Заговор бумаг - Лисс Дэвид (чтение книг .txt) 📗

Я с радостью отметил, что театр был полон, — отчасти это объяснялось заявленными на первую часть представления немецкими фокусниками и канатоходцами. Несдержанная половина зрителей находила удовольствие в том, чтобы с улюлюканьем забрасывать немцев тухлыми овощами, тогда как другая половина с удовольствием наблюдала за этим зрелищем. Ради Элиаса я надеялся, что зрители окажут комедии более теплый прием, чем тот, который они оказывали соотечественникам своего короля. Когда я прибыл в театр, первая часть представления уже окончилась, и зрители занимались светским общением в ожидании «Доверчивого любовника».

Партер был заполнен как представителями низшего лондонского сословия, которые не могли себе позволить билетов дороже, так и молодыми джентльменами, которые, ценя предоставляемую партером свободу, приходили веселиться и безобразничать.

Темпераментом сэр Оуэн не уступал этим юнцам, однако в его возрасте подобные вольности считались непозволительными. Человек его ранга, без сомнения, не пойдет в партер. Я протиснулся сквозь толпу в первый ярус, довольно грубо, как мне показалось, расталкивая всех, кто попадался на пути. Игнорируя правила приличия, я заглядывал во все ложи подряд. Проходы были заполнены джентльменами и щеголями, дамами и кокетками, мало или вовсе не заинтересованными в происходящем на сцене; они увлеченно обсуждали последние сплетни и пользовались возможностью покрасоваться друг перед другом. Театр был и остается сегодня модным местом, где можно завязать новые знакомства и повидать знакомых. То, что там, внизу, актеры и актрисы играют для их удовольствия, было лишь приятным дополнением, а для некоторых, напротив, досадной помехой.

Мне нужно было соблюдать осторожность, чтобы подойти незаметно, но, должно быть, моя нервозность и выражение лица выдали меня, так как тот, кого я искал, увидел меня в ту же секунду, когда я увидел его. Он был в ложе напротив с еще одним джентльменом и двумя модными дамами. Наши взгляды на миг встретились, и я тотчас понял: он знает, что мне все известно и что я не намерен позволить мельнице нашего малоэффективного правосудия перемолоть это дело в своих жерновах.

Я ринулся через вестибюль, насколько это было возможно в толпе, и смело вошел в ложу сэра Оуэна. Должно быть, я представлял собой ужасную картину: платье растрепано, волосы взъерошены, лицо красное от бега. Компаньоны баронета смотрели на меня с ужасом и изумлением, словно к ним в ложу ворваяся тигр. Одна из дам, миловидная женщина с волосами цвета меди, одетая в черное с золотом платье, закрыла рот рукой.

— Какая неожиданность, — запинаясь произнес сэр Оуэн. Он встал и начал нервно стряхивать с себя пылинки. — Разве мы договаривались о встрече? — спросил он, понизив голос. —Вероятно, я забыл. Простите меня. Мы не могли бы встретиться в другой раз?

— Мы встретимся сейчас, — сказал я, не обращая внимания на его попытки избежать скандала. — Вашим друзьям лучше знать, кто вы на самом деле.

Я знал, что напугал женщину в черном с золотом платье. Она засунула в рот свои обтянутые перчаткой пальцы ипокусывала их. Другой джентльмен, скрюченный подагрой, слишком старый для молодой дамы, которую сопровождал, был напуган не меньше, чем представительницы слабого пола. Он делал вид, будто высматривает кого-то среди зрителей, бормоча себе под нос, что мошенника нигде не видно.

— Полно, Уивер. — Сэр Оуэн нервно переводил взгляд то на меня, то на своих друзей. — Мы можем обсудить все это позже. Я приду к вам утром.

— Да, — сказал подагрический старик, который осмелел, видя самообладание сэра Оуэна. — Соглашайтесь.

Я не придал его словам никакого значения.

— Сэр Оуэн, — прошипел я, с трудом обуздывая гнев, — вы пойдете со мной сейчас же!

— Пойти с вами? — спросил он удивленно. — Вы с ума сошли, Уивер, если думаете, что можете приказывать мне. Куда я с вами пойду?

— В «Компанию южных морей», — сказал я.

Я вовсе не собирался вести его туда, но мне было важно, чтобы он знал: мне известно о его связи с этим учреждением.

