Арестант пятой камеры - Кларов Юрий Михайлович (книга регистрации txt, fb2) 📗
Буксеншуц (начальник штаба Жанена) составляет им ответ в немного суровых словах, напоминая, что если они хотят защищать Колчака, то следовало бы стоять немного поближе, а не у конца телеграфного провода».
(Жанен, «Сибирский дневник»,
запись от 23 января 1920 года)
АРЕСТ
Было два часа ночи. Но в поезде никто не спал: ни Колчак, ни Пепеляев, ни офицеры ставки. Бодрствовали сменяемые каждые четыре часа чешские и русские часовые. Придирчиво проверяя посты, переходил из вагона в вагон представитель Черемховского военно-революционного штаба большевик Буров note 6 , один из авторов знаменитого ультиматума Черемховского съезда повстанцев. Первый экземпляр этого документа был передан союзникам, а второй, аккуратно сложенный, лежал в кармане гимнастерки Бурова. Он помнил его наизусть…
«Господа интервенты! Мы, красные партизаны, шахтеры, истинные хозяева Восточной Сибири, вас предупреждаем:
1) Если с вашей стороны в момент ареста Колчака и его свиты и конфискации «русского золотого запаса» будет оказана защита Колчака и последует вооруженное сопротивление, то у нас хватит силы и средств, чтобы призвать господ интервентов к порядку и заставить вас разделить участь полковника Богатнау, контрразведчика Волкова и подполковника румынской армии Бодареску и других авантюристов, павших от нашей руки.
2) Шахтеры Черембасса за нарушение нейтралитета не дадут вам ни фунта угля, будут взорваны железнодорожные мосты на реках Сибирской Оке, Унге, Сибирской Белой и Китой.
3) …Чехи, поляки, японцы, британцы, итальянцы и французы будут объявлены нами от имени РСФСР вне закона и не получат угля для следования в своих эшелонах к берегам Великого океана, и всеми средствами мы воспрепятствуем продвижению на Восток ваших эшелонов…
По поручению съезда повстанцев 3000 вооруженных красных партизан Черембасса:
1. Председатель Реввоенсовета и военный комиссар «Красных черемховских партизан» рабочий-шахтер Л. Карнаухов.
2. Комиссар рабоче-крестьянского отряда «Красных черемховских партизан», народный учитель и обер-офицер русской армии поручик К. Хвостов.
3. Член Реввоенсовета и начальник военного снабжения «Красных черемховских партизан», рабочий-шахтер и артиллерист русской армии Александр Токарев.
4. Начальник штаба рабоче-крестьянского отряда «Красных черемховских партизан» матрос-моторист из Тихоокеанского флота И. Станкевич.
5. Адъютант Реввоенсовета и начальник разведывательного отряда «Красных черемховских партизан» батрак и пастух Середкин-Оранский Петр».
Ультиматум оказал должное впечатление на союзников, в результате чего партизаны Бурова и оказались в поезде, который они, лежа в снегу у полотна железной дороги, поджидали три дня… Теперь партизаны-черемховцы стояли на площадках вагонов рядом с чешскими легионерами. Чехи выполняли волю французского генерала Жанена, партизаны - Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, от имени которой действовал съезд повстанцев, направляя свой ультиматум.
Поскрипывали стены пульмановских вагонов. Сгорбившись, стоял у окна Колчак. Закрывшись изнутри на ключ, сжигал извлеченные из потайного сейфа секретные документы директор личной канцелярии «правителя» генерал Мартьянов. Лежа на диване, закинув руки за голову, смотрела в подрагивающий потолок вагона бездумными глазами Тимирева…
В купе, которое день назад занимали шифровальщики, сидел, склонившись над столиком, человек в офицерском кителе и накинутом на плечи черном полушубке. Он писал…
Стучали колеса, и, словно опасаясь не поспеть за их стремительным бегом, неслось по бумаге перо, оставляя за собой замысловатые узоры строчек.
«Здравствуй, Андрей!
