Нефритовые четки - Акунин Борис (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
– Что ж, – с досадой проговорил Холмс, потирая ушиб, – Люпен разгадал наш план. Мы ведь с вами, мистер Фандорин, мыслили сходно, не так ли? Но выстрелы в овраге раздались не для того, чтоб выманить нас из столовой, а чтоб мы намяли друг другу бока. Для того и электричество выключили. Представляю, как веселится этот французик.
Русский сумрачно ответил:
– Ваша правда, мы его недооценили. Но п-партию он еще не выиграл. Деньги пока здесь.
Да, мешок по-прежнему лежал на столе. Я приоткрыл его – содержимое было не тронуто.
– Скажите, но зачем вы потянулись к мешку? – спросил Фандорин. – Именно в тот миг я и поверил, что это преступники.
Никогда еще не видел я Холмса таким разозленным. Он не говорил, а цедил слова сквозь зубы.
– Нужно же было проверить, на месте ли он! Клянусь жизнью, Люпен заплатит мне за это унижение!
Это было сказано не нам, а в потолок, да таким тоном, что я содрогнулся. Затрезвонил телефон.
– Это он! – вскричал Холмс. – Будет над нами издеваться!
Подлетел к аппарату, схватил трубку.
– Алло?
В столовой было очень тихо, и я слышал неразборчивое бормотание, но, конечно, не отдельные слова.
– Это дез Эссар, – сообщил Холмс, прикрыв раструб. – Желает знать, что случилось. Боско не вернулся. Свет не горел. Телефон не работал. Он сидел в темноте один, ему было страшно… Сейчас тоже страшно… Уотсон! Примите трубку. Сочувственно мычите, но ничего не отвечайте!
Когда он говорит таким тоном, я знаю: нужно подчиняться, не задавая вопросов.
К Холмсу внезапно вернулась вся его энергия, это меня несказанно обрадовало.
– Прошу за мной! – поманил он японца и бегом выскочил в коридор.
Сибата взглянул на русского, тот кивнул. Лишь тогда азиат последовал за Холмсом.
– …Я не знаю, что делать! Все меня бросили. Его убили, да? Убили? Но ведь Люпен никогда никого не убивает! – бубнила трубка.
– Угу, – время от времени произносил я.
Все мое внимание было обращено к коридору, куда скрылись Холмс и Сибата. Фандорин тоже смотрел в ту сторону.
– Профессор! Мистер Лебрен! – донесся зычный голос Холмса. Кажется, мой друг кричал, оставаясь внизу лестницы.
Очевидно, француз услышал его из башни и откликнулся, потому что Холмс все так же громко прокричал:
– Нет-нет, все в порядке! Только у мистера Сибаты рана на лице. Не могли бы вы ее обработать?
Несколько секунд спустя Холмс вновь появился в столовой, один.
– Отлично, – сказал он, увидев, что я по-прежнему стою с трубкой у уха. – Не отпускайте его, пускай все время говорит. Теперь они оба под контролем, не подслушают. А то надоело записочками обмениваться.
Читателю уже известно, что мы с Холмсом давно разгадали фокусы мсье Люпена, но Фандорин выглядел ошарашенным.
Я полагал, что он спросит про подслушивание, но русского, кажется, поразило другое:
– Вы подозреваете господина дез Эссара?! А не управляющего?
– …Ради Бога, что мне делать? – пищал мне в ухо дез Эссар – или тот, кто выдавал себя за хозяина замка. – Оставаться здесь?
– Да, – ответил я.
Холмс сложил руки на груди и улыбнулся. Пускай у Фандорина крепче кулаки, но сейчас станет ясно, чей разум сильнее.
– Разве вы не поняли, сэр, что дез Эссар и Боско – одно лицо? Это чрезвычайно ловкий мошенник, с выдающимися актерскими способностями. Он умеет очень быстро менять грим. Единственное, что ему не под силу – это раздваиваться. Как вы могли не обратить внимания, что мы ни разу не видели хозяина и управляющего одновременно? Под тем или иным предлогом всегда кто-то из них отсутствовал.
– П-погодите, но мы с Масой собственными глазами видели, как Боско стоял у окна конюшни, а дез Эссар был рядом с нами и обращался к нему! – запротестовал Фандорин.
– Но не ответил ни слова, лишь мотал головой, верно? И, поскольку он стоял за стеклом, вы видели только силуэт с характерной прической?