— Вряд ли! — хохотнул он. — Я полагаю, лучше держаться подальше от подобных мест. Уверяю вас.

— И тем не менее, — сказаля, — вы пойдете со мной туда.

Сэр Оуэн попал в ловушку и прекрасно это понимал.Он отчаянно пытался выпутаться и не знал как.

— Вы забываетесь. Я — джентльмен, и я в компании джентльмена и дам. Если у вас ко мне дело, для этого есть свое время и место. В данный момент я не намерен терпеть вспыльчивых евреев. Уходите, я посещу вас, если сочту нужным.

В этот миг я чувствовал только всепожирающую ярость. Признаюсь, читатель, я едва не схватил за горло этого напыщенного негодяя и не задушил на месте. Я не мог стерпеть такого обращения со стороны злодея, повинного в смерти моего отца, Думаю, гнев отразился на моем лице, и сэр Оуэн его увидел. Он понял, что творится у меня на душе, и знал, что он на волосок от гибели.

Одним словом, он побежал.

Хорошо, что сэр Оуэн не был молодым или прытким, и поэтому, несмотря на сильную боль в ноге, я мог за ним угнаться. Он нырнул в толпу, грубо оттолкнув несколько джентльменов и дам, и думаю, именно в тот миг, поведя себя на публике столь бесцеремонно, он решил, что обратного пути нет. Иначе как бы он оправдал такое поведение? Эта мысль только ожесточила его, и он с усиленной грубостью расталкивал людей на своем пути, стремясь к выходу, словно это были врата к освобождению. Я же, напротив, старался вести себя обходительно, но, без сомнения, и на мне лежит доля ответственности за некоторые из тех синяков и шишек.

Комедия «Доверчивый любовник» началась, но стычка на ярусе уже привлекла внимание партера. В первой сцене Элиаса главный герой и его друг громко жаловались друг другу на свои неудачи в любовных отношениях, но даже я, занятый погоней, не мог не уловить ноты отчаяния в голосах актеров, которые почувствовали, что внимание зрителей отвлекло что-то, не имеющее никакого отношения к их игре.

Я не знал, куда бежал сэр Оуэн, как, подозреваю, не знал этого и он сам; вскоре он оказался в конце галереи, где не было никаких ступеней. Идти было некуда. Позади него был я, а под ним, в тридцати футах внизу, — сцена. Охваченный паникой, он достал из кармана жилета богато украшенный золотом и жемчугом пистолет. Мой пистолет тоже был при мне, но я не решался стрелять в таком многолюдном месте.

Увидев у него в руках оружие, ближайшие к нам дамы истошно завизжали, и по театру волной начала распространяться паника. Я слышал внизу топот ног. Половина партера глядела вверх, а вторая половина пыталась протиснуться поближе, дабы рассмотреть, что происходит. Понимая безнадежность своего положения, сэр Оуэн решил красноречием защититься от осуждения публики.

— Уивер, — закричал он, — почему вы преследуете меня? — Он обращался к зрителям, которые стали успокаиваться. Сэр Оуэн упер ладонь в бедро и выпятил грудь. Возможно, он подумал, что, если все внимание приковано к нему, ему следует изображать трагика. — Этот человек умалишенный. Ему место в Бедламе, а не в театре.

— Ваше место уж точно не здесь, — сказал я спокойно, — такая плохая игра не пристала даже Друри-лейн.

Эта острота вызвала смех у публики, но вконец разозлила сэра Оуэна.

— Не забывайте, кто перед вами, — прошипел он, размахивая пистолетом, — и как ко мне положено обращаться!

Зайдя в тупик, я решил, что будет лучше выложить все карты на стол и посмотреть, что будет.

— Как вы и предполагали, — во всеуслышание произнес я (во времена моих выступлений на ринге я научился форсировать голос), — мне стало известно, что вы есть тот самый Мартин Рочестер, пресловутый мошенник и биржевой маклер. Следовательно, мне известно, что вы ответственны за несколько убийств, а именно: Майкла Бальфура, Кейт Коул, уличной девки, вероятно, Кристофера Ходжа, книготорговца, и, конечно, моего отца Самуэля Лиенцо.

По залу прошел гул. «Как? Сэр Оуэн и есть Мартин Рочестер?» Я видел, как внизу молодые люди показывали на него пальцами. Знакомые дамы утратили дар речи от изумления. У всех на устах было два слова: «убийство» и «маклер».