Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич (полная версия книги TXT, FB2) 📗
По старым делам бывшего шефа и соседа Платона, его в течение трёх лет несколько раз вызывали в разные прокуратуры по одному и тому же вопросу.
Вот и сейчас, в августе, Платона вызвали в теперь уже Московскую городскую прокуратуру.
– «Присаживайтесь!» – шаблонно предложил следователь.
– «Нет, я лучше сяду!».
– «Садятся, обычно, в тюрьму! Так что лучше присаживайтесь!» – уверенный в своей правоте, настаивал тот.
– «Не-ет! В тюрьму не садятся, а сажают! А присаживают… на край стула, чтобы человек знал своё место перед чиновником. Так что я лучше всё же сяду по-человечески!».
Удивлённый следователь пожал плечами, на всякий случай, начав задавать вопросы Платону с подчёркнутой вежливостью.
Он объяснил ему, что идёт расследование дела о принудительном банкротстве государственных предприятий, в которых замешан один из депутатов Государственной Думы.
Поэтому руководством им дано задание «Копать шире и глубже».
Платон естественно ответил на все вопросы, касавшиеся его личного участия в регистрации новых ООО.
У него также взяли образцы почерка и попросили принести какие-нибудь бумаги, написанные, или подписанные им ещё в конце 90-ых годов.
Из этого Платон сделал вывод, что Сергей Александрович Сулисов – его бывший работодатель и сосед – замешан в использовании подписей Платона лихими людьми в своих корыстных целях.
Но после этого допроса Платона пока больше не вызывали.
После возвращения Платона на работу, и его короткого отчёта, Надежда рассказала ему, что после экзаменов её сын Алексей вернулся в родной дом, где во время семейного застолья произнёс так понравившийся ей тост:
– «Есть такое понятие – рай! Для меня рай – наш дом! Мне так приятно быть в моей семье!».
– «Так понравилось не только тебе, но и всей семье, и даже животным!» – прокомментировал Платон.
В конце августа отметили юбилей Гудина. Надежда дала подарок деньгами, так как капризному старцу было трудно угодить.
Пошли в «Дрова» на Покровке. На этот раз разместились удобнее – в дальнем углу зала, на подиуме около окон. Платон первым предложил тост за Гудина, предварив его коротким стишком:
Передав поздравительную открытку юбиляру, Платон поднял бокал:
– «Выпьем за то, чтобы твои желания совпадали с твоими способностями!».
Многозначительный тост мастера слова никто толком не понял, а переспросить постеснялись, боясь показаться недалёкими.
Пили пиво, потому тостов было много. Очередь снова дошла до Платона:
– «Выпьем хотя бы за периодическое присутствие того, что пока, к сожалению, всё ещё отсутствует!».
Этот, ещё более многозначительный, тост на этот раз вызвал бурную реакцию одобрения уже изрядно смягчившихся сокружников.
Праздничный вечер прошёл весело, но быстро. С него Платон сразу отбыл на дачу.
Но в заключение виновник торжества выдал правдоподобную шутку, чуть было не подорвавшую здоровье Платона и женщин.
Отходя от стола вместе с Алексеем, он вскоре вернулся с неприятной новостью:
– «Оказывается туалет на ремонте!».
Поэтому женщины сразу рванули в офис, а Платон, боясь расплескать, – сразу на электричку. И как назло поезд метро до «Выхино» шёл медленно и с остановками. Но и электричка, к счастью для Платона, пришла с опозданием. Так что он на неё успел. А как только он сошёл на своей станции «Загорново», так почти сразу же рванул налево, в лес, долго и счастливо опустошаясь.
Почти в конце августа Платон пригласил на два выходных к себе на дачу Александра с Натальей. Он очень хотел пообщаться с, фактически ставшим последним, другом. К тому же Саша полностью разделял увлечения Платона.
