Американский Шерлок Холмс (ЛП) - Картер Ник (читаем книги бесплатно txt) 📗
Карета быстро промчалась по 2-й Авеню и скрылась по направлению к Северо-Западной части города.
Очнувшись, Ник Картер увидел себя распростертым на оттоманке.
В комнате не было ни души. К его удивлению, хлороформ, кроме незначительной головной боли, не оставил в нем никаких следов.
Сначала сыщик находился в полусонном состоянии и не мог припомнить ни о чем, случившимся с ним, но вскоре туман в его голове рассеялся и обстоятельства, вовлекшие его в ловко расставленную ловушку, разом воскресли в его памяти.
Он уже не мог более оставаться на оттоманке и, соскочив на пол, подошел к окну. Выдавив его спиною, он стал с жадностью вдыхать ворвавшийся со двора свежий воздух.
В то же время он заметил, что в окно была вделана частая железная решетка, прутья которой были настолько массивны, что их нельзя было бы сдвинуть со своих мест даже усилиями нескольких сильных людей.
Взгляд в окно не дал сыщику никакого представления о месте, где он находился. Он видел верхушки громадных деревьев, но был ли то лес, или просто группа деревьев, решить не мог.
Одно лишь было несомненно — это то, что он находился не в самом Нью-Йорке, так как, в таком случае, он слышал бы звонки конок и другие легко уловимые звуки уличного гула большого города, теперь же кругом царила мертвая тишина, как будто, на самом деле, дом стоял в глубине лесной глуши.
— Но где же я, в таком случае? — пробормотал Ник Картер с оттенком никогда не покидавшего его юмора, — как бы то ни было, а хозяева дома не оставили меня без обстановки и комфорта. Черт возьми, что за прелестная комната! Поистине, царская темница! В таком уютном гнездышке можно было бы приятно провести несколько недель, но я сильно сомневаюсь, чтобы в намеренья моих тюремщиков входило предоставление мне такого приятного времяпрепровождения.
— В общем, я должен еще как следует отблагодарить их, — продолжал он, беседуя с самим собою, — за то, что они так ловко и, вместе с тем, так просто одурачили меня, словно начинающего новичка. И ведь я как раз перед тем получил предупреждение от Тен-Итси. Впрочем, между нами говоря, я уже не в первый раз попадаюсь на подобную удочку. В деле Карутерра, отправленного мною в Горн, я тоже дал хорошего маху, и досаднее всего то, что это вполне аналогичный случай.
Да, да, дружище, на твоем надгробном памятнике следует сделать красивую эпитафию: «дураком родился, за всю жизнь ничему не научился и дураком умер!»
Это объяснение весьма просто. Мне за последнее время очень везло, все шло как по маслу, а поэт говорит, что «ничто так трудно не переносится, как ряд хороших дней» — я стал слишком беспечным и чересчур уверенным в себе. И эта-то беспечность привела меня к такому плачевному результату, беспечность особенно непростительна в данном случае.
Эти невеселые мысли заставили сыщика отнестись весьма скептически к своим способностям.
— Благодарю вас, мистер Мурилло Кортец, или Дацар, или как вас там зовут. Вы дали мне вполне заслуженный урок, и я не премину им воспользоваться, хорошенько зарубив у себя на носу вашу первую победу в начатой нами борьбе. В будущем вы не будете иметь случая жаловаться на ошибки с моей стороны, в чем вы могли бы убедиться даже теперь, дав себе труд пожаловать сюда померяться силами с Ником Картером; в случае же моего поражения я готов зарабатывать свой хлеб рубкой дров или другим каким-либо трудом, не требующим никаких умственных способностей.
Было характерно для великого сыщика то, что он никогда не принимал в расчет всей тяжести своего положения и строил планы на будущее, как будто бы от остального мира его не отделяли, как в данном случае, крепкие железные решетки и воля человека, которого он сам считал дьяволом.
Он безгранично верил в свою счастливую звезду и питал непоколебимую уверенность в собственные силы.
Конечно, теперь положение его было очень тяжело, и другой на его месте давно бы уже пал духом. Но он не отчаивался, тем более, что в своих бездонных карманах имел целый арсенал различных инструментов, при помощи которых мог бы вырваться на свободу.
