Святой вор - Питерс Эллис (электронная книга txt) 📗
— Ну вот, теперь уже можно положить святую Уинифред на алтарь, — промолвил приор Роберт, выпрямившись во весь свой величественный рост. — Как известно, ее отнесли в верхнюю комнату, что над северным крыльцом.
Туда вела узкая винтовая лестница, по которой весьма неудобно нести даже маленький ковчежец. Эта лестница была достижима и при самом сильном наводнении.
— Идемте же, — продолжил приор Роберт. — С благоговением и радостью принесем святую назад во имя благой миссии и благоволения среди нас.
Пригнувшись в низкой двери северного крыльца и вступив на винтовую лестницу, Кадфаэль подумал, что приор Роберт, наивная душа, никогда не сомневался, он просто верил — смилуйся над ним господь! — и твердо знал, что привез в обитель именно ту самую святую. И не дай бог ему когда-нибудь узнать всю правду о том, что находится она далеко отсюда, в избранном ею самой месте, и что ее молчаливое долготерпение и попустительство его гордыне суть всего-навсего милостивое добросердечие в отношении неразумного ребенка.
Синрик, причетник из прихода отца Бонифация, предоставил свое скромное жилище над северным крыльцом для размещения там церковных сокровищ во время наводнения. Вскоре ему предстояло вернуться сюда. Синрик был спокойный высокий сухопарый человек, его фигура вызывала у простых смертных некий священный трепет, но души невинные явно питали к нему симпатию, ибо форгейтские детишки и их неизменные спутники — собаки — доверчиво и без опаски подходили к его руке и в задумчивости подолгу сиживали с ним на ступеньках, греясь на летнем солнышке. Комнатушка Синрика была теперь почти пуста — здесь осталась лишь самая последняя и самая драгоценная реликвия. Завернутый и перевязанный ковчежец был поднят на руки со всем почтением и со всеми предосторожностями спущен вниз по узкой и неудобной винтовой лестнице.
В церкви ковчег положили на специально установленные подмости. Затем монахи стали разворачивать покрывало, в которое был завёрнут ковчежец, дабы проверить, нет ли каких-либо повреждений. Складки разворачивались одна за другой и ложились рядом на подмости. Покуда складки спадали и запеленутая ноша уменьшалась в размерах, наблюдавшему за этим Кадфаэлю подумалось, что внутри находится нечто чересчур жесткое и угловатое для того, чтобы быть тем, что он только что нес с величайшим благоговением. Под последним покрывалом было явно нечто такое, что не могло иметь тех изящных форм ковчежца, которые были так знакомы брату Кадфаэлю. С церемонным почтением приор Роберт протянул руку, дабы снять последнее покрывало, и открыл то, что было под ним.
Он испустил сдавленный крик, который удивительно было слышать из столь благородных уст, хотя крик этот и не был слишком громким. Обомлев от изумления, приор Роберт неуверенно отступил на шаг назад, затем наклонился, вновь уставился перед собой и окончательно сорвал покрывало, открыв на всеобщее обозрение невероятное и оскорбительное зрелище — то есть то самое нечто, что монахи с таким благоговением спускали вниз по лестнице. Это был вовсе не инкрустированный серебром ковчежец с мощами святой Уинифред — нет! — самое обыкновенное бревно, точнее колода, куда уже и короче, нежели ковчег, за который ее хотели выдать, и даже легче, ибо эту колоду мог бы поднять и один человек. Да и колода-то была какая-то старая, иссохшая и потрескавшаяся за многие годы.
Все усилия монахов и все их предосторожности оказались напрасными. Где бы ни находилась теперь святая Уинифред, здесь ее не было.
После продолжительного молчания послышался изумленный ропот. Услышав отчаянный крик приора, стали подходить другие монахи. Оставляя свои дела, они приближались к месту событий и дивились случившемуся. Остолбеневший приор Роберт все еще держал в руках снятое покрывало и, потеряв дар речи, взирал на безобразную колоду. Неизменно сопровождавший приора Жером первым подал голос протеста.
