Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
– За мной явился?
– Не за тобой – к тебе. – Гость нащупал лавку и тяжко сел: верно под плащом два пуда злата. – Позри, я жив и тень от меня идет...
– Но я же убил тебя! И голову отсек!
Сей утлый человек вдруг засмеялся зычно, ровно жеребец заржал.
– Убил?.. Се верно, и голову отсек! Да не меня – мою седьмую суть!.. А сутей множество, и посему меня убить нельзя.
Уняв же трубный смех, вновь скрючился, повиснув на посохе из мирта. Свенальд к нему приблизился, за бороду рванул – нет, на шее голова! И даже следа нет...
– А ты, я слышал, нынче пошел служить за веру – не за злато?
– Уж не перекупить ли ты пришел? – Воевода приподнял гостя – легкий, ровно пустой кошель с-под злата...
– Кто нанялся за веру, тех грех перекупать, да и не сыскать мне столько злата.
– Зачем же ты явился? Ведь неспроста забрел!
– Я весть принес худую...
– Худую весть? – Свенальд оставил гостя. – Мне уже столько лет, что вести всякие лишь просто вести. Добро ли худо – все едино...
– Не весел что-то, воевода! А ведь за веру воевать приятно, не так ли?..
– Ну, говори, чего?
– А вдругорядь не станешь убивать? Весть-то дурная!
– Да вас же, оборотней, разве перебьешь? Добраться бы до первой сути!..
– Твой сын любимый, Лют именем, пал ныне от руки Олега Святославича. Достал его мечом и снес голову, как ты когда-то моей седьмой сути. И на кол повесил в своем Искоростене. А тело волкам бросил.
Рука Свенальдова на меч легла. Сам он вздыбил грудь, но медленне вздохнул и скрючился.
– Не веришь – посмотри. Висит и ныне там. Вот только вороны глаза склевали, – добавил тут слепой.
Десница воеводская упала вниз, повисла плетью.
– Туда ему дорога...
Гость не поверил слову, в пустых белках его возникли две точки черные.
– Ужели не скорбишь о сыне?
– О матери его скорблю... И радуюсь, что не позрела, кого родила на свет.
– Жестокий стал... Когда служил за злато, добрее был.
– Ты думал, я в сей же час мстить пойду? Сию же тешил мысль?
– Нет, верный воевода, подобных мыслей не бывало.
– Что ж привело тебя, слепой? – Свенальд схватил за горло. – Инно вот меч возьму!
– Постой! Постой! – гость вырывался. – Головой моей седьмой сути ты князю доказал: за веру верно послужить готов! Ну а моей-то что и кому докажешь?
Отбросив гостя, как мешок, сел воевода. А тот поднялся, охая, держась за поясницу.
– Ей-ей, без умысла! Шел и по пути узнал про Люта... И мыслил сначала сообщить весть горькую, ну а потом уж и другие... А как иначе поступить?.. Ты ведь и так невесел был, сидел и тосковал. И оно понятно. Когда не ведаешь земли своей, служить за веру так же скушно, как и за злато. Не я Свенальдича сгубил, древлянский князь Олег, а ты на меня напал...
– Зачем пожаловал?
– Да был же уговор у нас... Конечно, давний, и утекло с тех пор...
– Какой был уговор?
– Я не в пример тебе слово свое держу и коварным образом не сношу голов союзникам...
– Какой был уговор?!
– Ты же хотел узнать, где твоя отчина? Я обязался... И вот пришел... Помнишь, ты кручинился, что Пути Последнего лишишься, коль тризну справят на чужбине? Иль ныне все равно тебе, по чьему обряду тебя отправят в Путь?
– Нет, мне не все равно... Ужели ты изведал, где родина моя?
– Да как условились, изведал.
– И где же? Где?!
– Ну, погоди, скажу. Куда спешить? Есть время...
Свенальд брови поднял и обнажил глаза.
– Я вспомнил... Ты ничего не делаешь задаром. Опять потребуешь, чтоб я кого-нибудь стравил друг с другом, под меч поставил?
– Что ты, Свенальд! Ни-ни!
– Я князя не предам. Уж лучше кануть в бездну после смерти.
– А кто просит взамен измены? Я не прошу! Поскольку знаю – ты за веру служишь. Окажешь мне услугу. Ну, право, безделица.
– Какую же услугу?