Но, когда сыщик при воспоминании об этих инструментах невольным движением схватился за карманы, он был неприятно поражен, убедившись, что они были совершенно очищены от содержимого.
От внимания его врагов не ускользнули даже два револьвера, которые великий сыщик с особенными предосторожностями носил всегда в рукавах своего сюртука и которые были снабжены особым механизмом, при подъеме рук, моментально спускавшим револьверы на ладони.
Только деньги, находившиеся при сыщике в момент его пленения, словно в насмешку, были оставлены ему.
— Гм… гм… Однако, это лишает меня надежды на скорое освобождение, — пробормотал про себя Ник Картер. — Теперь в моем распоряжении находятся лишь собственные руки, которые, однако, к счастью, достаточно сильны для того, чтобы причинить некоторую головную боль противнику, кожа которого не сшита из особенно прочного материала.
Заложив руки за спину, сыщик ходил по комнате. Дойдя до зеркала, он взглянул в него и в тот же момент отшатнулся, словно пораженный собственным отражением.
— Однако же, эти молодцы хорошо знают свое дело, — вырвалось у него невольно. — Они меня разгримировали до того, что Ник Картер остался в своем настоящем виде, в том виде, в котором его никто не видел, кроме Дика и кузины Иды, даже Патси не видел никогда моего лица без маски.
Покачав головой, он снова принялся ходить взад и вперед по комнате. Так прошел целый час, в течение которого тишина не была нарушена ни разу. Очевидно, сыщик находился в одной из внутренних комнат дома.
Вдруг взгляд сыщика упал на единственную, находившуюся в комнате, дверь.
«Она, понятно, заперта», — подумал он, подходя к двери.
В двери не было ни ключа, ни ручки. При толчке Ника Картера, она, к его удивлению, открылась, и сыщик вошел в соседнюю, не менее богато обставленную комнату.
«Дверь была умышленно оставлена открытой», — подумал Ник Картер.
Постояв минуту на пороге, он хотел было уже двинуться дальше, как вдруг услыхал вдали дребезжание электрического звонка.
К двери, должно быть, был проведен ток и сыщик, открыв ее, тем самым оповестил об этом своих тюремщиков.
Но напрасно сыщик надеялся найти кого-нибудь в этой комнате, как ни вглядывался он, но не мог заметить ни одного живого существа.
Только железные решетки на окнах показывали, что комната представляла собой место заключения.
Посреди комнаты стоял накрытый стол и возле него одно обитое кожей кресло, как бы указывавшее на то, что дорогие деликатесы, разложенные на серебряных блюдах, предназначались исключительно только для одной персоны.
— Черт побери, — пробормотал про себя сыщик. — Это все выглядит так аппетитно, что невольно испытываешь голод… Устрицы, омары, майонезы… замечательно… да еще замороженная во льду белужья икра… А тут, что за золотистая прелесть выглядывает из серебряной кастрюли?..
Вот Помери-Грено… не забыта моя любимая марка шампанского… тут же и ростбиф, который выглядит так аппетитно, словно сам просится в рот… Но что означает эта записка на тарелке?..
С удивлением взял сыщик листочек бумаги и прочел следующие, написанные на пишущей машинке, строки:
«Прошу покорно, милейший Картер! Не откажите отведать. Зная вашу бесстрашность, позволяю себе предупредить вас, что как яства, так и напитки отнюдь не отравлены.
Дацар».
«Этому я вполне верю, — подумал Ник Картер с улыбкой на губах, — так как, если бы он собирался меня умертвить, то имел возможность сделать это гораздо проще и легче. Во всяком случае, я весьма благодарен ему за это любезное приглашение. Но поблагодарю его впоследствии лично, а пока не стану заставлять себя дольше упрашивать, тем более, что с утра у меня во рту ничего не было.»
С полнейшим спокойствием, словно находился за собственным столом, принялся Ник Картер за трапезу. Запах кушаний дразнил аппетит, и на самом деле они оказались приготовленными восхитительно. Сыщик кушал с большим аппетитом, словно оправдывая поговорку, что «еда и питье соединяют воедино душу и тело»; в эту минуту он мог бы смело сказать, что хороший обед не променял бы ни на что.