— Тут какая-то ужасная ошибка, — пробормотал он, воздев руки к небу. — В общей суматохе… тогда уже стемнело… Наверное, кто-то перепутал и отнес ее в другое место. Мы найдем ее, обязательно найдем на каком-нибудь чердаке…
— Но что же тогда это? — вопросил приор Роберт, гневно указуя перстом перед собой. — Это завернуто с тем же тщанием, с каким мы заворачивали святую Уинифред. Это не ошибка! Это сделано с умыслом! Кто-то хотел обмануть нас! Он подложил эту мерзость на ее место, чтобы выдать за нашу святую! Но где, где же она?
Ветер подхватил тревожное напряжение, вынес его на большой монастырский двор, и один за другим со всего монастыря в храм потянулись изумленные братья, которые занимались уборкой на хозяйственном дворе и на конюшне, постояльцы странноприимного дома, что держали ухо востро, а также поблескивавшие любопытными глазами ученики, которых, правда, немедленно прогнали прочь, причем в куда менее сдержанной форме, нежели было в обычае у брата Павла.
— Кто уносил ее отсюда? — рассудительно спросил брат Кадфаэль. — Должно быть, их было двое, тех, что отнесли ее в комнату Синрика. Кто-нибудь из вас, братья?
Брат Рун, самый молодой из братьев, который, как всем было известно, пользовался особым покровительством святой Уинифред и был ее особо преданным почитателем, вышел вперед из толпы напуганных монахов.
— Мы с братом Уриеном заворачивали в покрывало ковчежец. Но когда ее уносили, меня, к сожалению, здесь не было.
За спинами монахов маячила фигура высокого человека, который пытался выяснить, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
— Это вы о том, что стояло на алтаре? — спросил Бенецет, пробиваясь из-за спин монахов поближе к подмостям. — О ковчеге со святыми мощами? Вот тебе раз… Я помогал относить ковчег наверх. Его относили последним, уже поздно вечером. Я тут помогал при переноске, и один из монахов, кажется, его звали брат Мэтью, попросил меня помочь. Я и помог.
— Со всеми предосторожностями мы перенесли ковчег вверх по лестнице. — Бенецет стал оглядываться в поисках того, кто мог бы подтвердить его слова, однако келаря в храме не оказалось. — Он подтвердит, — уверил Бенецет. — Надо же, колода… Неужели именно ее мы тащили наверх с таким благоговением?
— Посмотри на покрывало, — попросил его Кадфаэль, поспешно разворачивая покрывало перед Бенецетом. — Оно было сверху, посмотри внимательно. Ты должен был видеть его, когда вы несли ковчег наверх. Это оно?
Это было шерстяное валлийское покрывало с нехитрым орнаментом из четырехлепестковых цветочков на серо-синем фоне. Не одно такое покрывало перекочевало в английские дома с городского рынка в Шрусбери. Развернутое покрывало было местами сильно потертым, но все еще крепким, с бахромой по краям.
— Оно самое, — сразу признал Бенецет.
— Ты уверен? Ведь было уже поздно, освещение плохое.
— Уверен, оно, — подтвердил Бенецет и плотно сжал свои прямые, словно стрела, губы. — Я помню орнамент. Именно эту штуку мы отнесли наверх. А вот что там было внутри, понятия не имею.
Брат Рун издал тихий, горький стон и, едва не плача, подошел к подмостям, дабы лично удостовериться в пропаже, на ощупь, как бы не доверяя своим глазам, молодым, ясным и беспредельно честным.
— Нет! Это не то покрывало, — тихо прошептал он. — Еще до полудня того дня мы с братом Уриеном заворачивали ее иначе. Мы завернули ковчег в старое простое одеяло, а сверху накинули алтарный покров. Покров был очень красивый, вышитый с любовью и с большим искусством. Нет, это совсем другое. Значит, то, что этот добрый человек отнес наверх, полагая, что несет святую Уинифред, вовсе не было ею. Он нес эту вот колоду, это безобразие… Отец приор, где же наша святая? Что сталось со святой Уинифред?
Приор Роберт обвел вокруг грозным оком: колоду, что была извлечена из покрывала, оторопевших монахов и юношу, пылавшего гневом, словно пламя свечи. Ведь именно Рун, как никто другой, был облагодетельствован милостью святой Уинифред и был обязан ей своим исцелением.
— Оставьте все как есть, — властно промолвил приор Роберт. — И уходите. Все уходите. Никому ничего не говорите и ничего не делайте, покуда мы не доложим о случившемся отцу аббату, ибо все здесь в его власти.
