолюбию вариантов, вроде внедрения под прикрытием. — Можете просто наблюдать и делиться своими наблюдениями.
— То есть стать шпионкой? — про Мату Хари пока еще не знают, а мысли уже есть. — Достаточно, Михаил Борисович. Я не обладаю столь кротким характером, чтобы работать в государственной бюрократической системе. И держать меня с расчетом, что я еще кого угляжу — непродуктивно. Да что говорить, я только что новоселье справила, переезжать в Москву не намерена.
Чуть было не палилась, назвав Москву столицей. Но это ж надо, как у него фантазия работает!
— Так что пока наша беседа не имеет практической ценности. Но раз уж Вы столь трогательно заботитесь о моем времяпрепровождении, отвечу Вам любезностью — Вашим сотрудникам полезно изучать труды ученых-психологов. Есть такое направление — профайлинг. Это определение типа поведения любого человека и прогнозирование поступков. Обычно каждый из нас оценивает и анализирует поступки других исходя из того, как поступил бы сам. А это в корне неверно…
На меня уставились с недоверием и иронией.
— Взять к примеру Вас. Мы не знакомы, общаемся второй раз, а другой информацией, помимо собственных наблюдений я пользоваться не хочу, так что эксперимент будет чистым. Судя по всему, служба для известного нам обоим статского советника — фундамент всех прочих ценностей. Она заменяет многие социальные роли, отчасти замещает семью и дает возможность реализовать все потребности: и в обеспечении нужд жалованием, и в общении, и в уважении — Вас ценят сотрудники и другие люди, например, Его Высокопревосходительство. Вы самореализуетесь, совершенствуя собственные навыки. И неосознанно предполагаете, что и другие люди ориентируются на такую же схему, modus operandi. Но у кого-то базисом будут только собственные желания — и тогда ему потребуются совсем другие аргументы. Кто-то превыше всего ценит борьбу ради борьбы — и с ним не сработает все вышеперечисленное. Так вот, профайлинг — это исследование самих моделей поведения, а после уже — поиск тех, кто в нее вписывается. Куда эффективнее, чем простое просеивание всех свидетелей. Этот метод не заменит, а дополнит то, что Вы используете.
— Так-так-так. Давайте-ка еще раз. — он пару раз моргнул, словно отгоняя наваждение, и начал делать какие-то пометки.
— Теперь вернемся к нашему случаю. После Рождества все ходят с визитами. Младшие — к старшим, подчиненные — к начальствующим. Поведение каждого при этих визитов в общем-то традиционно — засвидетельствовать почтение, закрепить связи и обменяться сплетнями. Порой можно решить какие-то дела, но в целом это когда взрослые мужчины меряются… статусами. Такова традиция.
— А Вы, сударыня, жестоки и циничны не по годам.
— С удовольствием разочаруюсь в себе. — парировала я. — Господин Гершелев оказался в необычной среде: его окружали высокопоставленные чиновники, чье внимание было бы полезно привлечь к своей исполнительности. Но он вообще не реагировал ни на насмешки над своими коллегами, ни на другие события — сидел, погруженный в свои мысли, просветленный, улыбался, даже не рассматривая публику. Хотя там было на что посмотреть и кого послушать. Он не отреагировал на женщину рядом до тех пор, пока я сама не приблизилась к нему. Тогда сработала вбитая с детства вежливость, но и после этого он не пытался поддержать разговор. Более того, в его отношении ко мне появилась нотка презрения после того, как он услышал мой титул. Ну пусть он застенчив от природы — тогда что он делает в кадровом департаменте и как застенчивость и презрение к титулу могут сочетаться? Он не попробовал наладить даже зрительный контакт с более близкими ему по статусу сотрудниками. Когда мы вошли к Его Превосходительству, понял, что не все идет по плану и попытался использовать запасной вариант, выхватывая пистолет — вот тогда у него появились эмоции — и раздражение мной, и ненависть к Николаю Владимировичу. Все тревожные признаки по отдельности ничего не значат и могут быть объяснены иначе, безобиднее. Но все вместе вызывает обеспокоенность. Попробуйте использовать эту идею в работе — лишней точно не будет.
— Интересные теории Вы излагаете, Ксения Александровна. Где же такому учат? — заинтересовался гость.
— Я много читала в деревне, а потом долго молча наблюдала за людьми в лавке. — я уселась-таки на стул. — Хотя сколь-нибудь системного образования не имею. Посему в практической работе бесполезна.
И улыбнулась. Приятно иногда блеснуть интеллектом, хотя получилось, что высунулась еще больше. И вряд ли сценаристы «Criminal Minds» опирались на работы ученых столь глубокого прошлого. Но с Тюхтяевым не сдержалась — наверняка есть у него талант разговорить даже дерево.
Распрощались мы с ним без явственных обид, но с заметным его недоумением. И вот что мне не молчалось? Этот, если захочет, раскопает все, что не надо — вон как глазами зыркает.
Перед завтраком лакей на серебряном подносе подал мне коробку конфет и пресс-папье с фигуркой совы.
На мой немой вопрос веселящийся граф ответил.
— Чем-то ты Михаила Борисовича поразила. До того он женщинам подарки не делал. Даже… Никому, в общем, не делал.
Ольга Александровна повертела сову в руках.
— Странные подарки. И сам он тоже. — обратившись ко мне с жаром продолжила. — Не думаю, что Вам, Ксения, стоит поощрять его знаки внимания. После маскарада я получила столько писем с восторгами относительно загадочной рыбки, что мы сможем устроить Вашу судьбу куда лучше.
Я проглотила даже не комок, а целую жабу в горле.
— Да я как-то не готова к… устройству судьбы. — как же можно было упустить подобную угрозу.
— Мы все очень любили Петеньку и будем его помнить, но Вы так молоды и еще сможете завести семью, деток и…. - она щебетала, щебетала, а я тоскливо смотрела поверх ее головы на графа. Тот безмолвствовал.
— Вы очень добры ко мне, графиня, но вряд ли я встречу кого-то лучше. А с худшим связываться незачем. — я всхлипнула и пошла к себе, по пути прибрав подарки.
Как я пропустила момент, когда Ольга решила выдать меня замуж? В общем-то решение вполне понятно — чем ожидать от меня всяких непредсказуемых поступков, способных навредить фамилии Татищевых, проще передать меня с рукой, сердцем и ответственностью кому-то еще. А уж если эта передача принесет определенные дивиденды ей и мужу — вообще замечательно. Так я стала активом, инструментом для построения связей и себе не принадлежащим приложением к имени. Жаль, ведь почти поверила, что могу стать частью семьи. Тошно как-то. Сразу вспомнился Фрол, принимавший меня вслепую, независимо от обстоятельств. Хотя и для него я старалась приносить пользу, но он больше уважал мою свободу. И понятнее стало, от чего сбежал Мефодий.