Завтра через Охотскую радиостанцию будет передано сообщение об аресте Колчака и задержании золотого поезда (вес ценностей, судя по документам, с которыми я вчера ознакомился, - 21637 пудов 25 фунтов). Следовательно, это письмо излишне, тем более что я не смогу переслать его. Но оно предназначено, как ты совершенно справедливо когда-то заметил, не столько для тебя, сколько для меня самого. Мне, как обычно, нужно высказаться. Пребывание в одиночном заключении чревато многими дурными привычками. Одна из них - привычка разговаривать с самим собой. А такой разговор лучше всего получается на бумаге. Я всегда преклонялся перед бумагой. В конце концов вершиной цивилизации являются не заводской котел, в котором пришлось вывариться мужичку, не шахты, не различные приспособления для уничтожения себе подобных, а обычная писчая бумага и перо. По крайней мере, благодаря им человечество имеет возможность узнать о своем прошлом и извлечь из него кое-какие уроки на будущее. А разве не в этом секрет социального прогресса?
Впрочем, эти строки, если письмо все-таки попадет к тебе, можешь пропустить… Не хмурься. Как это ни прискорбно, я никогда не отличался столь ценимым тобой рационализмом. Что поделаешь? Не говоря уже о том, что в моих жилах течет «благородная» кровь, я в довершение ко всему российский интеллигент. А общеизвестно, что мышление оного в отличие от мышления европейского интеллигента пуще всего боится прямых линий. И если российский интеллигент и добирается когда-либо до сути, то только по спирали… Тут уж, наверно, ничего не поделаешь.
А теперь о том, что только и представляет для тебя ценность, - о фактах.
Благодаря товарищу Ярославу добрался благополучно и почти с комфортом. Ехал в теплушке роты связи 3-го чешского полка. Моим покровителем и постоянным собеседником был «войяк» note 7 Томаш Власак, знакомец товарища Ярослава по лагерю для военнопленных. Парень своеобразный, рабочий, из эсдеков, но с анархистским душком, впрочем, последнее от молодости и ершистости характера. Из разговора с ним и его друзьями убедился, что гражданская война в России кое-чему их научила. Они знают, что в рядах Красной Армии сражается несколько тысяч чехов, и понимают, что это значит. Это уже не те чехи, которые, защищая «проданную тевтонам Россию», расстреливали и вешали «немецких агентов - большевиков» в Самаре и Омске. Теперь Чешский корпус - мина замедленного действия, начиненная крамольными взглядами и революционными идеями. Для взрыва нужна лишь искра.
В Черемхове узнал, что в Иркутске идут бои… Вот так, Андрей! Выступление эсеров, к возможности которого мы столь скептически относились, все-таки состоялось… Это, кажется, последняя попытка реванша «серых» и «меков»8 за разгон Учредилки.
Несмотря на то что восстание подготовлялось достаточно долго, что-то около трех месяцев, «серые» и «меки» note 8 допустили много промахов. Основной из них - расчет на «детонацию». Предполагалось, что первые же выстрелы «разбудят совесть» солдат гарнизона и те, окропив слезами раскаяния пороги своих казарм, все, как один, встанут под святое знамя Учредительного собрания. Но «детонации» не произошло… Положение оказалось настолько критическим, что Политцентр вынужден был идти на поклон к «тиранам-большевикам». Комитет большевиков учел ситуацию и принял решение о поддержке восстания. Штаб рабоче-крестьянских дружин направил в Знаменское свои части и начал стягивать к городу партизан. По Качугскому тракту подошли бойцы Каландаришвили, за ними части Зверева. Из Черемхова прибыл отряд шахтеров. Это и решило исход боев. Впрочем, подробности происшедшего я узнал уже в Иркутске…
Когда эшелон туда прибыл, в городе еще шли бои. Единственным местом, где не стреляли, был вокзал. Союзники предусмотрительно объявили станцию и железнодорожную линию нейтральной полосой. Нейтралитет охранялся чешскими и американскими солдатами. Ими же были забиты залы ожидания первого и второго класса. Третий класс предоставили в полное распоряжение беженцев. Здесь по-походному расположились жены министров, генералов, аферистов и спекулянтов. Дамы довольно быстро освоились с походной обстановкой, и в то время, как мужья осаждали железнодорожного коменданта, они ели крутые яйца, шепотом ругали чехов и воздушной походкой бегали на перрон за кипятком… Все это напоминало плохую оперетту.