Русский кивнул. Смотреть на его растерянную физиономию было сплошным удовольствием.
– Что-что? – сказал я в трубку.
– Это был «профессор», нацепивший парик. Как раз в это время он отлучался из башни якобы из-за телефонного звонка. – Преступников двое, сэр: «Лебрен» и «дез Эссар»-«Боско». Это очевидно.
Холмс невозмутимо достал табак и курительную трубку. На сраженного Фандорина он не смотрел.
– Я сразу заподозрил, что в доме все помещения прослушиваются, – продолжил мой блестящий друг, зажигая спичку. – Взгляните, как странно расположены здесь вентиляционные отверстия – на уровне человеческого роста. Это сделано в целях лучшей слышимости. А потом я провел небольшой эксперимент, подтвердивший мою гипотезу…
– Нет, это доктор Уотсон, и я внимательно вас слушаю, – сказал я в аппарат. – А мистер Холмс записывает каждое слово, так что не отвлекайтесь, продолжайте.
То, что объяснял русскому мой друг, мне было уже известно, но одно дело – несколько слов, нацарапанных на листке бумаги, и совсем другое – связное изложение дедуктивного процесса.
– …Я послал Уотсона в комнату за двумя предметами: фонендоскопом и скрипкой. Скрипка была мне необходима, чтобы приступить к работе, фонендоскоп же, по правде сказать, не имел никакой ценности. Однако на словах я придал ему огромную важность. Зато про скрипку не произнес ни слова, ограничился жестом. Уловка сработала. Устрашившись фантастического чудо-фонендоскопа, преступник смазал одну из ступенек лестницы дверным маслом, да еще отключил свет. Бедный Уотсон не мог не поскользнуться. В результате хрупкий фонендоскоп, разумеется, разбился. Со скрипкой же, помещенной в прочный футляр, ничего не случилось. А она-то на самом деле и была мне нужна.
– Невозможно, – перебил Холмса русский.
– В каком смысле, сэр? Что именно кажется вам здесь невозможным?
Губы Холмса чуть раздвинулись в иронической улыбке.
– Невозможно, чтоб мсье дез Эссар был ч-членом шайки.
– Могу ли я поинтересоваться причиной столь категоричного заявления?
Мой друг был явно удивлен.
Фандорин смотрел на него с не меньшим удивлением:
– Но ведь это означало бы, что мадемуазель дез Эссар – не та, за кого себя выдает, а хитрая авантюристка, сообщница Люпена.
Холмс пожал плечами:
– Естественно.
Фандорин молча поглядел на меня, и я отлично понял этот взгляд.
– Не тревожьтесь, ничего не предпринимайте и оставайтесь на месте, – сказал я дез Эссару, после чего разъединился.
– Что вы сделали, Уотсон?! – вскричал Холмс. – Я же велел не отпускать этого негодяя от телефона!
– Он прав. Эжени никак не может быть преступницей. А значит, дез Эссар, действительно, ее отец и владелец замка.
Мне тяжело было сказать такое моему другу, да еще в присутствии его соперника, однако чувство долга возобладало.
– Холмс, – я запнулся, – не обижайтесь, но вы совсем не знаете женщин… Мисс Эжени… У меня нет рациональных аргументов, но вообразить, будто она – лицедейка и мошенница… Вынужден согласиться с мистером Фандориным. Это невозможно. Просто невозможно, и все.
Мой гениальный приятель безупречен во всем, что касается логики и доводов рассудка, но иногда чрезмерная математичность его подводит. Всякий раз, когда ему доводилось ошибаться (а таких случаев за всю его карьеру было очень мало), виной тому были женщины. Вернее, сугубо теоретическое знакомство Холмса с их эмоционально-психологическим устройством. Подозреваю, что его стойкое предубеждение против прекрасного пола объясняется именно этим: женщина – уравнение, не поддающееся исчислению.
Видно было, что Холмс уязвлен моими словами, которые наверняка показались ему бредом или, того хуже, изменой.
– Что ж, господа знатоки женской натуры. – Он сердито запыхтел трубкой. – Тогда я умолкаю. Готов выслушать вашу версию.
Я молчал, ибо, во-первых, чувствовал себя предателем, а во-вторых, никакой версии предложить не мог.
Вернулся японец и молча встал в дверях. Его щека была заклеена свежим пластырем. Он и Фандорин обменялись несколькими присюсюкивающими словами, после чего Сибата отступил глубже в коридор – к самой лестничной площадке.