В субботу они играли в бильярд, настольный теннис, бадминтон, немного пожонглировали мячом, а вечером съездили на велосипедах и вместе с младшими друзьями Платона сыграли в футбол против команды Алексея Грендаля.
Вечером они подбили женщин на рэндзю, карты и домино, а потом допоздна засиделись за шахматами. Легли за полночь.
Тем временем двоюродные сёстры, при включенном на какой-то фильм телевизоре, ставили старые пластинки, и вели неспешную праздную беседу.
На следующий день, в воскресенье, Платону удалось уговорить Наталию прокатиться с мужем на велосипедах, а потом и втянуть гостей в парные игры в бадминтон и настольный теннис.
Платон заведомо знал, что Александр, как натура творческая, тоже жуир, с удовольствием разделит его увлечения, и составит ему, наконец, компанию в отличие от других старо-пресных и инертных их с Ксенией друзей и родственников, которых практически ни на что невозможно было раскачать. После воскресного обеда Платон с Александром, расположившись в шатре, по инициативе последнего, повели разговор об искусстве и их месте в нём.
Женщин решили не напрягать, ибо тогда разговор пошёл бы в другом русле и потерял бы всякий смысл.
– «Хоть мы с тобой литературных «академиев» не кончали, но к литературе, надеюсь, имеем самое прямое отношение!» – как хозяин, начал разговор Платон.
– «Да! Мы ведь пишем о том, что знаем, видим и слышим, с чем сталкиваемся, что нас волнует, в конце концов, о чём хотим писать!» – согласился Александр.
– «У нас получается, что искусство – это жизнь, которая рассказывает сама о себе!».
– «Ну, мы с тобой и нарассказали! Особенно ты!» – отдал пальму первенства Платону Александр.
– «А мне кажется, что искусство должно не только нравиться, но и волновать, будоражить, возбуждать и возмущать, и даже бесить!» – в мыслях вознёсся Платон.
– «Согласен! Но в тоже время оно должно, видимо, находиться в каких-то рамках. Например, традиций, каких-то литературных законов, ещё чего-нибудь, нравственности, морали, наконец, что ли?!» – несколько возразил боле умеренный Александр.
– «Меня это совсем не волнует! Я пишу, что хочу и как хочу! А что про это скажут другие, мне всё равно! Потому, что скажут разное, даже полностью противоположное, даже взаимоисключающее!» – объяснил свою позицию хозяин.
– «А меня этот вопрос очень волнует! Зачем мне писать и рисовать то, что никому не нужно, никем не понимается? Поэтому я иногда и пытаюсь кому-то подражать!» – немного разволновался и разоткровенничался гость.
– «А я не хочу никому подражать и быть на кого-то похожим! Я сам по себе! Не нравится – не читайте! Мне лично нравится! Я от своего творчества получаю удовольствие! А читая давно написанное мною, я даже вспоминаю и ощущаю ту атмосферу своего чувства и переживания, даже мысли!» – стоял на своём Платон.
– «Всё это, может быть, от нашей с тобой невостребованности, как инженеров, учёных, руководителей?! Мы с тобой недоработали на оборонку и науку, не выдохлись ещё интеллектуально!» – предположил Саша.
– «Да это конечно так! Согласен! Но я чувствовал свой тайный потенциал и когда работал инженером. Мне всё время чего-то не хватало. Я только не знал чего. Какого-то нового творчества! И вот, прорвало!» – вспомнил молодость хозяин.
– «Да, уж! Но все люди разные и смотрят на одно и то же по-разному! На них всех не угодишь! Но к этому надо стремиться!» – наседал Александр.
– «А я с тобой в этом не соглашусь! Не надо стремиться нравиться всем, даже некоторым. Надо просто самовыражаться и получать от этого удовольствие!
У тебя ведь больше никогда в жизни не будет такой возможности, быть самим собой!
А почитатели всё равно когда-нибудь найдутся, хоть через многие года!».
– «Наверняка!» – обрадовался Александр.
– «Так что будем самовыражаться!» – добавил он.