– Видишь ли, Свенальд, я еще одну весть принес. Только не знаю, как она князю будет: в скорбь иль в радость. Сам не пойду к нему, инно ведь коли худой весть посчитает, то голову смахнет в сердцах, как сын его, Олег, твоему сыну Люту. У меня же много сутей, но жалко всякую... Ты Святославу весть передашь – сие и есть услуга.
– Что-то ныне берешь ты мало...
– Но ведь и плачу не златом!
Задумался Свенальд, мысленно поискав коварство, да вроде нет западни...
– А ты не врешь, слепой? Воистину узнал, где отчая земля?
– Не веришь мне... И зря. Да, я скупой, но разве обманул тебя хоть раз, когда в союзе были?
– Да слишком мало просишь!
– Ну вот, не угодишь... Добро, чтоб ты не сомневался, я наперед скажу, – гость бороду разгладил. – Земля твоя – Норвегия. Ты в ней родился. Бывал я там однажды: все так и есть, сосною пахнет, горючим камнем и овчарней.
– Норвегия?.. И бог мой – Один?!
– Се верно, Один...
– Я чуял!.. И однажды злато отослал, чтоб в жертву принесли. Так Один! – Свенальд к небу очи поднял, чего никогда не делал, но над главою был свод покоев. – Но если ты солгал?!
– За веру служишь, а никому не веришь... – вздохнул слепой. – Но я прощаю... Мне помнится, монету ты искал, где есть твой царь. Ее ты с детства помнишь...
– Искал!
– Так на, возьми!
И точно в длань воеводскую вложил монету. Потертая изрядно, множество рук помнившая, она сейчас лежала в его руке. Глас прозвучал:
– Се наш древний царь. Позри, каков!
А Святослав тем часом стоял под звездами на царском гульбище дворца и в небо зрел: звезда Фарро исчезла с окоема! Или пропала, смешавшись с другими, но такого прежде не бывало. Он мог отличить сей древний путеводный знак народов Ара от тысяч звезд иных, и отличал, и зрел его средь бела дня, когда все остальные таяли под солнцем.
Истолковав сие двояко – к добру и к худу, – он вошел в палаты и сел за стол мраморный, чтобы писать к Цимисхию: царь в нарушение договора держал возле себя врага Руси, суть кагана. Они ж условились и поклялись своим богам не привечать врагов друг друга, дабы не сеяли они раздора меж ними, не шептали в уши слова дурные и не губили мира. Князь положил перед собой лист харатейный, взял перо, но мысли о звезде к нему опять вернулись и отвлекли.
Фарро является тому, кто жаждет видеть путь. Другие же, кто идет своей дорогой иль тропой, иль вовсе бездорожьем, не зрят, как будто ее вовсе нет на небосклоне. И в том, что звезда померкла перед взором князя, был добрый знак – видно, минул гнев божий, и они вернулись к нему, и будет Последний Путь. Зачем сейчас Фарро, коль Род укажет, куда идти? Когда ты бога ведаешь, а он тебя ведет, не нужно путеводных звезд!
Но и худое предвидел Святослав: здесь, на Балканах, окончился путь битвы с Тьмою. А она еще сильна, и как зло всякое, крылата. Почует умиротворенье Света и разлетится вновь, как саранча, как тля едучая...
В тот миг к нему Свенальд пришел и у порога встал. То ль улыбается, то ль плачет – не понять, ибо князь никогда не зрел у воеводы ни того и ни другого.
– Ты с чем пришел, Свенальд?
– Я весть тебе принес. Токмо не ведаю: в скорбь или в радость.
– Так сказывай, а я погляжу, чем твоя весть на душу ляжет!
– Мать твоя, княгиня Ольга, скончалась, примерла.
Пред взором Святослава качнулась колыбель-ладья и поплыла. Свенальд же, видя, что князь не отвечает, еще раз повторил.
– Да слышу я, – отозвался он наконец. – Мне знак был – звезда Фарро погасла... Я не изведал знака и толковал иначе. А вот в чем суть! Се мать светила мне, а чудилось – звезда... Светила и померкла.
– Знать, скорбна весть...
– Но отчего же? Ей выпал трудный путь, бесчадие терпела, женой была, но княжила, землею правила. Бывало, и со мной сражалась... И вот свободной стала, ибо свобода истинная есть смерть. Так что мне горевать? Жаль токмо, звезда угасла... Ступай! Мне след письмо писать.
Когда Свенальд ушел, князь запер дверь и снова сел к столу. Но вместо послания взял харатейный лист и сложил из него ладью – не колыбель и не корабль погребальный...
